Социальная психология. (130)

Конкуренция Враждебность нередко возникает в случае, когда группы конкурируют за работу или за жилье; столкновение интересов порождает конфликт, т. е. наблюдается феномен, известный под названием «теории реалистического группового конфликта». Подобная динамика наглядно проявилась во время Второй мировой войны в Шантунге, в лагере для интернированных, в котором японские военные содержали проживавших в Китае иностранцев. Один из узников этого лагеря, Лангдон Джилки, вспоминает, что необходимость делить скудный провиант и жизненное пространство на полу нередко приводила к конфликтам между врачами, миссионерами, юристами, профессорами, бизнесменами, наркоманами и проститутками (Gilkey, 1966). Конкурентная борьба за территорию, работу и политическую власть способствовала и разжиганию конфликта в Северной Ирландии, где начиная с 1969 г. в столкновениях между правящим протестантским большинством и католическим меньшинством погибли более 3200 человек. (В процентном отношении потеря этого числа граждан означает для Северной Ирландии то же самое, что потеря 515 000 человек для США, 107 000 — для Великобритании, 57 000 — для Канады и 36 000 — для Австралии.) Но можно ли сказать, что конкуренция сама по себе провоцирует вражду и конфликт? Чтобы ответить на этот вопрос, Крэг Андерсон и Мелисса Морроу предложили испытуемым поиграть в видеоигру Nintendo'sSuperMarioBrothers(Anderson & Morrow, 1995). Половина пар играли друг против друга (результаты отдельных игроков сравнивались), а половина — сотрудничали (их результаты суммировались). Оказалось, что соревновавшиеся между собой игроки без необходимости убили (растоптали или застрелили) на 61% больше персонажей игры, чем сотрудничавшие друг с другом. Конкуренция порождает агрессию. Но «запускает» ли конкуренция механизм деструктивного поведения в условиях, более приближенных к реальным? Чтобы ответить на этот вопрос, можно разделить испытуемых наугад на две группы, заставить их конкурировать за какой-либо ограниченный ресурс и посмотреть, что произойдет. Именно это и сделали Музафер Шериф и его коллеги, которые провели серию впечатляющих экспериментов с участием обычных 11-12-летних мальчиков (Sherif et al., 1966). Эти эксперименты были инспирированы воспоминаниями Шерифа о том времени, когда он подростком оказался свидетелем вторжения греческой армии в Турцию в 1919 г.: «Они начали убивать людей направо и налево. [Это] произвело на меня огромное впечатление. Именно там и тогда я захотел понять, как такое возможно среди людей... Мне захотелось узнать, какой наукой или специальностью нужно овладеть, чтобы понять это межгрупповое варварство» (цит. по: Aron & Aron, 1989, р. 131). Изучив социальные корни варварства, Шериф провел в летних лагерях для школьников несколько экспериментов, каждый из которых продолжался три недели. Один из экспериментов заключался в следующем. Шериф разделил 22 незнакомых друг с другом мальчика из Оклахома-Сити на две группы, отвез их на разных автобусах в бойскаутский лагерь, располагавшийся в национальном парке штата ОклахомаRobber'sCave,и поселил в спальных корпусах, расположенных в полумиле друг от друга. Почти целую неделю группы даже не подозревали о существовании друг друга. Сообща занимаясь разными делами — приготовлением пищи, походами, сооружением купальни и наведением веревочного моста, — члены каждой группы вскоре очень сдружились между собой. Одна группа назвала себя «Гремучие змеи», другая — «Орлы». Как символ добрых чувств его обитателей, над одним из корпусов появилась надпись: «Дом, милый дом». <Чтобы скорректировать субъективную ошибку, давай другим на 20% больше, чем рассчитываешь получить от них сам. Лайнус Полинг,1962> Так была создана групповая идентификация и подготовлена почва для конфликта. В конце первой недели «Гремучие змеи» «обнаружили "Орлов” на "своей” бейсбольной площадке». Когда вслед за этим персонал лагеря предложил обеим группам провести турнир, включающий разные соревнования (по бейсболу, игру в войну, взаимные инспекции жилищ, поиски сокровищ и т. п.), предложение было встречено обеими группами с энтузиазмом. Это были настоящие соревнования: победа одной группы означала поражение другой. «Вся добыча» (медали, ножи) должна была достаться группе — победителю турнира. Результат? Лагерь постепенно превратился в поле битвы. Он стал похож