Тексты песен Бориса Гребенщикова (13)

Тексты песен Бориса Гребенщикова

ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \ ФИЛОСОФ \ ПСИХОЛОГ \ ИСТОРИК \ СОЦИОЛОГ \
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ НИЦШЕ \ ПУШКИН \ ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\ СОЦИОЛОГИЯ \
ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ \ 

Дело мастера Бо
Она открывает окно: 
Под снегом не видно крыш. 
Она говорит: Ты помнишь, ты думал, 
Что снег состоит из молекул? 
Дракон приземлился на поле. 
Поздно считать, что ты спишь, 
Хотя сон был свойственным этому веку. 
Но время сомнений прошло — 
Уже раздвинут камыш. 
Благоприятен брод 
Через великую реку.

А вода продолжает течь 
Под мостом Мирабо; 
Но что нам с того? 
Это — дело мастера Бо.

У тебя есть большие друзья — 
Они снимут тебя в кино. 
Ты лежишь в своей ванной, 
Как среднее между Маратом и Архимедом. 
Они звонят тебе в дверь, 
Однако входят в окно, 
И кто-то чужой 
Рвётся за ними следом. 
Они съедят твою плоть, как хлеб, 
И выпьют кровь, как вино. 
И взяв три рубля на такси, 
Они отправятся к новым победам.

А вода продолжает течь 
Под мостом Мирабо. 
Но что нам с того ? 
Это — дело мастера Бо.

И вот — Рождество опять 
Застало тебя врасплох, 
А любовь для тебя — иностранный язык, 
И в воздухе — запах газа. 
Естественный шок — 
Это с нервов спадает мох — 
И вопрос: 
Отчего мы не жили так сразу? 
Но кто мог знать, что он — провод, 
Пока не включили ток… 
Наступает эпоха 
Интернационального джаза.

А вода продолжает течь 
Под мостом Мирабо. 
Теперь ты узнал, 
Что ты всегда был мастером Бо. 
А любовь — как метод вернуться домой… 
Любовь — это дело мастера Бо.

1984 год. 

 

Моя смерть
Здравствуй, моя смерть. 
Я рад, что мы говорим на одном языке. 
Мне часто нужен был кто-то, 
Кому всё равно, кто я сейчас. 
Кто знает меня и откроет мне двери домой.

Учи меня в том, что может быть сказано мной. 
Учи меня — слова безразличны, как нож. 
А тот, кто хочет любви, беззащитен вдвойне, 
И не зная тебя, движется словно впотьмах…

И каждый говорит о любви в словах, 
Каждый видит прекрасные сны, 
Каждый уверен, что именно он — источник огня… 
И это — тема для новой войны.

Здравствуй, моя смерть. Спасибо за то, что ты есть. 
Мой торжественный город ещё не проснулся от сна. 
Пока мы здесь и есть ещё время 
Делать движенья любви — 
Нужно оставить чистой тропу к роднику.

И кто-то ждёт нас на том берегу, 
Кто-то взглянет мне прямо в глаза. 
Но я слышал песню; в ней пелось: 
Делай, что должен, и будь, что будет, — 
Мне кажется, это удачный ответ на вопрос.

Но каждый из нас торгует собой всерьёз, 
Чтобы купить себе продолженье весны. 
И каждый в душе сомневается в том, что он прав… 
И это — тема для новой войны.

Fais se que Dois, — Adviegne que Peut. 
C'est commande au Chevalier.

1984 год. 

 

Глаз
Дайте мне глаз, 
Дайте мне холст, 
Дайте мне стену, в которую можно вбить гвоздь, — 
И ко мне назавтра вы придёте сами.

Дайте мне топ, 
Дайте мне ход, 
Дайте мне спеть эти пять нелогичных нот — 
Тогда меня можно брать руками.

Как много комнат, полных людей, — 
Прозрачных комнат, полных людей, — 
Служебных комнат, полных людей, — 
Но пока нет твоей любви, 
Мне всегда будет хотеться чего-то ещё.

Дайте мне ночь, 
Дайте мне час, 
Дайте мне шанс сделать что-то из нас — 
Иначе всё, что вам будет слышно, это: «Что вам угодно?»

