Тексты песен Бориса Гребенщикова (35)

Тексты песен Бориса Гребенщикова

ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \ ФИЛОСОФ \ ПСИХОЛОГ \ ИСТОРИК \ СОЦИОЛОГ \
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ НИЦШЕ \ ПУШКИН \ ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\ СОЦИОЛОГИЯ \
ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ \ 

Басня №2

Одна лиса жила в дупле берёзы. 
Пришёл медведь и начал ей глядеть. 
Потом ударили морозы, 
Замёрзло всё. 
Лиса ушла в кредит, 
Медведь же вмёрз в дупло 
И до сих пор глядит.

Мораль проста: 
Не будь, как тот медведь,- 
Пришёл, так незачем глядеть.

Наблюдения

Военное:

Чинно бродит часовой - 
От него несёт травой.

Уличное:

Идут солдаты - 
Все поддаты.

Житейское:

Однажды я пришёл домой - 
Лежал в постели домовой.

О времени:

Пушки с пристани палят - 
К мужику пристать велят.

В альбом А. Л. (Загадочен сезон Коростыля...)

...Загадочен сезон Коростыля, 
Парящего над фабрикой конфетной. 
И Кэптэн Бифхарт*, сложенный как слон, 
Опять грозит затмением времён - 
Но на углу Садовой и Каретной 
Войду в эклипс и всё начну с нуля.

* Кэптэн Бифхарт - Дон ван (Глен) Влиет, американский 

музыкант голландского происхождения, умер 18 декабря 2010 года.

Примечание. А. Л., возможно, - Александр Липницкий.

Обрывок бумаги

Эпиграф к "Роману, который никогда не будет окончен" Б. Гребенщикова

Приходит каждый день, 
Уходит же не каждый, 
И наша тень, окрашенная жаждой 
Так жить, чтоб не догнать теням, 
Бросает звёзды в ноги к нам.

Кладбище

Село солнце за Гималаи, 
Чтоб назавтра вновь взойти. 
Бредёт йогин на кладбище 
Отсекать привязанности.

У него труба из кости, 
Он начнёт в неё трубить, 
Созовёт голодных духов - 
Их собой поить-кормить.

Они съедят его тело, 
Они выпьют кровь до дна. 
И к утру он чист-безгрешен, 
Не привязан ни хрена.

Ох, мы тоже трубим в трубы,- 
У нас много трубачей. 
И своею кровью кормим 
Сытых хамов-сволочей.

Столько лет - а им всё мало. 
Неужель мы так грешны? 
Ох, скорей бы солнце встало 
Над кладбищем моей родины...

Навигатор

С арбалетом в метро, 
Я самурайским мечом меж зубами. 
В виртуальной броне, 
А чаще, как правило, без. 
Неизвестный для вас, 
Я тихонько парю между вами 
Светлой татью в ночи, 
Среди чёрных и белых небес.

На картинах святых я - 
Незримый намёк на движенье, 
В новостях Си-Эн-Эн я - черта, за которой провал; 
Но для тех, кто в ночи, 
Я - звезды непонятной круженье, 
И последний маяк тем, 
Кто знал, что навеки пропал...

Навигатор! 
Пропой мне канцону, другую! 
Я, конечно, вернусь - 
Жди меня у последних ворот, 
Вот ещё поворот - и я к сердцу прижму дорогую, 
Ну, а тем, кто с мечом - 
Я скажу им: Шалом Лейтрайот!

А пока a la guerre comme a la guerre,- 
Всё спокойно. 
На границах мечты мы стоим от начала времён. 
В монастырской тиши 
Мы - сподвижники главного Война, 
В инфракрасный прицел 
Мы видны как небесный ОМОН.

Удивительный мастер Лукьянов

Как большой друг людей, я гляжу на тебя непрестанно. 
Как сапёр-подрывник, чую сердцем тугую струну. 
А в чертогах судьбы удивительный мастер Лукьянов 
Городит мне хором с окном на твою сторону.

Если б я был матрос, я б уплыл по тебе, как по морю, 
В чужеземном порту пропивать башмаки в кабаке. 
Но народы кричат, и никто не поможет их горю - 
Если только что ты, с утешительной ветвью в руке.

Жили впотьмах, ждали ответа, 
Кто там внизу? А это лишь стекло. 
Счастье моё, ты одна и другой такой нету. 
Жили мы бедно - хватит, станем жить светло.

В журавлиных часах зажигается надпись: "К отлёту", 
От крыла до крыла рвать наверху тишину. 
Только кто - не скажу - начинает другую работу, 
Превращается в свет из окна на твою сторону, 
В невечерний свет в окне на твою сторону.

Стерегущий баржу

У всех самолетов по два крыла, 
А у меня одно; 
У всех людей даль светлым-светла, 
А у меня темно; 
Гости давно собрались за стол - 
Я всё где-то брожу, 
И где я - знает один лишь тот, 
Кто сторожит баржу.

