Уильям Шекспир. Гамлет (3)

 Призрак возвращается.

                   Но тише, видите? Вот он опять!
                   Иду, я порчи не боюсь. - Стой, призрак!
                   Когда владеешь звуком ты иль речью,
                   Молви мне!
                   Когда могу я что-нибудь свершить
                   Тебе в угоду и себе на славу,
                   Молви мне!
                   Когда тебе открыт удел отчизны,
                   Предвиденьем, быть может, отвратимый,
                   О, молви!
                   Или когда при жизни ты зарыл
                   Награбленные клады, по которым
                   Вы, духи, в смерти, говорят, томитесь,

                                Поет петух.

                   То молви; стой и молви! - Задержи
                   Его, Марцелл.

                                  Марцелл

                                 Ударить протазаном?

                                  Горацио

                   Да, если двинется.

                                  Бернардо

                                      Он здесь!

                                  Горацио

                                                 Он здесь!

                              Призрак уходит.

                                  Марцелл

                   Ушел!
                   Напрасно мы, раз он так величав,
                   Ему являем видимость насилья;
                   Ведь он для нас неуязвим, как воздух,
                   И этот жалкий натиск - лишь обида.

                                  Бернардо

                   Он бы ответил, да запел петух.

                                  Горацио

                   И вздрогнул он, как некто виноватый
                   При грозном оклике. Я слышал, будто
                   Петух, трубач зари, своей высокой
                   И звонкой глоткой будит ото сна
                   Дневного бога, и при этом зове,
                   Будь то в воде, в огне, в земле иль в ветре,
                   Блуждающий на воле дух спешит
                   В свои пределы; то, что это правда,
                   Нам настоящий случай доказал.

                                  Марцелл

                   Он стал незрим при петушином крике.
                   Есть слух, что каждый год близ той поры,
                   Когда родился на земле спаситель,
                   Певец зари не молкнет до утра;
                   Тогда не смеют шелохнуться духи,
                   Целебны ночи, не разят планеты,
                   Безвредны феи, ведьмы не чаруют, -
                   Так благостно и свято это время.

                                  Горацио

                   Я это слышал и отчасти верю.
                   Но вот и утро, рыжий плащ накинув,
                   Ступает по росе восточных гор.
                   Прервемте стражу; и, я так бы думал,
                   То, что мы ночью видели, не скроем
                   От молодого Гамлета; клянусь,
                   Что дух, немой для нас, ему ответит.
                   Согласны вы, чтоб мы ему сказали,
                   Как это нам велят любовь и долг?

                                  Марцелл

                   Да, я прошу; и я сегодня знаю,
                   Где нам его найти всего верней.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2



                           Парадная зала в замке.

    Трубы. Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд,
                        Корнелий, вельможи и слуги.


                                   Король


                     Смерть нашего возлюбленного брата
                     Еще свежа, и подобает нам
                     Несть боль в сердцах и всей державе нашей
                     Нахмуриться одним челом печали,
                     Однако разум поборол природу,
                     И, с мудрой скорбью помня об умершем,
                     Мы помышляем также о себе.
                     Поэтому сестру и королеву,
                     Наследницу воинственной страны,
                     Мы, как бы с омраченным торжеством -
                     Одним смеясь, другим кручинясь оком,
                     Грустя на свадьбе, веселясь над гробом,
                     Уравновесив радость и унынье, -
                     В супруги взяли, в этом опираясь
                     На вашу мудрость, бывшую нам вольной
                     Пособницей. За все - благодарим.
                     Теперь другое: юный Фортинбрас,
                     Ценя нас невысоко или мысля,
                     Что с той поры, как опочил наш брат,
                     Пришло в упадок наше королевство,
                     Вступил в союз с мечтой самолюбивой
                     И неустанно требует от нас
                     Возврата тех земель, что в обладанье
                     Законно принял от его отца
                     Наш достославный брат. То про него.
                     Теперь про нас и про собранье наше.
                     Здесь дело таково: мы просим этим
                     Письмом Норвежца, дядю Фортинбраса,
                     Который, немощный, едва ль что слышал
                     О замыслах племянника, пресечь
                     Его шаги, затем что и наборы
                     И все снабженье войск обременяют
                     Его же подданных; и мы хотим,
                     Чтоб ты, мой Вольтиманд, и ты, Корнелий,
                     Свезли посланье старому Норвежцу,
                     Причем мы вам даем не больше власти
                     В переговорах с королем, чем здесь
                     Дозволено статьями. Добрый путь.
                     Поспешностью отметьте ваше рвенье.

                           Корнелий и Вольтиманд

                     Здесь, как во всем, мы явим наше рвенье.

                                   Король

                     Мы в том не сомневались; добрый путь, -

                       Вольтиманд и Корнелий уходят.

                     А ты, Лаэрт, что нам расскажешь ты?
                     О чем ты нас хотел просить, Лаэрт?
                     Пред Датчанином голос твой напрасно
                     Не прозвучит. Что мог бы ты желать,
                     Чего бы сам тебе не предложил я?
                     Не так родима сердцу голова,
                     Не так рука услужлива устам,
                     Как датский скипетр твоему отцу.
                     Что б ты хотел, Лаэрт?