Василий Андреевич Жуковский (17)

АЛИНА И АЛЬСИМ

Зачем, зачем вы разорвали
 Союз сердец?
Вам розно быть! вы им сказали,-
 Всему конец.
Что пользы в платье золотое
 Себя рядить?
Богатство на земле прямое
 Одно: любить.

Когда случится, жизни в цвете,
 Сказать душой
Ему: ты будь моя на свете;
 А ей: ты мой;
И вдруг придется для другого
 Любовь забыть -
Что жребия страшней такого?
 И льзя ли жить?

Алина матери призналась:
 «Мне мил Альсим;
Давно я втайне поменялась
 Душою с ним;
Давно люблю ему сказала;
 Дай счастье нам».
«Нет, дочь моя, за генерала
 Тебя отдам».

И в монастырь святой Ирины
 Отвозит дочь.
Тоска-печаль в душе Алины
 И день и ночь.
Три года длилося изгнанье;
 Не усладил
Ни разу друг ее страданье:
 Но все он мил.

Однажды... о! как свет коварен!..
 Сказала мать:
«Любовник твой неблагодарен»,
 И ей читать
Она дает письмо Альсима.
 Его черты:
Прости; другая мной любима;
 Свободна ты.

Готово все: жених приходит;
 Идут во храм;
Вокруг налоя их обводит
 Священник там.
Увы! Алина, что с тобою?
 Кто твой супруг?
Ты сердца не дала с рукою -
 В нем прежний друг.

Как смирный агнец на закланье,
 Вся убрана;
Вокруг веселье, ликованье -
 Она грустна.
Алмазы, платья, ожерелья
 Ей мать дарит:
Напрасно... прежнего веселья
 Не возвратит.

Но как же дни свои смиренно
 Ведет она!
Вся жизнь семье уединенной
 Посвящена.
Алины сердце покорилось
 Судьбе своей;
Супругу ж то, что сохранилось
 От сердца ей.

Но все по-прежнему печали
 Душа полна;
И что бы взоры ни встречали,-
 Все мысль одна.
Так, безутешная, томила
 Пять лет себя,
Все упрекая, что любила,
 И все любя.

Разлуки жизнь воспоминанье;
 Им полон свет;
Хотеть прогнать его - страданье,
 А пользы нет.
Всё поневоле улетаем
 К мечте своей;
Твердя: забудь! напоминаем
 Душе об ней.

Однажды, приуныв, Алина
 Сидела; вдруг
Купца к ней вводит армянина
 Ее супруг.
«Вот цепи, дорогие шали,
 Жемчуг, коралл;
Они лекарство от печали:
 Я так слыхал.

На что нам деньги? На веселье.
 Кому их жаль?
Купи, что хочешь: ожерелье,
 Цепочку, шаль
Или жемчуг у армянина;
 Вот кошелек;
Я скоро возвращусь, Алина;
 Прости, дружок».

Товары перед ней открывши,
 Купец молчит;
Алина, голову склонивши,
 Как не глядит.
Он, взор потупя, разбирает
 Жемчуг, алмаз;
Подносит молча; но вздыхает
 Он каждый раз.

Блистала красота младая
 В его чертах;
Но бледен; борода густая;
 Печаль в глазах.
Мила для взора живость цвета,
 Знак юных дней;
Но бледный цвет, тоски примета,
 Еще милей.

Она не видит, не внимает -
 Мысль далеко.
Но часто, часто он вздыхает
 И глубоко.
Что (мыслит) он такой унылый?
 Чем огорчен?
Ах! если потерял, что мило,
 Как жалок он!

«Скажи, что сделалось с тобою?
 О чем печаль?
Не от любви ль?.. Ах! Всей душою
 Тебя мне жаль».
«Что пользы! Горя нам словами
 Не утолить;
И невозвратного слезами
 Не возвратить.

Одно сокровище бесценно
 Я в мире знал;
Подобного творец вселенной
 Не создавал.
И я одно имел в предмете;
 Им обладать.
За то бы рад был все на свете -
 И жизнь отдать.

Как было сладко любоваться
 Им в день сто раз!
И в мыслях я не мог расстаться
 С ним ни на час.
Но року вздумалось лихому
 Мне повредить
И счастие мое другому
 С ним подарить.

Всех в жизни радостей лишенный,
 С моей тоской
Я побежал, как осужденный,
 На край земной:
Но ах! от сердца то, что мило,
 Кто оторвет?
Что раз оно здесь полюбило,
 С тем и умрет».

«Скажи же, что твоя утрата?
 Златой бокал?»
«О нет: оно милее злата».
 «Рубин, коралл?»
«Не тяжко потерять их».- «Что же?
 Царев алмаз?»
«Нет, нет, алмазов всех дороже
 Оно сто раз.

С тех пор, как я все то, что льстило,
 В нем погубил,
Я сам на память образ милый
 Изобразил.
И на черты его прелестны
 Смотрю в слезах:
Мои все блага поднебесны
 В его чертах».

Алина слушала уныло
 Его рассказ.
«Могу ль на этот образ милый
 Взглянуть хоть раз?»
Алине молча, как убитый,
 Он подает
Парчою досканец обвитый,
 Сам слезы льет.

