Шекспир. Кориолан (21)

 Сициний

 Стоит
 Твои слова пересказать народу.

 Менений

 Не смей! Ему внушил их гнев.

 Кориолан

 Что? Гнев?
 Да будь спокойней я, чем сон полночный,
 Клянусь богами, я бы думал так же.

 Сициний

 Ну, эта дума лишь тебя отравит,
 А для других безвредна будет.

 Кориолан

 "Будет! "
 Вы слышите, как властно кинул "Будет!"
 Тритон плотвы всем нам?

 Коминий

 Но это слово
 Отнюдь не противозаконно.

 Кориолан

 "Будет!"
 О добрый и почтенный, но безвольный
 И непредусмотрительный сенат!
 Как мог ты допустишь, чтоб проходимцы,
 Став трубным гласом черни, этой гидры,
 Поток твоих решений, как запруда,
 В болото направляли дерзким "Будет!"
 Коль власть у них, тогда, отцы, склонитесь
 Пред ними головой недальновидной,
 А если нет, то гибельную слабость
 Пора отбросить. Если мудры вы,
 То не уподобляйтесь недоумкам;
 А если глупы, то сажайте их
 С собою рядом на подушки ваши.
 Вы с плебсом, видно, местом поменялись,
 Раз голосом его в совете общем
 Ваш голос заглушен. Избрала чернь
 Сановников себе, как, скажем, этот,
 Бросающий запанибрата "Будет!"
 В лицо такому славному собранью,
 Какого даже Греция не знала.
 Он консулов унизил, видит небо!
 И я скорблю душою, ибо знаю,
 Что стоит лишь возникнуть двум властям,
 Как смута проберется в щель меж ними,
 Одной другую подорвав.

 Коминий

 Довольно!
 Идем на площадь!

 Кориолан

 Кто б ни дал совет
 Раздать бесплатно хлеб, как иногда
 И греки делали...

 Менений

 Прошу, довольно!

 Кориолан

 ...(Хоть у народа больше прав там было),
 Я повторяю: тот своим советом
 Вскормил непослушанье и мятеж
 На гибель государству.

 Брут

 Неужели
 Народ подаст свой голос за того,
 Кто это говорит?

 Кориолан

 Я приведу
 Вам доводы ценней, чем этот голос.
 Плебеям ли не знать, что не в награду
 Был роздан хлеб, которого они
 Не заслужили? Кто как не народ,
 Когда его мы звали на войну
 С врагом, грозившим сердцу всей отчизны,
 Не пожелал и за ворота выйти?
 А на войне чем проявил он храбрость?
 Одними бунтами да мятежами.
 Едва ль и те пустые обвиненья,
 Которые он предъявлял сенату,
 На щедрый дар ему давали право.
 И что ж? Как понял доброту сената
 Желудок черни? Все ее поступки
 Нам говорят яснее слов: "Нас много.
 Мы захотели хлеба - и со страху
 Нам дали хлеб". Унизили мы сами
 Свою же власть и побудили чернь
 Почесть за трусость наше снисхожденье.
 Оно взломает скоро дверь сената,
 И вороны туда ворвутся стаей
 И заклюют орлов.

 Менений

 Молчи! Довольно!

 Брут

 И даже с лишком!

 Кориолан

 Нет, скажу еще,
 Скрепив свои слова любою клятвой -
 Небесной иль земною. - Двоевластье,
 Когда одни правители с презреньем
 По праву смотрят на других, а те
 Поносят первых вовсе без причины,
 Когда важней, чем сан, рожденье, мудрость,
 Невежественный голос большинства, -
 Такое двоевластье неизбежно
 К забвению потребностей насущных
 И к общему разброду приведет.
 Там, где преграждена дорога к цели,
 Недостижима цель.
 (Сенаторам.)
 А потому
 Молю я вас, людей не столько робких,
 Сколь осторожных; вас, кто больше любит
 Порядок, чем боится перемен;
 Вас, для кого важней прожить достойно,
 Чем долго; вас, кто предпочесть способен
 Опасное лекарство верной смерти, -
 Немедля вырвите язык толпе,
 Чтоб не лизала сладостной отравы.
 Иначе унижение сената,
 Заставив смолкнуть здравый смысл, разрушит
 Единство, без которого нет власти.
 Коль зло поработит ее, она
 Служить добру не сможет.

 Брут

 Все нам ясно!

 Сициний

 Он как изменник говорил и будет
 За это как изменник отвечать!

 Кориолан

 Мерзавец! Ты от злости раньше лопнешь!
 Затем ли мы трибунов черни дали,
 Чтоб эти облысевшие прохвосты
 Ее учили неповиновенью?
 Она избрала их во время бунта,
 Когда не долг законом был, а сила.
 Но времена бесчинства миновали.
 Воскликнем же: "Пусть торжествует право!" -
 И власть трибунов превратим во прах.