Шекспир. Эдуард III (5)

АКТ II

 Сцена 1

 Роксборо. Сады при замке.
 Входит Людовик.

 Людовик

 Я вижу, что глаза ее своими
 Он так и ест и с губ, как мед, впивает
 Ее слова; лицо ж его подобно
 Тем облакам, что по ветру несутся
 И тают, очертания меняя.
 Когда она краснеет, он бледнеет,
 Как будто кровь его волшебной силой
 Влечет она к себе; а побледнеть
 Случится ей в почтительной боязни -
 Он вспыхнет всей красой своей багряной,
 Похожей на ее румянец чистый,
 Как на коралл кирпич, как смерть на жизнь.
 Чем объяснить такое состязание?
 Ее вгоняет в краску скромный стыд
 От близости особы венценосной;
 Его же - стыд нескромный, от сознания,
 Что он, король, глядит куда не надо.
 Она при нем, как женщина бледнеет,
 Невинный страх к величию питая;
 А он - переживая страх вины
 Перед своим достоинством державным.
 Прощай, война! Придется нам, пожалуй,
 В осаде сердца стойкого завязнуть.
 Вот и король, бродящий одиноко.

 Входит король Эдуард.

 Король Эдуард

 При мне она еще прекрасней стала;
 Что слово у нее - то гибче ум
 И серебристей голос. Как забавно
 Давида и шотландцев представляет!
 "Вот, что он мне сказал", - такой же говор
 И обороты все такие ж, но выходит
 Получше, чем шотландцы говорят.
 "А вот, что я сама ему сказала". -
 И кто ж подобно ей сказал бы это!
 Когда врагов она в глаза хулила,
 Не ангельский ли клич со стен был слышен?
 Заговорит о мире - посылает
 Войну в темницу словно; о войне -
 Воскрес бы Цезарь сам, чтоб с нею слиться
 В воинственном восторге. Мудрость только
 В ее речах не глупостью звучит -
 И лишь в ее наружности прекрасной
 На красоту природа не клевещет.
 Приветлива она - нет лета жарче;
 Сурова - холоднее нет зимы.
 Мне ль осуждать шотландца за осаду
 Ценнейшего из всех сокровищ края!
 Но трусом он себя явил бесспорно,
 Покинувши добычу так позорно.
 Людовик здесь? Чернила и перо!

 Людовик

 Несу, мой повелитель.

 Король Эдуард

 Да скажи
 Там лордам, чтобы в шахматы играли
 Спокойно: я один хочу остаться.

 Людовик

 Исполню, государь.
 (Уходит.)

 Король Эдуард

 Молодчик этот
 Порядочно в поэзии начитан
 И шустр умом. Я страсть ему свою
 Хочу открыть: пусть он ее завесит
 Покровом из батиста, сквозь который
 Царица над царицами красы
 Увидела б свое изображенье.

 Людовик возвращается.

 Все есть? перо, чернила и бумага?

 Людовик

 Все, государь.

 Король Эдуард

 Тогда садись со мною
 Под эту сень. Вообразим, что в зале
 Совета мы. Совет наш будет зелен,
 Как мысли наши зелены; когда ж
 Мы снимем бремя с них, нам станет легче.
 Теперь нужна мне золотая муза:
 Зови ее сюда с пером волшебным.
 Начнешь вздыхать - должны быть вздохи слышны;
 Скорбеть начнешь - должны быть слышны стоны;
 А где дойдет до слез - должна быть речь
 Мольбами так окутана, чтоб очи
 Татарина увлажнились и жалость
 Кремневым сердцем скифа овладела.
 На это власть дана перу поэта -
 И, если ты поэт, будь властен так же,
 Любовью государя вдохновившись.
 Созвучье струн налаженных способно
 Вооружить вниманьем уши ада:
 Тем более душа поэта может
 Привлечь к себе отзывчивое сердце.

 Людовик

 К кому же речь держать, милорд?

 Король Эдуард

 К той,
 Кто в силах пристыдить красу любую
 И мудрость в глупость превратить; чье тело -
 Всех женских чар сияние, прекрасней
 Прекраснейшего: вот тебе начало.
 Красивому название дай еще
 Красивее и, им же восторгаясь,
 Превозноси его как можно выше.
 За льстивость осуждения не бойся:
 Будь твой восторг хоть вдесятеро больше,
 Все ж вдесятеро десять тысяч раз
 Действительность окажется ценнее.
 Пиши, а я предамся созерцанью.
 Не позабудь сказать, что от ее
 Красы я изнываю в муках страсти.

 Людовик

 Так, значит, это женщина?

 Король Эдуард

 Какой же
 Иной красе я покориться мог бы?
 Кому же, как не женщинам, поем
 Мы о любви? Иль думал ты, что лошадь
 Я воспевать хочу?

 Людовик

 Необходимо
 Еще мне знать сословие иль сан.

 Король Эдуард

 Престол - вот сан ее; а мой - скамейка,
 Которую она небрежно топчет.
 По этому могуществу ты можешь
 Судить и о сословии. Пиши,
 Пока я размышляю. Не сказать ли,
 Что голос у нее, как соловей?
 Но каждый ведь пастух весной про то же
 Твердит своей зазнобе черномазой;
 И к месту ли тут соловей, поющий
 О горестях супружеской измены?
 Нет, прочь его! Хоть грех - все грех, - но слыть
 Грехом не хочет он: ему приятно
 Слыть доблестью, как доблести - обратно.
 О волосах сказать, что мягче шелка
 И янтаря желтее в отражении
 Угодливого зеркала. Нет, лучше
 Я с зеркалом сравню ее глаза:
 Они, скажу, в себя вбирают солнце,
 Горячими его лучами брызжут
 На грудь мою и зажигают сердце.
 О, сколько вариаций порождает
 В моей душе мелодия любви!
 Что ж, превратил ты в золото свои
 Чернила? Нет? Моей богини имя
 Лишь крупно напиши: позолотит
 Оно бумагу вмиг. Читай скорее!
 Давно открыл я уши, чтобы звуки
 Твоей поэзии ловить.