СИЛА И МУДРОСТЬ СЛОВА (246) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

99811 Просмотров

Шефтсбери Энтони Купер

Серьезность – в самой природе обмана. Всякое увлечение сменяется меланхолией. Хорошо воспитанным считает себя каждый. Что для одних нелепость, для других доказательство. Когда человек ладит с самим собой, он ладит и с миром. Тот, кто смеется и одновременно смешит, смешон вдвойне. Постоянство – самый изобретательный способ сделаться дураком. Мнительное себялюбие и низость – вечные спутники нашего страха. Юмор – единственное истинное испытание серьезности, а серьезность – юмора. Если люди терпят разговоры о своих пороках — это лучший признак того, что они исправляются. Людей порочных, наглых, дерзких исправят власти, но людей, дурно рассуждающих, только сам рассудок может научить лучшему. Нет никакого творения духа, которое можно было бы считать совершенным, если нет смелой и твердой руки, придающей ему вещественную форму и пропорции. Наши современные остроумцы воодушевляются благодаря тому высокому мнению, которое они составляют о своем обществе, и тому представлению, которое создали о лицах, к кому они обращаются со своими ухаживаниями. Мы можем иметь прекрасный вкус в музыке, но можем не уметь исполнять ее, мы можем хорошо судить о поэзии, не будучи поэтами и ничуть не обладая поэтической жилкой, но мы не можем иметь сносного понятия о благости, не будучи сносно добрыми. Любить общество, стремиться к благу вселенной и способствовать интересам всего мира, насколько то в наших силах, — это верх добродетели и составляет то настроение духа, которое мы называем божественным. Чтобы какая-либо страсть была изображена приемлемым образом, необходима видимость действительности, — чтобы тронуть души других, нам самим надлежит быть растроганными или же казаться таковыми на каких-либо вероятных основаниях. Накладывать краски, рисовать или же описывать — вопреки тому, как являются нам природа и правда, — это также свобода, которая никогда не будет дозволена художнику или поэту. Тем более лишен этой привилегии философ, особенно в своих собственных делах. Ничем мы так не оскорбляем истину, как чрезмерным обнажением ее в известных случаях. С разумом — то же самое, что и с глазами: для вещи такого-то размера и для такого-то фасона нужно столько-то света, а не больше. Всякая чрезмерность вносит неясность и мрак. Если есть Всеобщий Ум — а у него не может быть частных интересов, — то всеобщее благо, или благо целого, и его собственное благо — по необходимости одно и то же. Он не может стремиться ни к чему помимо целого и ни к чему по ту сторону целого и не может быть побужден ни к чему противному себе. Единственный способ спасти человеческое здравомыслие и сохранить разумность в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешек, ибо против серьезных странностей и сплина и других подобных настроений есть только одно лекарство — насмешки. Странно представить, чтобы война, самое дикое, что только есть, была страстью наиболее героических душ. Героизм и человеколюбие — почти одно и то же. Но стоит чувству этому немного сбиться с пути, и любящий человечество герой превращается в свирепого безумца: освободитель и хранитель делается притеснителем и разрушителем. Нет картины более несообразной, чем палач и гаер на одной и той же сцене. И однако, убежден, что это очевидный образ известных современных фанатиков в их обращенных друг против друга писаниях. Их сочинения отличаются тем же изяществом, что игры детей, капризных и переменчивых в своем настроении, которые в одну и ту же минуту хнычут и резвятся и почти в один и тот же миг могут смеяться и плакать. Нет ничего более привычного, чем рассуждать о человеке в его едином государстве и национальных отношениях, поскольку ведь он связан с тем или иным обществом по рождению или натурализовался в нем; но вот рассматривать его как гражданина мира, как жителя единого мира, проследить его родословную чуть глубже и увидеть основание и предназначение его в самой природе — это может показаться каким-то замысловатым и чрезмерно утонченным рассуждением.