- 913 Просмотров
- Обсудить
Я год простоял в грозе, расшатанный, но не сломленный. Рубанок, сверло, резец - поэзия, ремесло мое! Пила, на твоей струне заржавлены все зазубрины. Бездействовал инструмент без мастера, в ящик убранный. Слова, вы ушли в словарь, на вас уже пыль трехслойная. Рука еще так слаба - поэзия, ремесло мое. Невыстроенный чертог как лес, разреженный рубкою, желтеющий твой чертеж забытою свернут трубкою. Как гвозди размеров всех, рассыпаны краесловия. Но как же ты тянешь в цех, поэзия, ремесло мое! Хоть пенсию пенсий дай - какая судьба тебе с ней? Нет, алчет душа труда над будущей Песнью Песней! Не так уже ночь мутна. Как было всю жизнь условлено,- буди меня в шесть утра - поэзия, ремесло мое!
Семен Кирсанов. Стихотворения. Россия - Родина моя.
Библиотечка русской советской поэзии в 50-ти книжках. Москва:
Художественная литература, 1967.
Вот Новодевичье кладбище, прохлада сырой травы. Не видно ни девочки плачущей, ни траурной вдовы. Опавшее золото луковиц, венчающих мир мирской. Твоей поэмы рукопись — за мраморной доской. Урны кое-как слеплены, и много цветов сухих. Тут прошлое наше пепельное, ушедшее в стихи. Ушедшее, чтоб нигде уже не стать никогда, никак смеющейся жизнью девушки с охапкой цветов в руках.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Нет проще рева львов и шелеста песка. Ты просто та любовь, которую искал. Ты — просто та, которую искал, святая простота прибоя волн у скал. Ты просто так пришла и подошла, сама — как простота земли, воды, тепла. Пришла и подошла, и на песке — следы горячих львиных лап с вкраплениями слюды. Нет проще рева львов и тишины у скал. Ты просто та любовь, которую искал.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Вторая половина жизни. Мазнуло по вискам меня миганием зеркальной призмы идущего к закату дня. А листья все красней, осенней, и станут зеленеть едва ль, и встали на ходули тени, все дальше удлиняясь, вдаль. Вторая половина жизни, как короток твой к ночи путь, вот скоро и звезда повиснет, чтоб перед темнотой блеснуть. И гаснут в глубине пожара, как толпы моих дней, тесны, любимого Земного шара дороги, облака и сны.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Я пил парное далеко тумана с белым небом, как пьют парное молоко в стакане с белым хлебом. И я опять себе простил желание простора, как многим людям непростым желание простого. Так пусть святая простота вас радует при встрече, как сказанное просто так простое: «Добрый вечер».
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Семафор перстом указательным показал на вокзал у Казатина. И по шпалам пошла, и по шпалам пошла в путь — до Чопа, до Чопа — до Чопа вся команда колес без конца и числа, невпопад и не в ногу затопав... И покрылось опять небо пятнами перед далями необъятными. И раскрыто сердце заранее — удивлению, узнаванию.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Каждому из нас страна иная чем-то край родной напоминает. Первый скажет: этот снег альпийский так же бел, как на Алтае, в Бийске. А второй,— что горы в дымке ранней близнецы вершин Бакуриани. Третий,— что заснеженные ели точно под Москвой после метели. Ничего тут странного — все это просто та же самая планета. И, наверно, в будущем мы будем еще ближе здесь живущим людям.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Холодный, зимний воздух в звездах, с вечерними горами в раме, с проложенного ближней лыжней, с негромким отдаленным звоном. Пусть будет этот вечер вечен. Не тронь его раскатом, Атом.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Tre Cime de Lavaredo — Три Зуба Скалистой Глыбы стоят над верхами елей. Но поезд не может медлить — он повернул по-рыбьи и скрылся в дыре туннеля. И вдруг почернели стекла, и вот мы в пещере горной, в вагоне для невидимок. И словно во мраке щелкнул фотоаппарат затвором, оставив мгновенный снимок? «Стоят над верхами елей Три Зуба Скалистой Глыбы — Tre Cime de Lavaredo».
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Лесом в гору, налево от ленты шоссе: лесом заняты Альпы, деревьями в снежной красе. Друг на друга идут, опираясь ветвями, они, озираясь назад на вечерней деревни огни. В гору, в ногу с шагающим лесом, я шел, иногда обгоняя уже утомившийся ствол. В дружной группе деревьев и с юной елью вдвоем, совершающей в гору свой ежевечерний подъем. Мне не нужно ни славы, ни права рядить и судить, только вместе с природой — на вечные горы всходить.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Поезд с грохотом прошел, и — ни звука. С головою в снег ушли Доломиты. Ниже — сводчатый пролет виадука. Ниже — горною рекой дол омытый. Вечно, вечно бы стоять над деревней, как далекая сосна там, на гребне.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Один я иду горами по влажному льду и снегу. Повыше есть на граните повисшие водопады и маленький дом, где можно прижаться вдвоем друг к другу. Пойду я к нему тропинкой, но что одному там делать? Задуматься лишь над тишью заснеженных крыш Доббиако. А двое — в долине нижней,— там рядом легли две лыжни.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Еще закрыт горой рассвет, закрашен черным белый свет. Но виден среди Альп в просвет дневного спектра слабый свет. Все словно сдвинуто на цвет, и резкого раздела нет,— где сизый снег, где синий свет зари, пробившейся чуть свет. Но вот заре прибавлен свет, и небо смотрится на свет, а краем гор ползет рассвет, неся, как флаг, свой красный цвет.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.