Шекспир. Тит Андроник (23)

 Люций

 Пусть тело цезаря друзья возьмут,
 Чтоб схоронить его в отцовском склепе,
 Отца же моего с сестрою должно
 В гробницу родовую поместить.
 А что до Таморы, тигрицы злобной,
 Ни трауром, ни чином погребальным,
 Ни похоронным звоном не почтить,
 Но выбросить зверям и хищным птицам:
 Жила по-зверски, чуждой состраданья,
 И вызывать не может состраданья.
 Пусть правосудие свершат над мавром, -
 Он бедам всем начало положил.
 Затем в стране мы учредим порядок,
 Чтоб не пришла от дел таких в упадок.

 Уходят.




"ТИТ АНДРОНИК"

 Уже в начале (I, 2) трагедии на сцену вносят гроб, и в нем покоятся
останки двадцати сыновей Тита Андроника, погибших в сражениях. Триумф
полководца Тита венчается тем, что одного из пленных принцев, Аларба,
уводят, чтобы разрубить на куски и сжечь на костре как жертву богам. Эта
казнь возбуждает у пленной царицы Таморы жажду мести, которая послужит
причиной многих последующих событий.
 Убийства следуют одно за другим. Тит Андроник закалывает своего сына
Муция, осмелившегося ослушаться его. Сын Таморы Деметрий убивает Бассиана и
сваливает вину на двух сыновей Тита, которых казнят. Деметрий и его брат
Хирон насилуют дочь Тита Лавинию и, чтобы она не выдала их, отрезают ей язык
и руки, лишая возможности и говорить и писать. Тит Андроник, поверив
коварному мавру Арону, отрубает себе левую руку, надеясь этой жертвой спасти
двух осужденных сыновей. Мавр Арон закалывает кормилицу царицы, чтобы та не
выдала тайну его связи с Таморой, и обещает сделать то же самое с
повивальной бабкой, помогавшей царице разрешиться от бремени.
 На казнь отправляют крестьянина, передавшего императору Сатурнину
дерзкое послание Тита. Тит осуществляет месть над насильниками,
обесчестившими его дочь, и, в то время как он наносит смертельные раны
связанным Деметрию и Хирону, Лавиния в обрубках рук держит таз, в который
стекает кровь ее обидчиков. Но и отмщенная Лавиния не остается в живых - ее
убивает отец, чтобы она не пережила своего позора. Тит убивает и своего
главного врага - Тамору, но сначала он угощает ее пирогом, в который
запечено мясо ее сыновей. Сатурнин мстит за смерть своей жены, убивая Тита
Андроника, а сын последнего Луций поражает мечом Сатурнина. И, наконец,
мавра Арона, злобного интригана, подстроившего ряд убийств, подвергают
страшной казни; закапывают живым в землю в отместку за содеянное им зло.
 Четырнадцать убийств, тридцать четыре трупа, три отрубленные руки, один
отрезанный язык - таков инвентарь ужасов, наполняющих эту трагедию.
 Мог ли написать ее Шекспир, тот, кого современники называли
"благородным", "медоточивым", "сладостным"? Тот, кто написал столь изящные
комедии и такие глубокие философские трагедии?
 Многие критики отказываются верить этому. Содержание "Тита Андроника"
столь грубо, низменно, жестоко, говорят они, что невозможно признать это
произведение плодом гения Шекспира, хотя бы и молодого. Никакая незрелость
не может оправдать столь чудовищное нагромождение ужасов. Только дурной вкус
и примитивная фантазия могли породить трагедию такого рода, создать которую
мог кто угодно, только не Шекспир.
 Весь арсенал средств критики был привлечен для того, чтобы "обелить"
Шекспира и смыть пятно, марающее чистую одежду гения. Ссылались на то, что
три прижизненных издания "Тита Андроника" (1594, 1600, 1611) были напечатаны
без имени автора на титульном листе.
 Приводили слова драматурга XVII века Эдуарда Рейвенскрофта, который в
предисловии к своей переделке "Тита Андроника" (поставленной в 1678 и
напечатанной в 1687 г.) писал: "Люди, издавна осведомленные в театральных
делах, говорили мне, что эта пьеса первоначально не принадлежала Шекспиру, а
была принесена посторонним автором, и он лишь приложил руку мастера к одной
или двум ролям или характерам; и я склонен поверить этому, ибо из всех его
произведений это самое неудобоваримое; оно напоминает скорее кучу мусора,
нежели постройку".
