Шекспир. Антоний и Клеопатра (7)

 Входит Алексас.

 Алексас.

 Привет тебе, владычица Египта!

 Клеопатра

 С Антонием не сходен ты ни в чем,
 Но ты был с ним, и близостью своею
 Он в золото преобразил свинец.
 Ну, как мой несравненный Марк Антоний?

 Алексас

 Последнее, что сделал он, царица, -
 Прижал к губам - еще, в последний раз -
 Бесценную жемчужину вот эту.
 Его слова вонзились в сердце мне.

 Клеопатра

 Пусть мне вонзятся в уши.

 Алексас

 Он сказал:
 "Друг, передай великой египтянке,
 Что верный римлянин ей посылает
 Морской ракушки клад - ничтожный дар.
 Но что сверх этого повергнет он
 К ее ногам бесчисленные царства".
 "Скажи, - прибавил он, - что весь восток
 Подвластен будет ей". Тут он кивнул
 И на коня вскочил. А конь могучий
 Ответ мой громким ржаньем заглушил.

 Клеопатра

 Скажи мне, был он грустен или весел?

 Алексас

 Как день, когда ни холодно, ни жарко,
 Антоний был не грустен и не весел.

 Клеопатра

 Вот человек! Заметь же, Хармиана,
 Заметь, как он разумно вел себя.
 Он не был грустен, чтоб не приводить
 Сподвижников в унынье; не был весел,
 Свидетельствуя этим, что в Египте
 Оставил, помыслы свои и радость.
 Смешенье дивное веселья с грустью!
 А кто сравнится с ним в том и в другом?
 Никто! - Встречал ли ты моих гонцов?

 Алексас

 Да, госпожа, - не меньше двадцати.
 Зачем ты посылаешь их так часто?

 Клеопатра

 Тот день, когда ему не напишу,
 Да будет злополучнейшим для мира! -
 Бумаги и чернил мне, Хармиана. -
 Благодарю, Алексас. - Хармиана,
 Ну разве Цезаря я так любила?

 Хармиана

 О, Цезарь доблестный!

 Клеопатра

 Что? Подавись
 Восторгом этим, глупая. Скажи -
 Антоний доблестный!

 Хармиана

 Отважный Цезарь!

 Клеопатра

 Клянусь Изидой, разобью тебе
 Я губы в кровь, коль с Цезарем еще раз
 Равнять посмеешь мужа из мужей.

 Хармиана

 Прости за то, что песню я запела
 На твой же старый лад.

 Клеопатра

 Тогда была
 Девчонкой я неопытной, незрелой;
 Была холодной кровь моя тогда.
 Пойдем же, дай бумагу и чернила.
 Гонца вслед за гонцом я буду слать,
 Пока не обезлюдеет Египет.

 Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1
 Мессина. Покой в доме Секста Помпея.
 Входят Помпей, Meнекрат и Менас.

 Помпей

 Коль боги справедливы, пусть они
 Помогут нам, чье дело справедливо.

 Менекрат

 В их промедленье, доблестный Помпеи,
 Не следует усматривать отказа.

 Помпей

 Пока мольбы напрасные мы шлем,
 Теряет ценность то, о чем мы молим.

 Менекрат

 Но часто просим мы себе во вред,
 И боги мудро отвергают просьбы,
 Спасая нас. Так иногда во благо
 И тщетная мольба.

 Помпей

 Успех за мной!
 Народ ко мне расположен, и море
 В моих руках. Могущество мое,
 Как месяц прибывающий, растет,
 Идя, как я надеюсь, к полнолунью.
 Антоний обжирается в Египте
 И не покинет пира для войны.
 Октавий Цезарь выжимает деньги,
 Теряя тысячи сердец. Лепид
 Льстит им обоим, слыша лесть в ответ,
 Но их не любит, а они Лепида
 Ни в грош не ставят.

 Менас

 Цезарь и Лепид
 С немалым войском двинулись в поход.

 Помпей

 Неправда! От кого ты это слышал?

 Менас

 От Сильвия.

 Помпей

 Ему приснилось, верно.
 Известно мне, что в Риме ждут они
 Антония. - О шлюха Клеопатра!
 Пусть волшебство любовное заставит
 Расцвесть твои поблекнувшие губы!
 Пусть чародейство красоте поможет,
 А похоть - чародейству с красотой.
 Мозг сластолюбца отумань пирами;
 Соблазнами эпикурейской кухни
 Дразни чревоугодника, и пусть
 Утонет честь его в обжорстве сонном,
 Как в мертвых водах Леты.

 Входит Варрий.

 С чем ты, Варрий?

 Варрий

 С известьем верным: ожидает Рим
 Антония с минуты на минуту.
 Уже давно покинул он Египет.

 Помпей

 Для слуха моего нет худшей вести,
 Чем эта весть. - Не думал я, Менас,
 Чтоб для такой войны влюбленный бражник
 Надел свой шлем. А в воинском искусстве
 Он вдвое превзошел двух остальных.
 Гордиться надо, что восстаньем нашим
 Оторван ненасытный сластолюбец
 От юбки Птолемеевой вдовы.