Может быть, «нет», 
Может быть, «да», 
На нашем месте в небе должна быть звезда — 
Ты чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно…

Как много комнат, полных людей, — 
Прозрачных комнат, полных людей, — 
Служебных комнат, полных людей, — 
Но пока нет твоей любви, 
Мне всегда будет хотеться чего-то ещё.

1983 год. 

 

Двигаться дальше
Двигаться дальше, двигаться дальше — 
Как страшно двигаться дальше. 
Выстроил дом — в доме становится тесно. 
На улице — мокрый снег. 
Ветер и луна, цветы абрикоса — 
Какая терпкая сладость. 
Ветер и луна — всё время одно и то же — 
Хочется сделать шаг.

Рождённые в травах, убитые мечом, 
Мы думаем — это важно. 
А кто-то смеётся, глядя с той стороны, — 
Да, это Мастер Иллюзий. 
Простые слова, их странные связи — 
Какой безотказный метод. 
И я пишу песни — всё время одни и те же — 
Хочется сделать шаг.

Иногда это странно, 
Иногда это больше чем я; 
Едва ли я смогу сказать, 
Как это заставляет меня, 
Просит меня

Двигаться дальше, двигаться дальше — 
Как страшно двигаться дальше. 
Но я еще помню это место, 
Когда здесь не было людно. 
Я оставляю эти цветы 
Для тех, кто появится после. 
Дай Бог вам покоя, 
Пока вам не хочется сделать шаг.

1984 год. 

 

Небо становится ближе
Каждый из нас знал, что у нас 
Есть время опоздать и опоздать ещё, 
Но выйти к победе в срок. 
И каждый знал, что пора занять место, 
Но в кодексе чести считалось существенным 
Не приходить на урок.

И только когда кто-то вышел вперёд, 
И за сотни лет никто не вспомнил о нём, 
Я понял: 
небо становится ближе с каждым днём.

Мы простились тогда 
На углу всех улиц, свято забыв, 
Что кто-то смотрит нам вслед. 
Все пути начинались от наших дверей, 
Но мы только вышли, 
Чтобы стрельнуть сигарет.

И эта долгая ночь была впереди, 
И я был уверен, что мы никогда не уснём. 
Но знаешь: 
небо становится ближе с каждым днём.

Сестра моя, куда ты смотрела, когда восход 
Встал между нами стеной? 
Знала ли ты, когда ты взяла мою руку, 
Что это случится со мной?

И ты можешь идти и вперёд, и назад, 
Взойти, упасть 
И снова взойти звездой; 
Но только пепел твоих сигарет — 
Это пепел империй, 
И это может случиться с тобой.

Но голоса тех Богов, что верят в тебя, 
Ещё звучат, 
Хотя ты тяжел на подъём; 
Но знаешь: 
небо становится ближе. 
Слышишь: 
небо становится ближе. 
Смотри: 
небо становится ближе с каждым днём.

1982 год. 

 

Электричество
Моя работа проста — я смотрю на свет; 
Ко мне приходит мотив — я отбираю слова. 
Но каждую ночь, когда восходит звезда, 
Я слышу плеск волн, которых здесь нет.

Мой путь длинней, чем эта тропа за спиной. 
И я помню то, что было показано мне, — 
Белый город на далёком холме, 
Свет высоких звёзд по дороге домой.

Но Электричество смотрит мне в лицо, 
И просит мой голос, 
Но я говорю: «Тому, кто видел город, 
Уже не нужно твоё кольцо. «

Слишком рано для цирка, 
Слишком поздно для начала похода к Святой Земле. 
Мы движемся медленно, словно бы плавился воск. 
В этом нет больше смысла. 
Здравствуйте, дети бесцветных дней; 
Если бы я был малиново-алой птицей, 
Я взял бы тебя домой.

Если бы я был…

У каждого дома есть окна вверх. 
Из каждой двери можно сделать шаг; 
Но если твой путь впечатан мелом в асфальт, 
Куда ты пойдёшь, когда выпадет снег?

А Электричество смотрит мне в лицо 
И просит мой голос, 
Но я говорю: Тому, кто видел город, 
Уже не нужно твоё кольцо.

1984 год. 