В каждой душе есть игла востра, 
Режет аж до кости; 
В каждом порту меня ждёт сестра,- 
Хочет меня спасти. 
А я схожу на берег пень-пнём 
И на них не гляжу, 
И надо мной держит чёрный плащ 
Тот, кто сторожит баржу.

Я был рыцарем в цирке, 
Я был святым в кино; 
Я хотел стать водой для тебя - 
Меня превратили в вино. 
Я прочёл это в книге, 
И это читать смешно: 
Как будто бы всё это с кем-то другим, 
Давным-давным-давно...

А тот, кто сторожит баржу, спесив 
И вообще не святой; 
Но тот, кто сторожит баржу, красив 
Неземной красотой. 
И вот мы плывём через это бытьё, 
Как радужный бес в ребро, 
Но, говорят, что таким, как мы, 
Таможня даёт добро.

Центр циклона

Вчера я пил, и был счастливый, 
Сегодня я хожу больной, 
За что ж ты, мать - сыра природа, 
Настоль безжалостна со мной?

Снился мне сон, что я был трезвый, 
Ангелы пели в небесах. 
А я проснулся в чёрном теле, 
Звезда застряла в волосах.

Говорила мне мать: Летай пониже, 
Говорила жена: Уйдёшь на дно... 
А я живу в центре циклона, 
И вверх и вниз - мне всё равно.

А люди работают за деньги, 
Смотрят в окно на белый свет. 
А в нашем полку - все камикадзе, 
Кто всё успел - того здесь нет.

Так скажем: Банзай, и Бог с ней, с твердью; 
Всё, что прошло - сдадим в утиль. 
И здесь у нас, в центре циклона, 
Снежные львы и полный штиль.

Сегодня я опять счастливый, 
А завтра я опять больной, 
За что ж ты, мать - сыра природа, 
Настоль безжалостна со мной?

Опомнись, мать - сыра природа, 
Я, всё же, сын тебе родной!

Ангел дождя

Я знаю места, 
Где в тени золотой 
Бредут янычары посмертной тропой. 
Где дом покорён, 
Где солёный забор, 
Где проповедь вишням 
Читает прибор.

Я знаю места, 
Где цветёт концентрат - 
Последний изгнанник, 
Не ждущий заплат; 
Где роза в слезах, 
А калган - в серебре, 
Где пляшут налджорпы 
На заднем дворе...

Ежели в доме расцвёл камыш - 
Значит, в доме разлом. 
А ежели череп прогрызла мышь - 
Время забыть о былом.

Может быть, в наших сердцах пляшут зайчики, 
Может быть - воют волки. 
А, может быть, ангел дождя трубит 
Время снимать потолки.

Б.Гребенщиков - А.Гуницкий

Максим-лесник

Я хотел стакан вина - меня поят молоком,- 
Ох, я вырасту быком, пойду волком выти. 
Сведи меня скорей с Максимом-лесником, 
Может, он подскажет, как в чисто поле выйти?

То ли вынули чеку, то ль порвалась связь времён, 
Подружились господа да с господней сранью. 
На святой горе Монмартр есть магический Семён, 
Он меняет нам тузы на шестерки с дрянью.

Раньше сверху ехал Бог, снизу прыгал мелкий бес, 
А теперь мы все равны, все мы анонимы. 
Через дырку в небесах въехал белый "Мерседес", 
Всем раздал по три рубля и проехал мимо.

Чаши с ядом и с вином застыли на весу. 
Ох, Фемида, где ж твой меч, где ты была раньше? 
Вдохновение мое ходит голая в лесу, 
То посмотрит на меня, а то куда дальше.

Я опять хочу вина - меня поят молоком,- 
Ох, я вырасту быком, пойду волком выти, 
Сведи меня скорей с Максимом-лесником, 
Может, он подскажет, как в чисто поле выйти?...

Не коси

Не коси меня косой, 
Не втыкай в ладонь гвоздь, 
Настоем цикуты ты меня не глуши. 
Ты - мой светлый разум, 
Я те - чёрная кость, 
Так сбегай в честь пропоя 
Нашей чистой души.

Сколько я ни крал - а всё руки пусты, 
Сколько я ни пил - все вина как с куста, 
Хошь ты голосуй, хошь иди в буддисты, 
А проснёшься поутру: всяк вокруг пустота.

Не пили меня пилой, не тычь бревном в глаз: 
Бревён здесь хватит на порядочный дом. 
А душа - святая, она клала на нас, 
Так что пей - не ёрзай, мы с тобою вдвоём.

Я бы и хотел, да всё как след на песке, 
Хошь - пой в опере, хошь брей топором, - 
А всё равно Владимир гонит стадо к реке, 
А стаду всё одно,- его съели с говном.