 Текстологи посредством скрупулезных сравнений стиля показывают, что
"Тит Андроник" отличается лексикой, фразеологией, версификационными приемами
от пьес, достоверно являющихся шекспировскими. Они приводят данные,
свидетельствующие о сходстве трагедии с пьесами его предшественников, среди
которых будто бы и следует искать автора трагедии, каковым мог быть Марло,
Грин, Кид, Нэш, Пиль - кто угодно, но только не божественный Уильям.
 Но против всей массы доказательств, предположений и умозаключений
критиков есть два непоколебимых свидетельства, возлагающих ответственность
за "Тита Андроника" на Шекспира. Френсис Мерес, перечисляя в 1598 году
известные ему пьесы Шекспира, называет в числе других и "Тита Андроника". А
Хемминг и Кондед, друзья Шекспира, приготовившие первое собрание его
сочинений, включили "Тита Андроника" в фолио 1623 года. И от этих двух
фактов никуда не уйдешь: они делают неопровержимой и бесспорной
принадлежность этой пьесы Шекспиру, как бы мы ни оценивали ее с точки зрения
художественности.
 Другое дело вопрос, является ли Шекспир единоличным автором пьесы.
Здесь можно допустить, что он работал по тексту уже ранее существовавшей
пьесы и, переделывая ее, дополнял, сокращал и, может быть, сохранил кое-что
из рукописи предшественника. Но если это имело место, то, так или иначе,
Шекспир принял на себя ответственность за пьесу, а мы знаем по другим
драмам, что Шекспир всегда перерабатывал старые тексты самым кардинальным
образом.
 Соображения, выдвигавшиеся против авторства Шекспира, были не только
эстетическими. Смущало не одно лишь то обстоятельство, что создатель этой
трагедии нагромоздил кучу убийств и злодейств, вызывающих у зрителей начиная
с XVIII века и по наше время лишь чувство отвращения. Против авторства
Шекспира говорит как будто и то, что пьеса полна выспренности, ложного
пафоса, крикливой декламации, психологическая мотивировка поступков либо до
крайности примитивна, либо просто отсутствует.
 Отрицать это невозможно. "Тит Андроник" действительно не имеет ничего
общего ни с другими "римскими" трагедиями Шекспира, ни с "Ромео и
Джульеттой", ни с "Гамлетом", ни с "Лиром". Но это не дает основания
отрицать его авторство.
 Пути писательские неисповедимы. Творческие биографии величайших
художников сложны, противоречивы и складываются из фактов, кажущихся
несовместимыми. Разве мы поверили бы, что Гете, написавший "Фауста", был
также автором "Триумфа чувствительности", если бы не знали этого наверняка?
Разве не было у Лоне де Вега и Кальдерона пьес пустых и просто плохих?
 "Тита Андроника" написал Шекспир. И от этого он становится для нас
более достоверно живым человеком и писателем. Этот факт его творческой
биографии делает очевидным то, что в начале своей драматургической
деятельности Шекспир пробовал разные пути, искал и ошибался, прежде чем
обрел те качества, которые сделали его тем великим художником, который
покорил мир. Не в готовом виде, не из головы Зевса, не из пены морской, а в
процессе борьбы и исканий родилось искусство Шекспира. Именно родилось, и
пьесы, подобные "Титу Андронику" и трем частям "Генриха VI", ценны для нас
тем, что раскрывают Шекспира-художника в процессе его развития. Они - первые
ступени его творчества. И отнюдь не бесплодным является открытие
исследователей, показавших сходство "Тита Андроника" с драматургией конца
80-х - начала 90-х годов XVI века.
 Шекспир во всех жанрах начинал с того, что вступал на уже проторенные
пути. Так было и с жанром трагедии. Одной из первых форм этого жанра,
утвердившихся на сцене английского театра эпохи Возрождения, была "кровавая
трагедия", высшие образцы которой дали Марло и Кид. Есть писатели,
начинающие с того, что отвергают все сделанное предшественниками. Шекспир не
принадлежал к числу таких. Его стремление состояло в другом: превзойти
предшественников в том, в чем они сами были сильны.
