- 1235 Просмотров
- Обсудить
Скажи, кудрявый сын лесов священных, Исполненный могучей красоты, Средь камней, соков жизненных лишенных, Какой судьбою вырос ты? Ты развился перед моей тюрьмою... Сколь многое напоминаешь мне! Здесь не с кем мне... поговорю с тобою О милой сердцу старине: О времени, когда, подобно птице, Жилице вольной средь твоих ветвей, Я песнь свободную певал деннице И блеску западных лучей; Тогда с брегов смиренной Авиноры, В лесах моей Эстонии родной, Впервые жадно в даль простер я взоры, Мятежной мучимый тоской. Твои всходящие до неба братья Видали, как завешанную тьмой Страну я звал, манил в свои объятья,- И покачали головой. А ныне ты свидетель совершенья Того, что прорицали братья мне; О ты, последний в мраке заточенья Мой друг в далекой стороне! 1
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Есть что-то знакомое, близкое мне В пучине воздушной, в небесном огне; Звезды полуночной таинственный свет От духа родного несет мне привет. Огромную слышу ли жалобу бурь, Когда умирают и день и лазурь, Когда завывает и ломится лес,- Я так бы и ринулся в волны небес. Донельзя постыли мне тина и прах; Мне там в золотых погулять бы полях: Туда призывают и ветер и гром, Перун прилетает оттуда послом. Туман бы распутать мне в длинную нить, Да плащ бы широкий из сизого свить, Предаться бы вихрю несытой душой, Средь туч бы лететь под безмолвной луной! Все дале и дале, и путь бы простер Я в бездну, туда - за сафирный шатер! О, как бы нырял в океане светил! О, как бы себя по Вселенной разлил!
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Благодатное забвенье Отлетело с томных вежд; И в груди моей мученье Всех разрушенных надежд. Что несешь мне, день грядущий? Отцвели мои цветы; Слышу голос, вас зовущий, Вас, души моей мечты! И взвились они толпою И уносят за собой Юных дней моих с весною Жизнь и радость и покой. Но не ты ль, Любовь святая, Мне хранителем дана! Так лети ж, мечта златая, Увядай, моя весна!
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.
Податель счастья и мученья, Тебя ли я встречаю вновь? И даже в мраке заточенья Ты обрела меня, любовь! Увы! почто твои приветы? К чему улыбка мне твоя? Твоим светилом ли согретый Воскресну вновь для жизни я? Нет! минула пора мечтаний, Пора надежды и любви: От мраза лютого страданий Хладеет ток моей крови. Для узника ли взоров страстных Восторг, и блеск, и темнота?- Погаснет луч в парах ненастных: Забудь страдальца, красота!
Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.
Работы сельские приходят уж к концу, Везде роскошные златые скирды хлеба; Уж стал туманен свод померкнувшего неба И пал туман и на чело певцу... Да! недалек тот день, который был когда-то Им, нашим Пушкиным, так задушевно пет! Но Пушкин уж давно подземной тьмой одет, И сколько и еще друзей пожато, Склонявших жадный слух при звоне полных чаш К напеву дивному стихов медоточивых! Но ныне мирный сон товарищей счастливых В нас зависть пробуждает.- Им шабаш! Шабаш им от скорбей и хлопот жизни пыльной, Их не поднимет день к страданьям и трудам, Нет горю доступа к остывшим их сердцам, Не заползет измена в мрак могильный, Их ран не растравит; их ноющей груди С улыбкой на устах не растерзает злоба, Не тронет их вражда: спаслися в пристань гроба, Нам только говорят: "Иди! иди! Надолго нанят ты; еще тебе не время! Ступай, не уставай, не думай отдохнуть!" - Да силы уж не те, да всё тяжеле путь, Да плечи всё больнее ломит бремя!
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
Мне нужно забвенье, нужна тишина: Я в волны нырну непробудного сна, Вы, порванной арфы мятежные звуки, Умолкните, думы, и чувства, и муки. Да! чаша житейская желчи полна; Но выпил же эту я чашу до дна,- И вот опьянелой, больной головою Клонюсь и клонюсь к гробовому покою. Узнал я изгнанье, узнал я тюрьму, Узнал слепоты нерассветную тьму И совести грозной узнал укоризны, И жаль мне невольницы милой отчизны. Мне нужно забвенье, нужна тишина . . . . . . . . . . . . . . . . .
Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т.
Москва: Детская литература, 1996.