Алина робкою рукою
 Парчу сняла;
Дощечка с надписью златою;
 Она прочла:
Здесь все, что я, осиротелый,
 Моим зову;
Что мне от счастья уцелело;
 Все, чем живу.

Дощечку с трепетом раскрыла -
 И что же там?
Что новое судьба явила
 Ее очам?
Дрожит, дыханье прекратилось...
 Какой предмет!
И в ком бы сердце не смутилось?..
 Ее портрет.

«Алина, пробудись, друг милый;
 С тобою я.
Ничто души не изменило;
 Она твоя.
В последний раз: люблю Алину,
 Пришел сказать;
Тебя покинув, жизнь покину,
 Чтоб не страдать».

Алина с горем и тоскою
 Ему в ответ:
«Альсим, я верной быть женою
 Дала обет.
Хоть долг и тяжкий и постылый:
 Все покорись;
А ты - не умирай, друг милый;
 Но... удались».

Алине руку на прощанье
 Он подает:
Она берет ее в молчанье
 И к сердцу жмет.
Вдруг входит муж; как в исступленье
 Он задрожал
И им во грудь в одно мгновенье
 Вонзил кинжал.

Альсима нет; Алина дышит.
 «Невинна я
(Так говорит), всевышний слышит
 Нас судия.
За что ж рука твоя пронзила
 Алине грудь?
Но бог с тобой; я все простила;
 Ты все забудь».

Убийца с той поры томится
 И ночь и день:
Повсюду вслед за ним влачится
 Алины тень;
Обагрена кровавым током
 Вся грудь ея;
И говорит ему с упреком:
 «Невинна я».

В. А. Жуковский. Собрание сочинений в четырёх томах. 
Москва: Художественная литература, 1959.


ВЕСЕННЕЕ ЧУВСТВО

Легкий, легкий ветерок,
Что так сладко, тихо веешь?
Что играешь, что светлеешь,
Очарованный поток?
Чем опять душа полна?
Что опять в ней пробудилось?
Что с тобой к ней возвратилось,
Перелетная весна?
Я смотрю на небеса...
Облака, летя, сияют
И, сияя, улетают
За далекие леса.

Иль опять от вышины
Весть знакомая несется?
Или снова раздается
Милый голос старины?
Или там, куда летит
Птичка, странник поднебесный,
Все еще сей неизвестный
Край желанного сокрыт?..
Кто ж к неведомым брегам
Путь неведомый укажет?
Ах! найдется ль, кто мне скажет:
Очарованное Там?

В. А. Жуковский. Собрание сочинений в четырёх томах. 
Москва: Художественная литература, 1959.


МЩЕНИЕ

Изменой слуга паладина убил:
Убийце завиден сан рыцаря был.

Свершилось убийство ночною порой -
И труп поглощен был глубокой рекой.

И шпоры и латы убийца надел
И в них на коня паладинова сел.

И мост на коне проскакать он спешит,
Но конь поднялся на дыбы и храпит.

Он шпоры вонзает в крутые бока -
Конь бешеный сбросил в реку седока.

Он выплыть из всех напрягается сил,
Но панцирь тяжелый его утопил.

В. А. Жуковский. Собрание сочинений в четырёх томах. 
Москва: Художественная литература, 1959.


НЕВЫРАЗИМОЕ

 Отрывок

Что наш язык земной пред дивною природой?
С какой небрежною и легкою свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!
Но где, какая кисть ее изобразила?
Едва-едва одну ее черту
С усилием поймать удастся вдохновенью...
Но льзя ли в мертвое живое передать?
Кто мог создание в словах пересоздать?
Невыразимое подвластно ль выраженью?..
Святые таинства, лишь сердце знает вас.
Не часто ли в величественный час
Вечернего земли преображенья -
Когда душа смятенная полна
Пророчеством великого виденья
И в беспредельное унесена,-
Спирается в груди болезненное чувство,
Хотим прекрасное в полете удержать,
Ненареченному хотим названье дать -
И обессиленно безмолвствует искусство?
Что видимо очам - сей пламень облаков,
По небу тихому летящих,
Сие дрожанье вод блестящих,
Сии картины берегов
В пожаре пышного заката -
Сии столь яркие черты -
Легко их ловит мысль крылата,
И есть слова для их блестящей красоты.
Но то, что слито с сей блестящей красотою,-
Сие столь смутное, волнующее нас,
Сей внемлемый одной душою
Обворожающего глас,
Сие к далекому стремленье,
Сей миновавшего привет
(Как прилетевшее незапно дуновенье
От луга родины, где был когда-то цвет,
Святая молодость, где жило упованье),
Сие шепнувшее душе воспоминанье
О милом радостном и скорбном старины,
Сия сходящая святыня с вышины,
Сие присутствие создателя в созданье -
Какой для них язык?.. Горе душа летит,
Все необъятное в единый вздох теснится,
И лишь молчание понятно говорит.

В. А. Жуковский. Собрание сочинений в четырёх томах. 
Москва: Художественная литература, 1959.