- 833 Просмотра
- Обсудить
Чу! Как сердце бьет горячим громом. Это начудила ты со мной: Все родное сделала знакомым А себя, знакомую,— родной. Уж на что, бывало, солнца имя У меня вскипало на губах, А теперь ресницами своими Ты растеребила солнце в прах. Хоть и чуждой плоти порожденье, Хоть мне ближе отсвет русских лиц, Я люблю тенистое смятенье Искусительных твоих ресниц. Я люблю — и так, что часто мнится, Словно там, где только тень бежит, В этих трепетных твоих ресницах — Жизнь моя, судьба моя дрожит. Потому: то бережным смущеньем, То — безумств ревнивых острие — Провожаю хищным восхищеньем Каждое движение твое. И такой тревожною любовью, Милая, я жажду уловить, Не порхнет ли у тебя под бровью Хоть дыминка, хоть намек любви. Ты в любви подчас и уверяешь — Это лишь растроганная ложь: Слишком ты любезно повторяешь, Что тебе я дорог, мил, хорош. Ничего от страдных глаз не скроешь: Он сквозит, холодный черный ров. Ты меня, мой друг, не успокоишь Золотистой оттепелью слов. И могу ль поверить ласки зорям? Лучше ты, голубка, не волнуй; Зажигая радость, светит горем У меня твой каждый поцелуй. Ты сулишь, что жизнь мою проводишь До кончины, счастье подарив. Что же ты опять рукой отводишь Слитного желания порыв?
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Вот уж сколько времени Мчусь я этим поездом! Он еще стремительней, Видно, мчаться рад, Пестрым, легким, солнечным, Быстролетным поясом Все леса, поляны Унося назад. Только я поляну Хватким глазом сцапаю, А она уж — на тебе!— Выпорхнет другой; Вон сосенка с бодростью Мне махнула лапою: Дескать, до свиданья, До свиданья, дорогой! Вон рванулось озеро, Скрывшись за осинами. Чуть не со слезой оно С глаза сорвалось, Вспыхнув неожиданно Крыльями гусиными,— Это, видно, с озером Детство пронеслось. Словно, чтоб отдать мне Хоть росинку юности, Бросился вдогонку С горки паренек, Но и он, в бессилье Стихнув, пригорюнившись, Вдруг погас, как спички Сбитый огонек. Солнца луч, все пасмурней По вагону шарящий, Золотой мой, ласковый, Ты хоть удержись! Эх, да вы, друзья мои, Милые товарищи, Это убегает, Убегает жизнь...
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
1 Еще дерзаньем, жизни силой сладкой Так и поет мне помыслов поток, Еще и волосы мои — молчок О старости, шагающей с оглядкой. Но, как снежинку, севшую украдкой На молодость разгоряченных щек, Поймал я чувства смутною догадкой Меж мной и миром легкий сквознячок. И пьян мечтою — сердцем с солнцем слиться. Уж вот не раз тревожно я ловил, Что пестрых красок пышный, звонкий пыл Плывет в глазах с обыденностью ситца, Как будто мир своим лицом остыл, Как будто он со всей семьей светил, Пред тем как мне навеки с ним проститься, Смутившись, на полшага отступил. 2 Ну, что за трепет? Что за страх, Что с детства ветер на плечах При встрече, как приятель, виснул И что вчера он впопыхах В объятьях, с песней на устах, Как прежде, с нежностью не стиснул? Ну, что за трепет? Что за страх? И хоть бы солнца свет зачах — Тебе ль в бесчисленных ночах С отчаяньем метаться, охать, Покуда чувствуешь в рядах Его, людской горячий локоть!
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя — На Пятницкое кладбище пришел. Глядит неброско надписи короткость. Как бы в твоем характере простом Взяла могила эту скромность, кротость, Задумавшись, притихнув под крестом. Кладу я розы пышного наряда. И словно слышу, мама, голос твой: «Ну что так тратишься, сынок? Я рада Была бы и ромашке полевой». Но я молчу. Когда бы мог, родная, И сердце положил бы сверху роз. Твоих забот все слезы вспоминая, Сам удержаться не могу от слез. Гнетет и горе, и недоуменье Гвоздем засело в существо мое: Стою — твое живое продолженье, Начало потерявшее свое.
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Когда ты горю тяжелейшему Ни в чем исхода не найдешь. Пошли сочувствующих к лешему: Ведь не помогут ни на грош. Но, нестерпимой мукой мучимый, Проплакав ночи все и дни, Ты лучше с детских лет заученный Стих Пушкина читать начни. Он с первых же двух строк, он вскорости Такого солнца звон прольет, Что горе вдруг не горше горести — Ну той, как журавлей отлет. Еще лишь третью вот, четвертую Строку произнесешь потом, Еще вот стих, что так знаком, И не прочтешь ты целиком, А сквозь слезу, с лица не стертую, Сверкнешь восторга огоньком.
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Красота с тобою прощается. А со мной — мой стих о тебе. Но ко мне, Но ко мне тот стих возвращается, Что когда-то я пел о труде, о стране. День придет — и чудную черточку У тебя вдруг похитит в лице. Распахнет он с грохотом форточку. Ждет эпоха меня на крыльце. Как надолго — до самозабвения Я твоим увлекся лицом! Красота в нем с тонкостью гения Все сияла своим волшебством. В нем ни страсть, ни власть, ни торжественность,— В нем их гордости не найдешь, А такая в нем пролита женственность — Взглядом пьешь и от счастья поешь. В нем таких достоинств соцветие, В нем такая сила тепла, Что на целое десятилетие Стих мой, голос мой увлекла. Ну почту ль тебя виноватою? В том ведь больше мой взгляд виноват, С ненасытностью этой проклятою, Вот которой и сам я не рад. Но с тобой красота прощается. А со мной — мой стих о тебе. И ко мне, И ко мне тот стих возвращается, Что когда-то я пел о труде, о стране.
