Шекспир. Антоний и Клеопатра (5)

 Антоний

 Моя царица!..

 Клеопатра

 Нет, не подыскивай красивых слов.
 Скажи - прощай, и все. В те времена,
 Когда у нас просил ты позволенья
 Остаться здесь, - ты был красноречив.
 В моих губах, в глазах ты видел вечность,
 Блаженством был изгиб моих бровей,
 Я с головы до ног была небесной.
 Но я осталась той же - значит, ты,
 Ты, величайший полководец мира,
 Лжецом стал величайшим.

 Антоний

 О царица!

 Клеопатра

 Будь я таким же воином плечистым,
 Ты б оценил отвагу египтян.

 Антоний

 Послушай же, царица. Отзывают
 Меня на время спешные дела,
 Но сердце я в Египте оставляю.
 В Италии обнажены мечи
 Войны междоусобной. Секст Помпей
 Грозит совсем отрезать Рим от моря.
 Рождается брожение в народе
 От двоевластья. То, что отвращало,
 Сегодня, сил набрав, влечет к себе.
 Так, Секст Помпей, что изгнан был из Рима.
 Отцовской славой ныне озаренный,
 Становится героем недовольных.
 Страна больна застоем, мнится ей,
 Что исцелит ее переворот.
 И есть еще причина для отъезда;
 Узнав ее, спокойней примешь ты
 Мое решенье; Фульвия скончалась.

 Клеопатра

 Хотя не по годам я легковерна,
 Но все же не поверю детским сказкам.
 Она скончалась?

 Антоний

 Да, моя царица.
 Узнаешь ты, прочтя посланье это,
 Какую смуту подняла она,
 А лучшее ты для себя найдешь
 В конце: когда и где она скончалась.

 Клеопатра

 Так вот твоя любовь!
 А где же те священные сосуды.
 Что ты наполнишь горестною влагой?
 Смерть Фульвии показывает мне,
 Как смерть мою когда-нибудь ты примешь.

 Антоний

 Не будем ссориться. Пойми меня.
 Я поступлю по твоему совету.
 Клянусь тебе животворящим солнцем,
 Что я твоим слугой, твоим солдатом
 Отсюда ухожу. Мир иль война -
 Все будет так, как ты мне повелишь.

 Клеопатра
 (Хармиане)

 Ослабь шнуровку, душно. Нет, не надо!
 То вдруг найдет, то схлынет дурнота,
 Как и любовь Антония.

 Антоний

 Опомнись,
 Владычица моя, поверь любви,
 Способной выдержать все испытанья.

 Клеопатра

 Да, Фульвия бы это подтвердила.
 Ты отвернись, чтобы о ней поплакать.
 Потом простись со мною и скажи,
 Что плачешь, расставаясь с Клеопатрой.
 Ну, разыграй чувствительную сцену.
 И пусть правдоподобной будет ложь.

 Антоний

 Теряю я терпенье. Замолчи!

 Клеопатра

 Неплохо. Но могло бы выйти лучше.

 Антоний

 Клянусь мечом!..

 Клеопатра

 Да? И щитом? Недурно.
 Но все же это не предел искусства.
 Посмотрим, Хармиана, как умеет
 Беситься этот римский Геркулес.

 Антоний

 Прощай же, госпожа.

 Клеопатра

 О господин мой,
 Позволь тебе сказать еще два слова.
 Расстаться мы должны... не то, не то!
 Друг друга мы любили... нет, не то!
 Ты это знаешь... Что же я хотела?..
 Мне память изменила, как Антоний;
 Забытая, и я забыла все.

 Антоний

 Я счел бы, что в тебе воплощены
 Все сумасбродства, если бы не знал я,
 Какое сумасбродство - быть твоим.

 Клеопатра

 И Клеопатре нелегко носить
 Так близко к сердцу это сумасбродство.
 Прости. Ведь все, чем я наделена, -
 Ничто, когда тебе оно немило.
 Раз честь твоя зовет тебя отсюда.
 Будь к моему отчаянью глухим.
 К тебе да будут благосклонны боги.
 Пусть лаврами венчанная победа
 Твой осеняет меч, и пусть успех
 У ног твоих расстелется покорно.

 Антоний

 Прощай. В самой разлуке будем вместе.
 Оставшись здесь, уходишь ты со мной,
 Я, отплывая, остаюсь с тобой.
 Так в путь!

 Уходят.


СЦЕНА 4
 Рим. Покой в доме Цезаря.
 Входят Октавий Цезарь с письмом в руке, Лепид и слуги.

 Цезарь

 Взгляни, Лепид, и сам ты убедишься,
 Что не мой нрав зловредный мне велит
 Высокого собрата порицать.
 Вот что мне пишут из Александрии:
 Его занятия - уженье рыбы
 Да шумные попойки до утра;
 Не мужественней он, чем Клеопатра,
 Которая не женственней, чем он;
 Принять гонцов едва он соизволил,
 Едва припомнил тех, с кем делит власть.
 Как видишь, он живое воплощенье
 Всех слабостей и всех дурных страстей.

 Лепид

 Но слабости его не затмевают
 Его достоинств: так ночное небо
 Ночным светилам прибавляет блеск.
 Скорей он унаследовал пороки,
 Чем приобрел; не сам он их избрал,
 Он только не сумел от них отречься.

 Цезарь

 Ты снисходителен. Что ж, пусть не грех
 Валяться на постели Птолемея,
 За острое словцо дарить престол,
 С рабами пить из чаши круговой,
 Средь бела дня по улицам шататься
 И затевать кулачную потеху
 С вонючим сбродом. Ладно, пусть ему
 Простительно такое поведенье, -
 Хотя кого б оно не запятнало? -
 Но легкомыслием своим Антоний
 Тяжелую ответственность кладет
 На нас с тобой. Добро бы лишь досуг
 Он заполнял безудержным развратом,
 Платясь похмельем и спинной сухоткой.
 Но тратить драгоценные часы,
 Которые, как гулкий барабан,
 Тревогу бьют о нуждах государства!
 Его приструнить надо, как мальчишку,
 Который, невзирая на запрет,
 Забаве краткой долг приносит в жертву.

 Входит гонец.