Шекспир. Двенадцатая ночь, или что угодно (15)

 Виола

 Примите долг мой и мое служенье.

 Оливия

 Как ваше имя?

 Виола

 Ваш слуга зовется
 Цезарио, прекрасная принцесса.

 Оливия

 Вы - мой слуга? Мир скучным стал с тех пор,
 Как низкому притворству дали имя
 Любезности. Ведь вы слуга Орсино.

 Виола

 Он ваш слуга, а я слуга ему;
 Кто служит вашим слугам, служит вам.

 Оливия

 Он мной забыт; и лучше б мысль его
 Была пустым листом, чем мною полной!

 Виола

 Я к вам пришел, чтоб вашу благосклонность
 Привлечь к нему.

 Оливия

 О нет, я вас просила
 Мне больше про него не говорить.
 Но если есть у вас другая просьба,
 Мой слух охотнее пленится ею,
 Чем музыкою сфер.

 Виола

 О госпожа...

 Оливия

 Позвольте мне. Когда последний раз
 Вы здесь творили чары, я послала
 Вам перстень вслед; я этим обманула
 Себя, слугу, быть может также вас.
 Я заслужила ваш суровый суд,
 Вам навязав, с постыдным хитроумьем,
 Чужую вещь. Что вы могли подумать?
 На растерзанье всем свирепым мыслям
 Безжалостной души? Для вас довольно,
 Чтоб видеть ясно: дымкой, а не грудью
 Мое прикрыто сердце. Вот, ответьте.

 Виола

 Я вас жалею.

 Оливия

 Это шаг к любви.

 Виола

 О нет, ни пяди; ведь известно всем,
 Что и врагов нередко мы жалеем.

 Оливия

 Что ж, видно, время улыбаться снова.
 О, как легко гордится нищета!
 Уж если гибнуть чьей-либо добычей,
 Пусть лучше это будет лев, чем волк!

 Бьют часы.

 Часы мне говорят: я трачу время.
 Не бойтесь, юноша, мне вас не надо.
 А все ж, когда созреют ум и юность,
 Кой у кого красивый будет муж.
 Ваш путь лежит туда, на запад.

 Виола

 Что ж,
 "Кому на запад?" Мир вам и отрада!
 Для герцога не будет ничего?

 Оливия

 Не уходи! Прошу тебя, скажи мне,
 Что обо мне ты думаешь.

 Виола

 Что вы
 Себя считаете не тем, что есть.

 Оливия

 И это же я думаю про вас.

 Виола

 Вы думаете верно: я - не я.

 Оливия

 Когда б вы были тем, что я хочу!

 Виола

 А это лучше было бы, чем так?
 Хотелось бы! Теперь для вас я шут.

 Оливия

 О, сколько красоты в его усмешке
 На гневных и презрительных губах!
 Вина убийцы может скрыться в тень,
 Любовь не может; ночь ее - как день.
 Цезарио, клянусь цветеньем роз,
 Девичьей честью, правдой чистых грез,
 Я так тебя люблю, что страсть мою,
 Как ты ни горд, я больше не таю.
 Ты про себя рассудишь, может быть:
 Раз я любим, мне незачем любить.
 Тогда обратный довод приготовь:
 Вдвойне мила незваная любовь.

 Виола

 Нет, юностью клянусь и чистотой,
 Я сердце, грудь и верность ни одной
 Не отдал женщине, и ни одна
 Их госпожой не будет названа.
 Итак, прощайте; больше никогда
 Я графских слез не принесу сюда.

 Оливия

 Приди еще; ведь мог бы только ты
 К немилому склонить мои мечты.

 Уходит.


СЦЕНА 2

 Дом Оливии.
 Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

 Сэр Эндрю

 Нет, честное слово, я ни минуты дольше не останусь.

 Сэр Тоби

 Основания, дорогой злюка! Какие у тебя основания?

 Фабиан

 Вы должны изложить ваши основания, сэр Эндрю.

 Сэр Эндрю

 Да как же, я видел, как ваша племянница оказывала графскому услужающему
такие любезности, какими никогда не жаловала меня; я видел это в саду.

 Сэр Тоби

 А она тебя при этом видела, старина? Скажи-ка мне.

 Сэр Эндрю

 Так же ясно, как я вижу вас сейчас.

 Фабиан

 Это было явным свидетельством ее любви к вам.

 Сэр Эндрю

 Что это, вы хотите представить меня ослом?

 Фабиан

 Я вам это докажу логически, сударь, приведя к присяге разум и суждение.

 Сэр Тоби

 А они уже были присяжными обвинителями, когда еще Ной не был моряком.
{То есть до "всемирного потопа", о котором рассказывается в Библии, когда
Ной построил свой ковчег.}

 Фабиан

 Она показывала себя любезной с этим юношей у вас на глазах только чтобы
расшевелить вас, чтобы пробудить вашу храбрость соню этакую, чтобы вложить
огонь в ваше сердце и жупел в вашу печень. Вам следовало подойти к ней; и
несколькими отменными шуточками, огненно-новенькими из-под чекана, вам
следовало забить этого юношу так, чтобы он онемел. Вот чего от вас ждали и
вот что прозевано: двойную позолоту этого случая вы дали времени смыть, и
теперь во мнении моей госпожи вы плывете к северу, где вы и повиснете, как
ледяная сосулька на бороде у голландца, если только не искупите этого
каким-нибудь похвальным дерзанием храбрости или политики.