...кто наш герой? Софа, в углу комод, а над софой Не ты ль гордишься рамкой золотою, Не ты ль летишь на ухарском коне, В косматой бурке, в боевом огне, Летишь и сыплешь на врагов перуны, Поэт-наездник, ты, кому и струны Волшебные и меткий гром войны Равно любезны и равно даны? С тобою рядом, ужас супостатов, Наш чудо-богатырь, бесстрашный Платов. Потом для пользы боле, чем красы, Простой работы стенные часы; Над полкой с книгами против портретов Кинжал и шашка с парой пистолетов; Прибавьте образ девы пресвятой И стол и стулья.— «Кто же он?» — «Постой! Чубук черешневый, халат бухарский, Оружье, феска, генерал гусарский И атаман казачий... Об заклад...» Кто спорит? я догадке вашей рад: Да! он в наряде стройном и красивом Еще недавно на коне ретивом Пред грозным взводом храбрых усачей Скакал, но, видно, суженой своей Не обскакал: в отставке.
Примечания
Этот отрывок описывает гусара и поэта Дениса Давыдова.
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Блажен, кто пал, как юноша Ахилл, Прекрасный, мощный, смелый, величавый, В средине поприща побед и славы, Исполненный несокрушимых сил! Блажен! лицо его всегда младое, Сиянием бессмертия горя, Блестит, как солнце вечно золотое, Как первая эдемская заря. А я один средь чуждых мне людей Стою в ночи, беспомощный и хилый, Над страшной всех надежд моих могилой, Над мрачным гробом всех моих друзей. В тот гроб бездонный, молнией сраженный, Последний пал родимый мне поэт... И вот опять Лицея день священный; Но уж и Пушкина меж вами нет! Не принесет он новых песней вам, И с них не затрепещут перси ваши; Не выпьет с вами он заздравной чаши: Он воспарил к заоблачным друзьям. Он ныне с нашим Дельвигом пирует; Он ныне с Грибоедовым моим: По них, по них душа моя тоскует; Я жадно руки простираю к ним! Пора и мне!- Давно судьба грозит Мне казней нестерпимого удара: Она меня того лишает дара, С которым дух мой неразлучно слит! Так! перенес я годы заточенья, Изгнание, и срам, и сиротство; Но под щитом святого вдохновенья, Но здесь во мне пылало божество! Теперь пора!- Не пламень, не перун Меня убил; нет, вязну средь болота, Горою давят нужды и забота, И я отвык от позабытых струн. Мне ангел песней рай в темнице душной Когда-то созидал из снов златых; Но без него не труп ли я бездушный Средь трупов столь же хладных и немых?
Примечания
19 октября — годовщина основания Лицея,
по традиции отмечавшаяся бывшими лицеистами.
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Все, все валятся сверстники мои, Как с дерева валится лист осенний, Уносятся, как по реке струи, Текут в бездонный водоем творений, Отколе не бегут уже ручьи Обратно в мир житейских треволнений!.. За полог все скользят мои друзья: Пред ним один останусь скоро я. Лицейские, ермоловцы, поэты, Товарищи! Вас подлинно ли нет? А были же когда-то вы согреты Такой живою жизнью! Вам ли пет Привет последний, и мои приветы Уж вас не тронут?- Бледный тусклый свет На новый гроб упал: в своей пустыне Над Якубовичем рыдаю ныне. Я не любил его... Враждебный взор Вчастую друг на друга мы бросали; Но не умрет он средь Кавказских гор: Там все утесы - дел его скрижали; Им степь полна, им полон черный бор; Черкесы и теперь не перестали Средь родины заоблачной своей Пугать Якубом плачущих детей. Он был из первых в стае той орлиной, Которой ведь и я принадлежал... Тут нас, исторгнутых одной судьбиной, Умчал в тюрьму и ссылку тот же вал... Вот он остался, сверстник мне единый, Вот он мне в гроб дорогу указал: Так мудрено ль, что я в своей пустыне Над Якубовичем рыдаю ныне? Ты отстрадался, труженик, герой, Ты вышел наконец на тихий берег, Где нет упреков, где тебе покой! И про тебя не смолкнет бурный Терек И станет говорить Бешту седой... Ты отстрадался, вышел ты на берег; А реет все еще средь черных волн Мой бедный, утлый, разснащенный челн!
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Скажи: совсем ли ты мне изменил, Доселе неизменный мой хранитель? Для узника в волшебную обитель Темницу превращал ты, Исфраил. Я был один, покинут всеми в мире, Всего страшился, даже и надежд... Бывало же, коснешься темных вежд — С них снимешь мрак, дашь жизнь и пламень лире,— И снова я свободен и могуч: Растаяли затворы, спали цепи, И, как орел под солнцем из-за туч Обозревает горы, реки, степи,— Так вижу мир, раскрытый под собой, И, радостен, сквозь ужас хладной ночи, Бросаю полные восторга очи На свиток, писанный судьбы рукой!.. А ныне пали стены предо мной: Я волен: что же? Бледные заботы, И грязный труд, и вопль глухой нужды, И визг детей, и стук тупой работы Перекричали песнь златой мечты, Смели, как прах, с души моей виденья, Отняли время и досуг творить — И вялых дней безжизненная нить Прядется мне из мук и утомленья.
А.А.Дельвиг. В.К. Кюхельбекер.
Москва: Правда, 1987.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.