Тексты песен Бориса Гребенщикова (5)

Тексты песен Бориса Гребенщикова

ПОЭТ \ ПИСАТЕЛЬ \ ФИЛОСОФ \ ПСИХОЛОГ \ ИСТОРИК \ СОЦИОЛОГ \
РОБЕРТ ГРЕЙВС \ НИЦШЕ \ ПУШКИН \ ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ \
МИФОЛОГИЯ \ФИЛОСОФИЯ\ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА\ ПСИХОЛОГИЯ\ СОЦИОЛОГИЯ \
ГОМЕР ИЛИАДА \ ГОМЕР ОДИССЕЯ \ 

Поручик Иванов
Где ты теперь, поручик Иванов? 
Ты на парад выходишь без штанов; 
Ты бродишь там божественно нагой, 
Ты осенён троллейбусной дугой.

Когда домой идёшь с парада ты, 
Твои соседи прячутся в кусты. 
Твой револьвер, блестящий, как алмаз, 
Всегда смущал мой нежный глаз.

И по ночам горит твоя свеча, 
Когда клопов ты душишь сгоряча, 
И топчешь мух тяжелым сапогом… 
Не дай, Господь, мне стать твоим врагом!

1981 год. 

 

Козлодоев
Сползает по крыше старик Козлодоев, 
Пронырливый, как коростель. 
Стремится в окошко залезть Козлодоев 
К какой-нибудь бабе в постель.

Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев, 
Глаза его были пусты, 
И свистом всех женщин сзывал Козлодоев 
Заняться любовью в кусты.

Занятие это любил Козлодоев, 
И дюжину враз ублажал. 
Кумиром народным служил Козлодоев, 
И всякий его уважал.

А ныне — а ныне попрятались суки 
В окошки отдельных квартир. 
Ползёт Козлодоев; мокры его брюки; 
Он стар. Он желает в сортир.

1981 год. 

 

Мочалкин блюз
Хочу я всех мочалок застебать, 
Нажав ногой своей на мощный фуз, 
И я пою крутую песнь свою — 
Мочалкин Блюз.

Хочу я с них скорей прикид сорвать, 
Сорвать парик и на платформе шуз… 
Мочалки, эй, бегите все скорей: 
Ведь я пою Мочалкин Блюз.

Я мэн крутой, я круче всех мужчин: 
Мне волю дай — любую соблазню. 
А ну-ка, мать, беги ко мне в кровать! 
Лишь дай допеть Мочалкин Блюз.

1974 год. 

 

Матрос
Несчастный матрос, твой корабль потоп, 
Клопы завелись в парусах. 
Твой боцман — любитель портвейна и сноб 
С прокисшей капустой в усах.

Со злым тараканом один на один 
Ты бьёшься, бесстрашен и прост 
Среди осьминогов, моржей и сардин; 
Прекрасный, как Охтинский мост.

1981 год. 

 

Миша из города скрипящих статуй
Кто откроет дверь, бесстрашный, как пёс? 
Мастер мух, собеседник стрекоз, 
Увенчанный крапивой и листьями роз? 
Миша из города Скрипящих статуй.

С полночными зубами, славный, как слон, 
Царапающий лбом скрижали времен… 
Стоять столбом: это движется он, 
Миша из города Скрипящих статуй.

Последний шанс, выпиватель воды, 
Идущий вниз с четверга до среды, 
Живущий за стеной секретной слюды — 
Миша из города Скрипящих статуй.

1981 год. 

 

Начальник фарфоровой башни
Начальник фарфоровой башни, 
Часами от пороха пьян. 
Жрецы издыхают на пашне, 
И с голоду бьют в барабан.

А он, полуночный мечтатель 
С часами на длинном ремне, 
Всё пробует розги 
На чьём-либо мозге, 
И шлёт провожатых ко мне.

А что мне с такого расклада? 
Я счастлив от запаха рыб, 
И там, где речная прохлада, 
Я строю свой храм из коры.

Я чести такой недостоин, 
Я счастлив, что там, вдалеке, 
Бредёт приблизительный воин 
С моим подсознаньем в руке.

Я чести такой недостоин, 
Я счастлив, что там, вдалеке, 
Бредёт приблизительный воин 
С бутылкой портвейна в руке.

1980 год. 

 

Сергей Ильич
Песня для Марка Болана

Сергей Ильич работник сна, 
Одетый в шёлк шелестящий волк. 
Алмазный МАЗ с колесом из льна 
Въехал в дверь — и пришла весна.

Ещё один сентябрь, сезон для змей. 
Мы знаем наш час, он старше нас. 
Жемчужная коза, тростник и лоза. 
Мы не помним предела, мы вышли за.

Марк Болан, БГ, 1981. 

 

Герои
Порой мне кажется, что мы — герои, 
Мы стоим у стены, ничего не боясь. 
Порой мне кажется, что мы — герои, 
Порой мне кажется, что мы — просто грязь.

И часто мы играем бесплатно, 
Таскаем колонки в смертельную рань. 
Порой мне кажется, что мы — идиоты, 
Порой мне кажется, что мы — просто дрянь.

И как у всех, у меня есть ангел; 
Она танцует за моей спиной. 
Она берет мне кофе в «Сайгоне», 
И ей всё равно, что будет со мной.