 "Испанская трагедия" Томаса Кида поразила воображение театральной
публики того времени чудовищным нагромождением злодейств. Мы можем как
угодно расценивать вкусы этой публики, но остается фактом, что жанр
"кровавой трагедии" пользовался большой популярностью.
 Шекспир не был художником-творцом, сидевшим в башне из слоновой кости,
где он творил шедевры для будущих поколений. Он был театральным деятелем,
чутко реагировавшим на запросы зрителей. Он следовал закону, что театр
должен давать публике то, чего она хочет. И он написал "Тита Андроника". При
этом он не стремился нарушить основы жанра "кровавой трагедии", а, наоборот,
в полной мере следовал им. Как автор, он поставил себе лишь одну задачу -
"переиродить самого Ирода", как выразится впоследствии Гамлет. И
действительно, Шекспир превзошел в "Тите Андронике" все ужасы "Испанской
трагедии", не преминув при этом использовать некоторые приемы Кида,
доказавшие свою театральную эффективность.
 Жанр "кровавой трагедии" отнюдь не стремился угодить "низменным вкусам
толпы", как это представляют иногда буржуазные историки драмы. Он имел
исторические истоки как в самой жизни, так и в культуре эпохи. Старинные
летописи и современная хроника в изобилии давали материал для пьес такого
рода. Кровавая месть, физическое истребление соперников, тайные и явные
убийства, совершаемые самыми изощренными способами, были не плодом
воображения писателей, а повседневной жизненной практикой. В особенности в
среде высшего сословия насилие было постоянным средством разрешения
жизненных конфликтов. "Кровавая" драма эпохи Возрождения лишь отразила
реальные факты.
 Этот жанр явился важной вехой в развитии драматического искусства. Он
был одним из знамений рождения нового искусства и нового миропонимания.
Средневековое мировоззрение, отразившееся и в драме того времени,
воспринимало жизнь как некое организованное явление, в котором
индивидуальное всегда было отклонением от нормы и закона. Эпоха Возрождения
отмечена тем, что прежнему единству жизни, основанной на иерархии,
противостало бесконечное разнообразие враждующих между собой индивидуальных
стремлений. Это мы видим и в "Испанской трагедии" и в "Тите Андронике".
Перед нами мир, управляемый не богом, не гражданскими законами, а
единственно лишь действиями индивидов, составляющих общество.
 Если внимательно вчитаться в "Тита Андроника", то раскроется, что
трагедия при всей ее кажущейся примитивности не лишена определенного
идейного стержня.
 Тит Андроник - носитель патриотического начала. Его жизненный идеал -
служение родине, Риму, которому он принес в жертву все свои силы и кровь
многочисленных сыновей. Он желает гражданского мира и потому отказывается от
предложенной ему власти в пользу Сатурнина, лишь бы избавить Рим от
раздоров.
 Но патриархальные добродетели Тита Андроника уже не являются гарантией
внутреннего мира. Им противостоят честолюбие Сатурнина, мстительность Таморы
и хищническая жестокость Арона. Вероятно, неслучайно то, что разрушителями
внутреннего мира выступают чужеземцы - Тамора и Арон, эти пленники римского
полководца, хитро проникшие к источнику власти и разрушающие Рим изнутри.
 Тематически и идейно трагедия о Тите Андронике смыкается с трилогией о
Генрихе VI. И здесь и там основу конфликта составляет распад патриархального
уклада жизни под натиском своекорыстного индивидуализма. Сюжет и его идейное
наполнение в "Тите Андронике" содержат, таким образом, зерна подлинной
трагедии, имеющей исторически эпохальное значение. Но само понимание
трагического и его художественное облачение здесь еще примитивны. Так мы
подходим к литературным и драматургическим истокам жанра.
 Понимание трагического у гуманистов эпохи Возрождения формировалось под
влиянием римской драматургии. Хотя "Поэтика" Аристотеля и была известна
гуманистам, не она определила их понимание жанра, а единственные доступные
тогда его образцы - трагедии Сенеки. В "кровавых" драмах эпохи Возрождения
трагическое предстает лишь в чисто внешнем качестве - как ужасное. И таково
то понимание трагического, которое лежит в основе "Тита Андроника".