на сцену из романа Уильяма Голдинга «Повелитель мух», в котором рассказывается о социальной дезинтеграции подростков, оказавшихся на необитаемом острове. В эксперименте Шерифа конфликт начался с того, что соперники стали обзывать друг друга во время соревнований. Вскоре конфликт распространился и на столовую, и дело дошло до «мусорной войны», сжигания флагов, набегов на спальные корпуса и даже до «кулачных боев». Когда мальчиков просили описать соперников, в ход шли такие слова, как «трусливые», «зазнайки» и «подонки»; себя же они считали «смелыми», «бескомпромиссными» и «дружелюбными». {Конкуренция разжигает конфликт. На снимке:эксперимент Шерифа в лагере бойскаутов в национальном парке Robber'sCave.Группа подростков проникает в спальный корпус, где живут их соперники} Следствием конкуренции, в которой победа одной стороны означала поражение другой, стали глубокий конфликт, негативное восприятие тех, кто не является членом собственной группы, сильная внутригрупповая сплоченность и чувство гордости. Без сомнения, групповая поляризация «подлила масла в огонь конфликта». Результаты экспериментов свидетельствуют о том, что в ситуациях, провоцирующих конкуренцию, группы ведет себя более «соревновательно», нежели индивиды (Insko et al., 1998; Rabbie, 1998). Восприятие несправедливости «Это несправедливо!», «Это же форменный грабеж!», «Мы заслуживаем лучшего отношения!» Подобные высказывания типичны для конфликтов, порожденных тем, что воспринимается как несправедливость. Но что в таком случае «справедливость»? Согласно мнению некоторых социальных психологов, люди воспринимают справедливость как баланс: распределение вознаграждений между индивидами пропорционально их вкладу в общее дело (Walster et al., 1978). Если мы с вами состоим в каких-либо отношениях (работодатель — рабочий, педагог — ученик, муж — жена, коллега — коллега), то справедливой может быть названа ситуация, при которой отношение моих доходов к моему вкладу равно отношению ваших доходов к вашему вкладу. Если ваш вклад больше, а заработок меньше, чем у меня, вы будете считать, что вас эксплуатируют, и это будет раздражать вас; я же при этом могу чувствовать себя эксплуататором и испытывать чувство вины. Впрочем, весьма вероятно, что вы будете острее переживать подобный дисбаланс (Greenberg, 1986; Messick & Sentis, 1979). Участники экспериментов нередко не требуют распределения в свою пользу или в пользу своей группы, но при этом с радостью принимают кусок пирога, который явно больше среднего, и находят этому обоснование (Diekmann et al., 1997). Латиша может не требовать себе премии, которая превышает среднюю, но если такое случится, она легко найдет оправдание этому. <Вознаграждение должно «соответствовать заслугам», ибо все согласны с тем, что распределение должно в определенном смысле быть сообразным заслугам, хотя не все подразумевают под заслугами одно и то же. Аристотель> Мы можем согласиться с тем, что справедливость — это баланс, но разойтись в оценке того, являются ли наши отношения сбалансированными. Если речь идет о двух коллегах, что, по мнению каждого из них, является релевантным вкладом? Тот, кто старше, может отдавать предпочтение такой системе оплаты труда, которая базируется на стаже, а тот, кто помоложе, — той, которая принимает во внимание конкретную работу, выполняемую в данное время. Чей подход возобладает, если имеют место подобные разногласия? В подавляющем большинстве случаев тому, кто обладает большей социальной властью, удается убедить и себя, и окружающих в том, что он заслуживает то, что получает (Micula, 1984). Этот феномен называется «золотым правилом»: правила устанавливает тот, в чьих руках «золото». Как следует из этого правила, эксплуататор может успокоить свою совесть и оправдать существующую систему вознаграждений, принижая роль эксплуатируемых. Мужчины могут воспринимать более низкую оплату женского труда как справедливое следствие их менее значимых вкладов. Как мы уже отмечали в главе 9, причиняющие зло могут возлагать вину за это на жертву, поддерживая тем самым собственную веру в справедливое устройство мира. А как же реагируют те, кого эксплуатируют? Элайн Хатфилд, Уильям Уолстер и Эллен Бершайд выявили три возможных варианта (Hatfield, Walster & Berscheid, 1978). Люди могут принимать и оправдывать свое униженное положение («Мы бедны, но другого мы не