Василий Казин. Стихотворения.
Россия - Родина моя. Библиотечка русской
советской поэзии в 50-ти книжках.
Москва: Художественная литература, 1967.
Не могу держать спокойно плечи, Мимо ветхих зданий проходя. Слышу скорбный шепот человечий И тревогу каждого гвоздя. Слышу зыбь глухого распаденья И знакомый обморочный тлен, И трудолюбивые виденья Расщепляют плоть ущербных стен. Осыпая пыль, взрывая звуки, То скребя, то каменно стуча, Шевелятся, лезут, рвутся руки Сквозь рябую старость кирпича. И шумит горячее дыханье, И, вскипая, бьет прибоем пот, Кирпичи расходятся,— и вот Пред глазами каменное зданье Тьмой рабочих обликов встает: «Мы давно зарыты все в могиле, Но ушли с земли не без следа,— Мы себя тугим огнем труда В стройный облик зданья воплотили, Зданьем жили долгие года. Жизнь неслась, как прежде, перед нами, Мы могли о прошлом не тужить,— Крепкими, большими этажами Были рады жизни мы служить. Но теперь мы снова пред могилой... Время так и точит зданье вспять, Время так и хочет дикой силой Плоть камней и плоть людей разъять. Время и дождем и ветром точит... Стал со стен срываться смертный бред,— Налетит на стены ветер ночи, И, в стенах качаясь, забормочет Смертным бредом твой сосед». Слышу скорбь родной рабочей речи, И как будто с ветра иль с дождя Я и сам качаюсь, вдаль бредя... Не могу держать спокойно плечи, Мимо ветхих зданий проходя.
Василий Казин. Избранное. Стихотворения и поэмы.
Москва: Художественная литература, 1972.
Н.Г. Потянула запахами сушки Талая весенняя пора, И пятнятся ржавые веснушки На лазурной стали топора. С каждым днем все слаще стало шарить Солнышко за пазухой теплом. Хорошо бы сразу в грудь ударить И срубить всю горечь топором. Да ведь вот и горечь жалко кровно — От нее, голубки, от нее. Размахнись — потупится любовно Даже ржавой стали острие.
Василий Казин. Избранное. Стихотворения и поэмы.
Москва: Художественная литература, 1972.
Вот опять я встретился с тобою, Городской — с тобою, полевой, Словно василькового тропою Пробежал трамвай по мостовой. Ах, какая благостная доля — Лишь одной походкой воскрешать! Ты идешь — и запахами поля Тротуары начали дышать. Ты идешь — и вот опять дымится Сладкой зеленью твой каждый шаг.., Ты уйдешь,— и мне опять томиться Полевым виденьем в этажах.
Василий Казин. Избранное. Стихотворения и поэмы.
Москва: Художественная литература, 1972.
Здравствуй, здравствуй, мой город родной! Друг на друга, а ну, поглядимся. Что ж не радуешь думы хмельной Твоего молодого родимца? Дымной гонкой стальных поездов, Знать, любовь мне походку сломала: Так и клонится шепот шагов К отдаленному шуму вокзала. Где ж ты, трезвый закал головы? Взвеял ветер,— и чудится шагу, Что втянулись и стены Москвы В дорогую ростовскую тягу. И, мутя свой московский покров, Словно вздумав пуститься в прогулки, Выпрямляются — и на Ростов Устремляются переулки. И, как будто качаясь с вина, Покатились и улицы сами. Это издали, значит, она Поманила столицу глазами. Я иду, и о ней па пути Мне пространства шумят, как шарманки. Не уйти, ах, никак не уйти От ее черноглазой приманки!
Василий Казин. Избранное. Стихотворения и поэмы.
Москва: Художественная литература, 1972.
Вот огромный поезд из Ростова С грохотом примчал твои глаза, И не только сам,— восторгом снова Дрогнул и московский мой вокзал. Словно там, в глазах, взгорался порох Так и порывалась взглядом их... И пошла, взлучая черный всполох, Чаровать знакомых и чужих. Даже и приказчик магазина Облик свой прилавочный терял И твое простое имя — Нина,— Услыхав, невольно повторял. Черный всполох глаз и это имя! Как твой образ мною завладел! Мнилось, что твоими же, твоими На тебя глазами я глядел. Теребил ли день в житейском рвенье, Иль склонялся ночи тихий час,— Так вот и ворочалась в виденье Всполохом прекрасных черных глаз. Были нежны помыслы и грубы: Длить восторг иль, тело обнажа... И теснились пьяной тягой губы, Слитной завистью дрожа. Вдруг твои глаза назад мотнулись, И, как я, готовый загрустить, Каждый угол переулков, улиц Их просил подольше погостить. И просила каждая витрина: «Милая, помедли, погляди!» А в груди-то у меня, в груди Так и колотилось: «Нина, Нина, Нина, Нина, погоди!» Погоди! В волненье вдохновенном, Под прекрасный черный всполох глаз, Эх, о самом, самом сокровенном Я б тебе поведал свой рассказ. Но огромный поезд в даль Ростова От меня умчал твои глаза. Дрогнул сам прощальной дрожью слова, Дрогнул и московский мой вокзал.
Василий Казин. Избранное. Стихотворения и поэмы.
Москва: Художественная литература, 1972.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.