Она танцует без состраданья, 
Она танцует, чтобы стало темно. 
И кто-то едет, а кто-то в отказе, 
Но мне — мне всё равно.

И когда я стою в Сайгоне, 
Проходят люди на своих двоих; 
А большие люди — в больших машинах, 
Но я не хотел бы быть одним из них.

И разве это кому-то важно, 
Что сладкая Джейн стала моей? 
Из этой грязи не выйти в князи, 
И мне будет лучше, если я буду с ней.

И я хотел бы говорить на равных, 
Но если не так, то вина не моя. 
И если кто-то здесь должен меняться, 
То мне не кажется, что это я.

1980 год. 

 

-30°C
Сегодня на улицах снег. На улицах — лёд. 
Минус тридцать, если диктор не врёт; 
Моя постель холодна, как лёд. 
Мне не время спать; не время спать. 
Здесь может спать только тот, кто мертв. Вперед!

И я не прошу добра, 
Я не желаю зла. 
Сегодня я опять среди вас 
В поисках тепла.

Со мной никогда не случалось ничего лучше тебя. 
Белый, синий — твои цвета. 
Никогда ничего лучше тебя. 
Никто из нас не хотел другого конца. 
Никто из нас не хотел конца. 
Никто из нас не хотел конца. 
Я вижу тень твоего лица. 
Тень твоего лица.

И я не прошу добра, 
Я не желаю зла. 
Сегодня я опять среди вас, 
В поисках тепла.

Сегодня на улицах снег. На улицах — лёд. 
Минус тридцать, если диктор не врёт; 
Того, что есть, никто не вернёт. 
Не время спать, не время спать… 
Я вижу тень твоего лица. Вперёд!

И я не прошу добра, 
Я не желаю зла. 
Сегодня я опять среди вас, 
В поисках тепла.

1979 год. 

 

Кусок жизни
Я пришёл на этот концерт 
Не затем, чтобы здесь скучать. 
Пусть играет, кто должен играть, 
И молчит, кто должен молчать.

Но всё, что я здесь слышал, 
Меня погружало в сон. 
Дайте мне мой кусок жизни, 
Пока я не вышел вон!

Десять степных волков — 
И каждый пьян как свинья. 
Я был бы одним из них, 
Но у меня семья.

И каждый глядит за дверь, 
И каждый лелеет стон… 
Дайте мне мой кусок жизни, 
Пока я не вышел вон!

1980 год. 

 

Летающая тарелка
Видел ли ты летающую тарелку 
Над домом своим, над крышей своей? 
Тарелка приносит в наш быт 
Забвенье душевных обид, 
И темой для светских бесед мы обязаны ей.

Я очень люблю этот разряд посуды, 
Она украшает квартиры моей экстерьер. 
Смотри, как что-то летит 
В количестве больше пяти, 
Над домом «4», пробив световой барьер.

И если внезапно мой микрофон не пашет 
И пьяный басист играет немного не в такт — 
Мне кажется: это она, 
Намерений лучших полна, 
Над нами висит, вступая в ментальный контакт.

Видел ли ты летающую тарелку, 
Над крышей своей висящую, словно звезда? 
Мне кажется, это не зря: 
Ведь если б тарелкой был я, 
Я не стал бы летать, 
Я не стал бы летать, 
Я над этим говном не стал бы летать никогда.

1978 год. 

 

14
Пьёт из реки, смотрит с холма, 
Ищет в песке ночную звезду, 
Ту, что с небес упала вчера, 
В жарком песке в медленный день.

Ночью она спит у огня, 
Спит у огня, спит до утра, 
Кто помнит то, что было вчера, 
В жарком песке в медленный день?

1979-1980. 

 

Встань у реки
Встань у реки — смотри, как течёт река, — 
Её не поймать ни в сеть, ни рукой. 
Она безымянна, ведь имя есть лишь у её берегов… 
Забудь своё имя и стань рекой.

Встань у травы — смотри, как растёт трава, — 
Она не знает слова «любовь». 
Однако любовь травы не меньше твоей любви… 
Забудь о словах и стань травой.

Так он поёт, но это не нужно им. 
А что им нужно — не знает никто. 
Но он — окно, в котором прекрасен мир. 
Кто здесь — мир, и кто здесь — окно…

Так встань у реки — смотри, как течёт река, — 
Её не поймать ни в сеть, ни рукой. 
Она безымянна, ведь имя есть лишь у её берегов… 
Прими своё имя и стань рекой.

1976-1981. 

 

Прекрасный дилетант
Она боится огня, ты боишься стен; 
Тени в углах, вино на столе. 
Послушай, ты помнишь, зачем ты здесь? 
Кого ты здесь ждал, кого ты здесь ждал?

Мы знаем новый танец, но у нас нет ног. 
Мы шли на новый фильм, кто-то выключил ток. 
Ты встретил здесь тех, кто несчастней тебя. 
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

И я не знал, что это моя вина, — 
Я просто хотел быть любим, 
Я просто хотел быть любим…

Она плачет по утрам, ты не можешь помочь, 
За каждым новым днём — новая ночь, 
Прекрасный дилетант на пути в гастроном — 
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

1981 год.