заслуживаем, и мы счастливы»). Они могут требовать компенсации, для чего способны без конца приставать к своим эксплуататорам, надоедать им и даже обманывать их. Если все эти средства не достигают цели, они могут попытаться восстановить справедливость с помощью такого оружия, как возмездие. <Проблему распределения нельзя решить тривиальным путем. Справедливость в ее разных ипостасях — причина детских ссор, сетований коллег, ухода из групп ее членов, столкновений характеров и войн между странами. Родителям, работодателям, педагогам и президентам известно, что наиболее распространенной реакцией на любое распределение ресурсов является слово «несправедливо». Арнольд Кан и Уильям Гэддерт, 1985> Одно из интересных и подтвержденных экспериментально следствий теории, согласно которой справедливость — это баланс, заключается в следующем: чем более компетентными и достойными ощущают себя люди (чем выше они ценят свои вклады), тем острее они чувствуют, что их недооценивают, и тем более стремятся отомстить за это (Ross et al., 1971). Инициаторами мощных социальных протестов обычно выступают те, кто считает, что он достоин более высокого вознаграждения, чем то, которое получает. После 1970 г. положение женщин на рынке труда заметно улучшилось. Парадоксально, но одновременно возросло и количество людей, считающих, что в целом женщинам живется хуже, чем мужчинам (табл. 13.1), — факт, не объяснимый с позиций теории баланса. Таблица 13.1. По результатам опроса общественного мнения (Институт Гэллапа), большинство респондентов считают, что женщинам живется хуже, чем мужчинам  Как вы считаете, кто — мужчины или женщины — живут в этой стране лучше? (Примите во внимание все аспекты жизни.) 1972 1993 Мужчины 29% 60% Женщины 35% 21% Одинаково 30% 15% Не знаю 6% 5% (Источник:Roper Centre for Public Opinion Research, 1997.) До тех пор пока женщины сравнивали свои возможности и заработки с возможностями и заработками других женщин, они в основном были удовлетворены своим положением, хотя и сегодня выполняют большую часть домашней работы (Jackson, 1989; Major, 1989, 1993). Но по мере того как женщины все более и более осознавали свое равенство с мужчинами, их чувство относительной депривации становилось все острее. Если работа секретаря и водителя грузовика «сравнимы по своей значимости» (с точки зрения необходимых навыков), значит, они заслуживают и сравнимой оплаты; это и есть справедливость в понимании защитников равенства полов (Lowe & Wittig, 1989). Критики теории баланса утверждают, что баланс вклада и вознаграждения — не единственно возможное определение справедливости. (Прервите чтение и подумайте: вы сами можете предложить другое?) По мнению Эдуарда Сэмпсона, сторонники теории баланса ошибаются, считая, что экономические принципы, которыми руководствуется западный капиталистический мир, универсальны (Sampson, 1975). Для некоторых некапиталистических культур справедливость — это не баланс, а уравниловка или даже удовлетворение потребностей: «От каждого по способностям, каждому по потребностям» (Карл Маркс). Если вознаграждения распределяются между членами одной группы, люди, социализированные под влиянием такой коллективистской культуры, как китайская иди индийская, в отличие от индивидуалистов-американцев отдают предпочтение уравнительному распределению или распределению по потребностям (Hui et al., 1991; Leung & Bond, 1984; Murphy-Berman et al., 1984). В коллективистской Японии, в стране, где старость окружена почетом, оплата труда значительно чаще зависит не от его производительности, а от стажа (Kitayama & Markus, в печати). В индивидуалистической Америке 53% респондентов высказываются в пользу сдельной оплаты труда; эту точку зрения разделяют лишь 32% британцев и 26% испанцев. Должно ли правительство уменьшить разрыв между высоко- и низкооплачиваемыми работниками или гарантировать доход не ниже прожиточного уровня? Утвердительный ответ на этот вопрос дали 39% американцев, 48% канадцев и 65% британцев (Brown, 1995). Даже в индивидуалистических культурах к определению справедливости порой подходят не только с позиции баланса, но и с иных позиций (Deutsch, 1985). В семье или в альтруистическом сообществе критерием могут быть потребности. В дружбе критерием справедливости может быть баланс. В отношениях, которые строятся на принципе соревновательности, победитель получает все.