 

Она не знает, что это сны
Я видел дождь, хотя, возможно, это был снег, 
Но я был смущён, и до утра не мог открыть глаз. 
Еще одно мгновенье — и та, кто держит нити, будет видна, 
Но лестницы уходят вверх и вьются бесконечно — 
В этом наша вина.

В книгах всегда много правильных слов, 
Но каждую ночь я вижу всё, как в первый раз. 
Никто не сможет вывести меня из этого переплетенья перил, 
Но та, кто смотрит на меня из темноты пролётов, 
Не слыхала про крылья, и

Она не знает, что это сны. 
Она не знает, что это сны.

Каждый мой шаг вычислен так же, как твой. 
И это уже повод не верить словам. 
Каждое моё письмо прочитано здесь так же как там. 
Но я хочу сказать тебе, пускай ты не поверишь, — 
Но знай, — это верно:

Она не знает, что это сны. 
Она не знает, что это сны.

1984 год. 

 

Выстрелы с той стороны
Он подходит к дверям, 
Он идёт, ничего не ища. 
Его чело светло, 
Но ключ дрожит в кармане плаща. 
Какая странная тень слева из-за спины, 
Зловещий шум лифта, новая фаза войны… 
Жизнь проста, когда ждёшь выстрелов с той стороны.

Он — ходячая битва, 
Он каждый день выжжен дотла. 
Вороны вьют венки, 
Псы лают из-за угла. 
Малейшая оплошность — и не дожить до весны — 
Отсюда величие в каждом движеньи струны. 
Он спит в носках, он ждёт выстрелов с той стороны.

Любой трамвай — гильотина, 
Каждый третий целится вслед. 
Риск растет 
С количеством прожитых лет. 
Лиловый и белый — символы слишком ясны. 
Не стой под грузом, иначе войдешь в его сны.

Мы двинемся дальше, 
Танцуя под музыку выстрелов с той стороны.

Неужели ты не слышишь 
Музыки выстрелов с той стороны?

1983 год. 

 

Жажда
Я просыпаюсь. Я боюсь открыть веки. 
Я спрашиваю: Кто здесь? Кто здесь? 
Они отвечают, но как-то крайне невнятно. 
Все часы ушли в сторону — это новое время.

Трубы, я слышу трубы — кто зовет нас? 
Я въехал в дом, но в нём снова нет места. 
Я говорю «нет», но это — условный рефлекс, 
Наверное, слишком поздно. Слишком поздно.

Ты можешь спросить себя: где мой новый красивый дом? 
Ты можешь цитировать Брайана Ино с Дэвидом Бирном, 
Но в любой коммунальной квартире есть свой собственный цирк — 
Шаги в сапогах в абсолютно пустом коридоре.

И ты вёл их всё дальше и дальше, 
Но чем дальше в лес, тем легче целиться в спину, 
И ты приходил домой с сердцем, полным любви, 
И мы разбивали его вместе — каждый последний раз — вместе.

Наши руки привыкли к пластмассе, 
Наши руки боятся держать серебро, 
Но кто сказал, что мы не можем стать чище? 
Кто сказал, что мы не можем стать чище?

Закрыв глаза, я прошу воду: 
Вода, очисти нас ещё один раз. 
Закрыв глаза, я прошу воду: 
Вода, очисти нас ещё один раз. 
Закрыв глаза, я прошу воду: 
Вода, очисти нас….

1984 год. 

 

Я — змея
Ты улыбаешься, наверное, ты хочешь пить. 
Я наблюдаю — я ничего не хочу говорить. 
Я — змея, я сохраняю покой. 
Сядь ко мне ближе — ты узнаешь, кто я такой.

Я знаю тепло камня, я знаю запах и цвет. 
Но когда поднимаются птицы, я подолгу гляжу им вслед. 
Я — змея, я сохраняю покой. 
Сядь ко мне ближе — ты узнаешь, кто я такой.

Иногда я гоню их прочь, иногда я хочу им петь. 
Иногда мне хочется спрятаться в угол, затихнуть и умереть, 
Но я — змея, и я сохраняю покой. 
Сядь ко мне ближе — ты узнаешь, кто я такой.

Ты улыбаешься — должно быть, ты ждёшь ответ. 
Дай руки — я покажу тебе, как живое дерево станет пеплом. 
Я — змея, я сохраняю покой. 
Смотри на свои ладони — теперь ты знаешь, кто я такой.

