Шекспир. Юлий Цезарь (37)

страстей участников борьбы. Не только два лагеря противопоставлены друг
другу, но и внутри каждой из враждующих партий мы видим людей, по-разному
относящихся к тому, что происходит в Риме.
 Возьмем ближайшего соратника Цезаря - Марка Антония. Он полон любви к
великому полководцу и преклонения перед ним. Зная его тайные помыслы, он
добровольно берет на себя роль помощника в осуществлении честолюбивых
стремлений Цезаря. Он побуждает народ избрать Цезаря царем и от имени народа
подносит ему корону. Антоний искренне верит, что лучший строй для Рима -
единовластие. Перед сильной властью он благоговеет. Его радует, что Цезарю
достаточно сказать слово - и оно немедленно превращается в закон.
 Антоний жизнелюбив и любит наслаждения не только по инстинкту, но и в
силу убеждения. Если Брут - стоик, то Антоний - гедонист, приверженец
философии наслаждения. Натура горячая, Антоний без остатка отдается делу, в
которое верит. Цезарианец из принципа и по личным симпатиям, он готов
бороться до конца за свой идеал. В критический момент, после убийства
Цезаря, он проявляет удивительную выдержку и расчетливость. Зная силу
врагов, Антоний тем не менее не склонен складывать оружие. Он готовится
продолжать борьбу в самых неблагоприятных условиях, собирает союзников и
решает пере хитрить противников. Его скорбь по Цезарю искренна, но она не
затуманивает его сознания. Лучшее средство почтить память Цезаря, считает
он, - это отомстить его убийцам. Но он борется не только из чувства мести.
 Антоний честолюбив и жаждет власти не меньше, чем его покровитель
Цезарь. Помогая Цезарю достичь престола, Антоний рассчитывал стать вторым
человеком при Цезаре. Теперь, когда Цезаря не стало, он - главный наследник
его дела. Антония воодушевляет мысль, что если он проявит выдержку, энергию
и решительность, если сумеет, как Цезарь, перейти свой Рубикон, то теперь он
уже сможет стать не вторым, а первым человеком в Риме. И, рискуя головой, он
вступает в борьбу, которая поначалу кажется обреченной на неудачу. Мы знаем,
что ему удается создать перелом в Риме, и знамя цезарианства снова
возносится над "вечным городом". Но Антонию не суждено стать единственным
владыкой. Он не может вести борьбу без союзников, и один из них, Октавий,
формально имеет даже больше права считать себя наследником Цезаря и
притязает на власть.
 В противовес Антонию Октавий не романтик борьбы, а трезвый политик, шаг
за шагом завоевывающий новые позиции. При этом он открыто старается
воспользоваться плодами первой победы Антония, добившегося изгнания Брута и
Кассия из Рима. Антагонизм между Октавием и Антонием, однако, еще не
получает полного развития в этой трагедии. Здесь он только намечен, но уже и
в этой наметке ясно видно, что союз Антония и Октавиана непрочен и должен
будет распасться, ибо властолюбие обоих не позволит им быть союзниками.
 Третий член триумвирата, образованного после смерти Цезаря, Лепид, -
жалкий, неспособный и неумный политик, который нужен Антонию и Октавиану для
равновесия. Хотя сам он и склонен считать свою роль важной, в сущности, он
является не более чем пешкой в руках двух главных триумвиров.
 Общая черта всех членов цезарианской партии - себялюбие, господство
личного интереса над государственным. Борясь за монархию, каждый из них
стремится сам стать во главе ее.
 Иного рода нравственное начало преобладает в лагере республиканцев.
Нельзя сказать, чтобы они были людьми, лишенными личной заинтересованности.
Только один Брут вполне свободен от эгоизма. Остальные деятели этого лагеря,
начиная с Кассия, имеют более или менее сильные личные мотивы для борьбы
против Цезаря. Кассий вообще не хочет быть ничьим рабом или слугой. Он
республиканец-аристократ. Не всеобщее равенство, а его личная свобода - вот
цель Кассия. Ему нет надобности утвердить свою личность, подчинив себе
других, с него достаточно, если никто не будет посягать на его
независимость. Отметим, что Шекспир придал Кассию больше благородства, чем
он имеет в рассказе Плутарха. Не будучи столь идеальной личностью, как Брут,
он все же убежденный и искренний республиканец.
 Что же отличает его от Брута? Прежде всего активность. Брут жил
уединенно, Кассий всегда был в гуще политической борьбы. Он деятелен, умен,
но он не философ, как Брут, а человек практического ума.
 Цезарь знает проницательность и неуемность Кассия, его постоянное
беспокойство о своем положении, нежелание поступиться хотя бы частичкой
своих прав. Не ошибается великий полководец, подозревая Кассия в зависти.
Все это есть в нем и перемешано в сложном сочетании принципиальности и
личной заинтересованности.
 Активность и проницательность делают именно Кассия душой
антицезарианского заговора. Как опытный политик собирает он сторонников,
зная, какую струнку нужно задеть у каждого, чтобы он отозвался. Он не
тщеславен и не претендует на то, чтобы запять главенствующее место в
республиканском лагере. Понимая, что его личные качества не могут сделать
его достаточно популярным, он спокойно предоставляет номинальное руководство
Бруту. Брут и становится знаменем заговора, но Кассий остается его душой,
главной движущей пружиной, приводящей в действие весь сложный человеческий
конгломерат партии заговорщиков.
