Шекспир. Генрих VI, часть третья (36)

изменой потребление легкого пива. Все в королевстве будет общим... А когда я
стану королем - а я им стану... - денег тогда не будет вовсе; все будут пить
и есть на мой счет; и я всех наряжу в одинаковую одежду, чтобы все ладили
между собой, как братья, и почитали меня, как своего государя" (IV, 2).
Войдя победителем в Лондон, Джек Кед провозглашает: "Отныне все будет общим"
(IV, 7).
 Поразительна та точность, с какой Шекспир раскрывает действительные
социальные стремления народа. Создавая этот эпизод, драматург сочетал в нем
черты двух народных восстаний: Джека Строу и Роберта Кета. Восстание,
поднятое по наущению Йорка, было тактическим ходом этого честолюбивого
феодального барона в борьбе за свои притязания на престол. Шекспир, однако,
придал этому эпизоду более глубокий смысл. Если Джек Кед и действовал в
интересах Йорка, то крестьяне преследовали иные цели: они в самом деле
борются за свои интересы. Программа, которую излагает Джек Кед, отражает
стремление крестьянских масс к социальной справедливости. В ней выражен
идеал уравнительного коммунизма. Средневековые хроники Англии сохранили
тексты лозунгов и прокламаций крестьянских восстаний той Эпохи. То, о чем
говорит Джек Кед, местами почти дословное повторение прокламации Роберта
Кета, призывавшего к установлению общности имущества и примитивного
равенства. Таким образом, Шекспир здесь отразил действительные стремления
народа, жаждавшего замены феодальной эксплуатации строем, основанным на
справедливости.
 Эпизоды восстания, подавшие повод для обвинения Шекспира в
антидемократизме, в действительности свидетельствуют о том, что драматург с
большой реалистической правдивостью отразил характерные черты крестьянских
восстаний средневековья. Естественно, что народный бунт принимал форму
стихийных действий. Не менее естественна и та мстительность, которую
проявили восставшие крестьяне по отношению к своим угнетателям. Шекспир это
и показал. Понятно, что реакционные буржуазные критики смотрят на эти
эпизоды в драме Шекспира глазами людей господствующего класса и видят в
действиях мятежных крестьян только разгул анархической стихии. Мы смотрим на
это глазами объективных историков, и для нас очевидно, что действия,
кажущиеся беззаконными, на деле выражают справедливый гнев народа.
 Восставшие крестьяне вешают четемского клерка за то, что он грамотен и
умеет подписать свое имя буквами, а не "каким-нибудь знаком, как все добрые
честные люди". Ненависть восставших крестьян к грамотности понятна, ибо и
она служила средством в руках эксплуататоров против народа. Податные списки,
судебные повестки, несправедливые приговоры - в таком виде представала
письменность перед крестьянами. Вот почему они так враждебно относятся и к
феодальной "законности". Джек Кед выражает то, что думали крестьяне, когда
он заявляет лорду Сею: "Ты поставил мировых судей, чтобы они волокли на суд
бедняков по таким делам, каких им и понять не под силу. Мало того, ты сажал
их в тюрьмы, а если они не умели читать - вешал их. А между тем они только
потому и были достойны жизни". И тот же Кед задает лорду Сею вопрос: "Ты
ездишь на лошади, покрытой попоной, ведь правда?" На недоумение знатного
лорда, который не видит в этом ничего преступного, Джек Кед отвечает: "Не
дело это - прикрывать свою лошадь плащом, когда люди почестнее тебя ходят в
штанах и куртках" (IV, 7).
 Картина народного восстания, созданная Шекспиром, передает типичные
черты крестьянских волнений эпохи средневековья: протест против
несправедливостей экономической и политической системы феодализма,
стремление к социальному равенству, ненависть к угнетателям и их культуре,
плебейские методы расправы с эксплуататорами.
 Шекспир видел не только силу, но и слабость народных движений
средневековья. Он показывает неустойчивость восставших крестьян, их
податливость на уговоры и веру в доброту монарха. Полна глубокого
трагического смысла сцена, когда Клиффорд уговаривает крестьян сложить
оружие, а Джек Кед призывает их не смиряться (IV, 8). Этот эпизод напоминает
знаменитую сцену на форуме в "Юлии Цезаре". Кеду не удается удержать
крестьян. Лживая демагогия Клиффорда принимается ими за чистую монету. Он
взывает к их патриотизму и соблазняет выгодами от побед над французами. Джек
Кед с горечью констатирует, что толпа с удивительной легкостью переметнулась
на сторону короля и лордов.
 Оставшись в одиночестве. Кед пытается скрыться. Образ этого авантюриста
обрисован Шекспиром весьма выразительно. Хотя в уста Кеда вложены речи,
выражающие действительные нужды и стремления народа, сам он отнюдь не был
искренним защитником интересов крестьян, чье недовольство использовалось им
как в интересах его покровителя Йорка, так и для собственного возвышения.
Теперь, когда народ его покинул. Кед бесславно погибает.
 Мелкий помещик, сквайр Айден (IV, 10), персонаж эпизодический, является
носителем патриархальных добродетелей, и именно он осуществляет возмездие
Кеду за ту смуту, которую тот внес, подняв народ на восстание. Но этот
кентский сквайр - фигура не столько реальная, сколько идеальная. Ибо мир и
порядок, во имя которого он убивает Джека Кеда, в государстве не существуют.
Он приносит королю отрубленную голову Кеда, наивно думая, что уничтожил
источник смут в королевстве. Но тут же при нем происходит ссора сторонников
Ланкастерского и Йоркского домов, а затем с катастрофической быстротой
начинает развертываться борьба между двумя династическими ветвями,
соперничающими в своих притязаниях на престол"
 Вторая часть трилогии "Генрих VI" завершается не обычным для драмы
финалом-победой или примирением, - а, наоборот, взрывом вражды и ненависти
между противниками, и это предвещает ту жестокую кровопролитную борьбу,
которая составит содержание следующей части.
 Третья часть трилогии переносит нас в самый разгар войны Алой и Белой
розы. Шекспир, следуя повествованию Холла и Холиншеда, отобрал наиболее
выразительные эпизоды кровавой вражды между Ланкастерским и Йоркским домами.
Более чем в первой и второй частях, драматизм здесь имеет чисто внешний
характер. Словесные схватки сменяются поединками на мечах, враги беспощадно
сражаются друг с другом, и кровь льется потоком. Йорки и Ланкастеры как бы
состязаются в жестокости, достигающей кульминации в двух эпизодах. Клиффорд
убивает беззащитного юного Ретленда, а королева Маргарита, поиздевавшись
сначала, приканчивает Ричарда Йорка, сын которого мстит за это, убивая
Генриха VI. Борьба идет с переменным успехом. Сначала Йорку удается согнать
с престола Генриха VI, затем ланкастерская партия возвращается к власти, и,
наконец, уже после гибели Ричарда Йорка его сыновья одерживают победу.
 В этом круговороте кровавой борьбы выделяется личность одного из
феодалов - "делателя королей" Уорика. Сначала он поддерживает Белую розу, и
при его содействии Ричард Йорк достигает трона, но затем обида, нанесенная
ему, побуждает его стать сторонником Алой розы, и он содействует
восстановлению на престоле Генриха VI. Но и сам "делатель королей" не
избегает превратностей войны. Он гибнет, и с его смертью партия Алой розы
терпит поражение.
 Уорик не единственный представитель жестокой силы феодальной знати.
Почти все значительные персонажи пьесы отличаются энергией, мужеством,
целеустремленностью и беспощадностью в борьбе. Такоз Ричард Йорк, глава
Белой розы, таковы его сыновья Эдуард и горбун Ричард, а в противоположном
лагере - Клиффорд и королева Маргарита - "сердце тигра в обличье женщины",
возглавляющая партию Алой розы. Именно она, а не ее слабовольный муж Генрих
VI возглавляет ланкастерский лагерь.
 Король Генрих VI, как и в предыдущих частях трилогии, здесь предстает
человеком набожным, миролюбивым и совершенно бессильным совладать с
непокорными феодалами. Хотя он и является как бы знаменем ланкастерской
партии, но его же сторонники смотрят на него как на помеху и во время одной
из битв прогоняют его с поля сражения.
 В отдалении от поля битвы, сидя на холме, Генрих VI предается
размышлениям. Он мечтает о тихой, мирной жизни и жалеет, что не родился
бедным пастухом (II, 5).
 Идиллические размышления короля прерываются аллегорическим Эпизодом.
Сначала с поля битвы приходит солдат, влача за собой труп убитого врага,
которого он собирается ограбить, и узнает в нем собственного отца, а затем
появляется солдат, убивший в битве своего сына.
 Генрих VI, с печалью взирающий на кровопролитие, произносит слова,
полные глубокого смысла. Он как бы подводит итог всему своему царствованию:

 О дни кровавые! О вид плачевный!
 Когда воюют львы из-за пещер,
 От их вражды бедняги-овцы терпят (II, 5).

 Жанр хроники, взятый в целом, отличался тем, что абстрактному
изображению добра и зла в средневековых моралите противопоставил конкретное
изображение лиц и событий. В сцене, о которой мы говорим, Шекспир вернулся к
методу аллегории, присущему моралите, для того чтобы подчеркнуть обобщающее
значение эпизода. Но в остальном драматург остается на почве реальных
событий, связанных с династической борьбой.
 В финале хроники намечается новая тема, связывающая ее со следующей
пьесой. Начинает выдвигаться фигура сына герцога Йоркского - Ричарда
Глостера, впоследствии короля Ричарда III. Ричард убивает Генриха VI,
который перед смертью говорит в лицо палачу о неисчислимых бедствиях,
которые тот принесет народу и стране своей жестокостью. А Ричард, пронзив
мечом Генриха VI, предается мыслям о своем будущем, и в его речи звучат те
же мотивы, которые мы услышим в первом монологе последней пьесы тетралогии -
"Ричарде III". Он признает, что в душе его "нет места ни жалости, ни страху,
ни любви". Природа, создав его уродом, лишила радостей любви, и у него
остается одна цель в жизни - власть, к которой он пойдет, шагая через трупы
собственных братьев (II, 6).
 Подлинно трагической иронией наполнен финал хроники. Старший из сыновей
убитого Йорка, король Эдуард, торжествует победу: "...снова мы на английском
престоле, искупленном погибелью врагов". Белая роза победила, но один из
победителей, Ричард Глостер, клянется "испортить эту жатву". Новый король,
Эдуард, призывает братьев Кларенса и Глостера поцеловать его новорожденного
сына и наследника, и горбатый Ричард, прикладываясь устами к младенцу, своей
будущей жертве, шепчет про себя: "Так целовал Иуда...".
 Торжество Йоркского дома мнимое. Червь междоусобицы подтачивает уже
самую семью победителей. Зритель шекспировского театра знал, что мир в
стране не наступил и еще предстоит долгая кровавая борьба, прежде чем
утвердится порядок. Но перспектива замиренной, единой Англии виделась автору