Уильям Шекспир. Венецианский купец

 Перевод И. Б. Мандельштама


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 Дож Венеции
 Принц Арагонский |
 } искатели руки Порции
 Принц Мароккский |

 Антонио, купец.
 Бассанио, его друг.

 Саланио |
 Саларино |
 Грациано } друзья Антонио и Бассанио.
 Салерио |

 Лоренцо, влюбленный в Джессику.
 Шейлок, богатый еврей.
 Тубал, еврей, друг его.
 Ланчелот Гоббо, шут, слуга Шейлока.
 Старик Гоббо, отец Ланчелота.
 Леонардо, слуга Бассанио.

 Бальтазар |
 } слуги Порции.
 Стефано |

 Порция, богатая наследница.
 Нерисса, ее служанка.
 Джессика, дочь Шейлока.
 Венецианские сенаторы, служащие в суде, Тюремщик, слуги, свита.

 Место действия: частью Венеция, частью Бельмонте, поместье Порции на
 материке.


АКТ I

СЦЕНА 1

ВЕНЕЦИЯ. УЛИЦА.

 Входят Антонио, Саланио и Саларино.

 Антонио

 Не знаю, право, отчего грущу я.
 Вас это тяготит, как и меня.
 Но как я грусть нашел иль подцепил,
 Чем, из чего она порождена, -
 В толк не возьму.
 Но поглупел я так от этой грусти,
 Что сам себя почти не узнаю.

 Саларино

 Все ваши мысли - там, на океане,
 Где ваши величавые суда,
 Как важные купцы, вельможи моря.
 Проносятся на крыльях из холста,
 Всеобщее вниманье привлекая,
 Едва глядя на мелкий люд торговый,
 Почтительно приветствующий их.

 Саланио

 Доверь удаче я так много, - право,
 Все помыслы мои неслись бы вслед
 Моим надеждам. Я бросал бы в воздух
 Травинки, чтоб узнать, как дует ветер {1},
 По картам бы следил, где мол, где гавань,
 И был бы грустен от всего, что мне
 Внушало бы за мой товар тревогу.

 Саларино

 Дунь я на суп, чтоб остудить его,
 Меня бы ужас опахнул при мысли,
 Чт_о_ может ветер в море натворить.
 Взгляни я на песочные часы,
 Не мог бы я о мелях не подумать
 И не увидеть, как в пески зарылся
 Мой парусник богатый, ниже ребер
 Главой склонясь, целуя свой курган.
 Войди я в церковь, мне святые камни
 Напомнили бы сразу грозный риф,
 Задев который, вмиг бы мой корабль
 Все пряности свои рассеял в море,
 В мои шелка одел ревущий вал.
 Ну, словом, вот еще богатство цело -
 А вот - и нет его. Могу ли я,
 Об этом думать склонный, все же думать,
 Что не грустил бы в случае таком?
 Что толковать! Антонио грустит,
 Волнуемый судьбой своих товаров.

 Антонио

 Поверьте, нет! Свое богатство, к счастью,
 Не одному доверил трюму я,
 Не одному пути. К тому ж оно
 Не все зависит от удачи года.
 Меня печалят, право, не дела.

 Саларино

 Тогда вы, значит, влюблены.

 Антонио

 Пустое!

 Саларино

 Нет? Стало быть, вам грустно потому,
 Что вам не весело. И не труднее
 Вам прыгать и смеяться, говоря,
 Что вам не грустно. Янусом двуликим
 Клянусь, на свете много чудаков!
 Один всегда гогочет, жмуря веки,
 Как попугай, когда дудит волынка;
 Другой, как уксус кислый, не растянет
 В улыбку рта, хотя бы даже Нестор
 Ему клялся, что шутка хороша.

 Входят Бассанио, Лоренцо и Грациано.

 Саланио

 Идут Бассанио, ваш славный родич,
 Лоренцо и Грациано. До свиданья!
 Мы в лучшем обществе оставим вас.

 Саларино

 Я не ушел бы, вас не распотешив;
 Но честь и место тем, кто нас ценней.

 Антонио

 Я вас ценю высоко и считаю,
 Что вас дела зовут и для ухода
 Представился удобный повод вам.

 Саларино

 Синьоры, с добрым утром!

 Бассанио

 А, господа! Когда ж мы похохочем?
 Вы слишком нелюдимы. Почему?

 Саларино

 Пусть только наш досуг сойдется с вашим!

 Уходят Саларино и Саланио.

 Лоренцо

 Раз вы нашли Антонио, то мы,
 Синьор Бассанио, покинем вас,
 Но помните: обедаем мы вместе.

 Бассанио

 Да, непременно.

 Грациано

 У вас неважный вид, синьор Антонио.
 Печетесь слишком вы о благах мира;
 А тот, кто покупает их избытком
 Своих забот, - на деле их теряет.
 Вы страшно изменились, верьте мне.

 Антонио

 Я мир считаю тем лишь, что он есть.
 У каждого есть роль на этой сцене;
 Моя грустна.

 Грациано

 А я шута сыграю;
 Смеясь, резвясь, я буду ждать морщин
 И лучше стану печень греть вином,
 Чем сердце воздыханьями морозить.
 Пристало ль человеку с жаркой кровью
 Сидеть, подобно мраморному предку,
 Спать наяву и наживать желтуху
 Своей хандрою? Вот мой сказ, Антонио, -
 Так говорит моя любовь к тебе:
 Есть люди, у которых лица пленкой
 Покрыты, как стоячая вода,
 Которые упрямо молчаливы,
 В глазах приятелей иметь желая
 Глубокомысленный и важный вид
 И как бы говоря нам: "Я - оракул;
 Когда вещаю, все должны притихнуть".
 О мой Антонио, иной ведь умным
 Слывет лишь потому, что он молчит.
 Заговорив, он ввел бы в грех людей -
 Они его назвали бы болваном.
 В другой раз я скажу об этом больше,
 Но брось ловить на удочку тоски
 Такую славу - пескаря шального. -
 Пойдем, мой друг Лоренцо. - До свиданья.
 Я проповедь закончу, пообедав.