1985 год. 

 

Без названия
Когда я кончу всё, что связано 
С этой смешной беготнёй, 
Когда я допью и бокал упадёт из окна — 
Я отправлю всё, что стало моим, 
В какой-нибудь мелкий музей, 
И я вернусь в свой дом 
На вершине холма…

Другой вариант названия — Подводная 

 

2-12-85-06
Если бы я знал, что такое электричество, 
Я сделал бы шаг, я вышел на улицу, 
Зашёл бы в телефон, набрал бы твой номер 
И услышал бы твой голос, голос, голос, голос, голос…

Но я не знаю, как идёт сигнал, 
Я не знаю принципа связи, 
Я не знаю, кто клал кабель, — 
Едва ли я когда-нибудь услышу тебя, тебя, тебя…

2-12-85-06 
2-12-85-06 
2-12-85-06 
Это твой номер, номер, номер, номер…

(— Что это, Бэрримор? 
— Это даб, сэр).

(А меня били-колотили 
Во дороге во кустах 
Проломили мою голову 
В семнадцати местах).

Увы, недолго это тело будет жить на земле, 
Недолго это тело будет жить на земле. 
Спроси об этом всадника в белом седле — 
Недолго это тело будет жить на земле.

Вот женщина, завязанная в транспортном узле. 
Вот женщина, верхом на шершавом козле. 
Вот женщина, глядящая на белом стекле… 
Недолго это тело будет жить на земле.

(Гитара — чух, чух, 
Гитара — о-о-х… 
Гитара янахоем обладает…)

(— Ведь это ты, Мирон, Павла убил. . 
— Опаньки, фитилёк-то притуши: коптит. 
— А вот идут радости плоти)…

В мире есть семь, и в мире есть три, 
Есть люди, у которых капитан внутри, 
Есть люди, у которых хризолитовые ноги, 
Есть люди, у которых между ног — Брюс Ли.

Есть люди, у которых обращаются на «Вы». 
Есть люди, у которых сто четыре головы. 
Есть загадочные девушки с магнитными глазами. 
Есть большие пассажиры мандариновой травы.

Есть люди, разгрызающие кобальтовый сплав; 
Есть люди, у которых есть дварцы кур мяф, 
Есть люди типа «жив» и люди типа «помер», — 
Но нет никого, кто знал бы твой номер!

Типа оче сора… 
Типа эшурха юф… 
Типа фурья круча… 
Типа бам-бам-бам…

Типа: 
2-12-85-0А 
2-12-85-0Б 
2-12-85-0В 
2-12-85-0Г 
2-12-85-0Д 
2-12-85-0Е 
2-12-85-0Ё 
2-12-85-0Ж 
2-12-85-06 — это твой номер, номер, номер…

1985 год.

P. S. В стёбовых местах чувствуется влияние «митьков», «считавшихся» с советскими 

фильмами «Адъютант его превосходительства» и «Собака Баскервилей» Масленникова. 

В записи вокальных партий участвовал А. Тропилло. 
Есть люди, у которых есть дварцы кур мяф — реминисценция с ранним альбомом БГ и 

Курёхина Сергей Курёхин и Борис Гребенщиков — Подземная культура, в записи 

которого Борис Гребенщиков принимал участие в 1983 году. 

 

Молодые львы
Когда в городе станет темно, 
Когда ветер дует с Невы, 
Екатерина смотрит в окно — 
За окном идут молодые львы.

Они не знают, что значит зима, 
Они танцуют, они свободны от наших потерь, 
И им нечего делать с собой сейчас, 
Они войдут, когда Екатерина откроет им дверь.

А что нужно молодым львам? 
Что нужно молодым львам? 
Когда весь мир готовится лечь к их ногам 
И им нечего делать сейчас!

Но я не скажу им ни слова, 
Я не приму этот бой, потому что это не бой: 
Всё равно всё, что сделано нами, останется светлым 
Всё равно всё, что было моим, 
возьмет себе кто-то другой.

Так вот вкус наших побед, 
Вот зелень нашей травы — 
Екатерина смотрит в окно: 
За окном продолжают идти молодые львы — 
Молодые львы!

1986 год.