 После смерти Цезаря лагерем цезарианцев руководят два соперничающих
триумвира, но они подавляют противоречия между собой ради достижения общей
цели. Есть противоречия и в лагере республиканском. Оба его вождя, будучи
едиными в целях, расходятся в вопросе о средствах. Брут считает, что
благородное дело надо осуществлять чистыми руками; Кассий не склонен быть
разборчивым в средствах. Он более трезвый политик, чем Брут, и всегда бывает
прав в вопросе об эффективных средствах борьбы. Брут же не терпит никакого
отступления от своих идеальных принципов.
 Когда Кассий заявляет, что необходимо убить не только Цезаря, но и
Антония, Брут считает это излишней жестокостью. Он не верит в то, что
Антоний может быть опасным без Цезаря. Кассий дальновиднее, но он вынужден
уступить Бруту. То же происходит и после убийства Цезаря. Когда Антоний
просит дать ему возможность похоронить Цезаря и произнести надгробную речь,
Кассий решительно противится этому, понимая таящуюся в Антонии опасность, но
Брут не видит ее и из искренне благородных побуждений настаивает на
удовлетворении просьбы Антония. Мы знаем, что в этом споре прав был Кассий,
а не Брут, который не только сохранил жизнь злейшему врагу республиканцев,
но и предоставил ему возможность поднять народ на заговорщиков.
 Второе разногласие между Кассием и Брутом возникает по вопросу о
способах ведения войны против цезарианцев. Кассий без малейшей щепетильности
подкрепляет республиканские войска незаконными поборами, не брезгуя прямым
грабежом. Брут из-за этого чуть не порывает с ним, и только признание
Кассием своей неправоты побуждает его помириться с ним. Брут желает
действовать, сохраняя моральную чистоту. Кассий считает, что это невозможно.
Идеалист и трезвый политик все время сталкиваются. Верх берет идеалист Брут,
и это оказывается роковым для дела, приверженцев его и, наконец, для самого
Брута. Он собственными руками готовит себе гибель.
 Будь Кассий только хитрым политиком, он повернул бы все иначе, Но, даже
понимая ошибки и неразумность Брута, он искренне любит и ценит его. Чувство
глубокого уважения к убеждениям друга, любовь к нему, несмотря на все его
слабости, заставляют его мириться с роковой политикой Брута и с отчаянием в
душе пойти на смерть.
 Шекспир наделил философией и Кассия. Если Брут стоик, то Кассий
эпикуреец, то есть, по понятиям того времени, материалист. Он не верит в
богов, смеется над суевериями, не признает существования загробного мира.
Его материалистические воззрения хорошо согласуются с трезвым пониманием
политики. Читателя, которому хотелось бы, чтобы Шекспир, как и мы, был
сторонником материализма, мы должны огорчить: приверженность эпикуреизму не
была в глазах Шекспира и подавляющего большинства современников хорошей
рекомендацией. Для того времени философия Кассия не была ортодоксальной.
Смягчая эту сторону характеристики Кассия, Шекспир сделал его
непоследовательным сторонником эпикуреизма. Кассий говорит Бруту, что
философия добродетели и принципы стоицизма ему тоже не чужды (IV, 3), а
перед смертью даже отрекается от своего безбожия, признавая, что, видимо,
существует некое высшее предопределение человеческих судеб (V, 3).
 Справедливости ради нужно отметить, что ни одна из философских доктрин,
которых придерживаются, по их собственным словам, персонажи, не получает
подкрепления в развитии сюжета и герои в критические моменты жизни не
следуют заветам своей философии. Если у эпикурейца Кассия возникает вдруг
ощущение, что его судьбой распорядились высшие силы, если у него вырывается
восклицание о "бессмертных богах", то и стоики Брут и Порция оказываются не
в состоянии переносить с должным терпением обрушивающиеся на них беды и
уходят из жизни, предвидя оба неминуемое поражение республиканцев.
 Главарей заговора окружает большая группа приверженцев. Одним-двумя
штрихами Шекспир сразу придает каждому из них своеобразие. Каска маскирует
медлительностью и простодушным юмором накипающее в нем недовольство
узурпаторским поведением Цезаря. Он, однако, скрывает свои чувства так
глубоко, что даже участвует в чествовании Цезаря. Самостоятельность не
свойственна ему. Он шел в свите Цезаря, пока думал, что будущее за ним, а
когда понял, что у Цезаря есть сильные враги, примкнул к ним, ибо, будучи в
душе республиканцем, не мог примириться с превращением Рима в монархию.
Войдя в сговор с Кассием, Каска стал рьяным участником борьбы против Цезаря.
Лигарий вступил в число заговорщиков потому, что привык верить Бруту и слепо
следовать за ним. Деций Брут ненавидит Цезаря; пряча истинные чувства под
маской лести, он убеждает Цезаря идти на роковое заседание сената. Вспомним
и таких соратников Брута и Кассия, как Луцилий и Титиний. Первый из них,
будучи схвачен на поле цезарианцами, выдает себя за Брута в надежде, что