 Сопоставив это с тем, как начинал Шекспир в области комедии, мы
убедимся в том, что "Тит Андроник" так же представляет собой примитивное
понимание трагического, как "Комедия ошибок" дает элементарное выражение
комического, заключающегося в случайных и внешних совпадениях. Оба
произведения находятся на одном и том же эстетическом уровне, что косвенно
подтверждает авторство Шекспира в отношении "Тита Андроника", как и не
случайна связь обеих пьес с традициями "римской" драмы.
 Обращение молодого Шекспира к античному сюжету было вполне в духе эпохи
Возрождения, когда гуманисты культивировали изучение истории и литературы
древнего мира. Не забудем, что изучение латыни и памятников римской
литературы составляло главное содержание обучения в грамматической школе,
которую окончил Шекспир, возможно, после этого и сам преподававший некоторое
время. Интерес Шекспира к античности сказался не только в "Тите Андронике".
Вспомним, что его "Комедия ошибок" представляет собой переработку "Менехмов"
Плавта. Наконец, об этом же свидетельствуют многочисленные ссылки на
античную мифологию и историю в таких ранних произведениях, как "Укрощение
строптивой", "Бесплодные усилия любви", в "Генрихе VI" и т. д.
 Мы не знаем, правда, источника, послужившего основой сюжета "кровавой
трагедии" Шекспира. Возможно, что он опирался на не дошедший до нас
полулегендарный рассказ. Не менее вероятно, что источником ему послужила
чья-либо пьеса на тот же сюжет. В записях театрального антрепренера той
эпохи Филиппа Хенсло встречаются упоминания пьес со сходным названием, но
никаких оснований для суждения по этому вопросу они не дают.
 Для нашего восприятия "Комедия ошибок" более приемлема эстетически, чем
"Тит Андроник", в силу того что эмоции, вызываемые комическим даже в его
самой примитивной форме, связаны все же с удовольствием, тогда как
трагическое в его элементарном проявлении вызывает лишь отвращение. Но не
такова была реакция современников Шекспира. Документальные данные
свидетельствуют о популярности пьесы. Шекспир написал и поставил ее около
1594 года, но она имела долгую сценическую жизнь. Даже появление "Гамлета" и
"Короля Лира" не могло вытеснить "Тита Андроника", и Бен Джонсон в 1614 году
с иронией отмечал в прологе к своей комедии "Варфоломеевская ярмарка", что
"Испанская трагедия" и "Тит Андроник" продолжают находить поклонников. По
мнению Бена Джонсона, "тот, кто клянется, что "Иеронимо" (другое название
"Испанской трагедии". - Ред.) и "Тит Андроник" являются лучшими пьесами,
показывает, что его вкус не сдвинулся с места за прошедшие 25-30 лет".
 Кровавая драма была вскоре превзойдена трагедией более высокого
художественного уровня. Но и на своем новом этапе искусство трагедии
сохранило некоторые элементы более ранней формы жанра. В "Гамлете",
"Макбете" и "Короле Лире" зритель видит достаточное количество ужасов и
злодейств. Однако внешне трагическое отступает там на второй план по
сравнению с истинно трагическим.
 Хотя "Тит Андроник" в художественном отношении бесконечно ниже великих
трагедий Шекспира, но и в этой пьесе есть черты примечательные. Это прежде
всего энергия, с какой ведется действие, и несомненная театральность. Автор
уже тогда обладал чувством драматизма. Каждая сцена пьесы представляет собой
стычку, столкновение, конфликт. Сюжет развивается стремительно и
целеустремленно.
 Хотя здесь нет еще характеров и персонажи представляют собой типы,
лишенные индивидуальности, контуры фигур обладают драматургической
определенностью. Добродетельный воин, гражданин и отец Тит Андроник,
страдалица Лавиния, элодей Арон, коварная Тамора, безумный эгоист Сатурнин и
другие наполняют сцену кипением страстей, изливающихся в речах, полных
условной театральной патетики, среди которой изредка сверкают искорки
истинных чувств и подлинной поэзии. Некоторые из этих персонажей - первые,
весьма несовершенные типы характеров, которые получат впоследствии глубокое
раскрытие у Шекспира. Наибольший интерес в этом отношении представляют два
образа. В Таморе есть черты, предвещающие и леди Макбет и Клеопатру, а мавр
Арон - первый эскиз Яго, Эдмунда и других подобных гениев зла в пьесах