Владимир Александрович Луговской (4)

МОЛОДЕЦКАЯ-СТРУГОВАЯ

Ах ты, ночь высока,
 Полночь темная.
Новгородская рука,
 Неуемная.
Ох, Онега-река,
 И Двина-река,
И Печора-река -
 Вода глубока.
Зашумели леса
 По-бирючьему,
Полыхала река
 По-щучьему,
Ветер влёт полетел
 По-гусиному,
Надевали на струги
 Парусину мы.
Ой ты, братец ты мой,
 Ветер с полудня,
Ты неси за собой,
 Пока молоды,
Пока кровь ходуном,
 Пока бой топором,
Пока нету хором,
 Пока нет похорон,
Пока грудь колесом,
 Пока свист по лесам,
Пока бурей башка,
 Пока нож в три вершка.
Пришла весна -
 Красна крутоярь,
Ой ты, мать честна,
 Кистеня рукоять.
Вышел парень в года,-
 Парню нет ремесла.
Закипела вода
 В сорок два весла.

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


ПРОЩАНЬЕ С ЮНОСТЬЮ

Так жизнь протекает светло, горячо,
Струей остывающего олова,
Так полночь кладет на мое плечо
Суровую свою голову.

Прощай, моя юность! Ты ныла во мне
Безвыходно и нетерпеливо
О ветре степей, о полярном огне
Берингова пролива.

Ты так обнимаешь, ты так бередишь
Романтикой, морем, пассатами,
Что я замираю и слышу в груди,
Как рвутся и кружатся атомы.

И спать невозможно, и жизнь велика,
И стены живут по-особому,
И если опять тебе потакать,
То все потеряю, что собрано.

Ты кинешь меня напролом, наугад,-
Я знаю тебя, длинноглазую -
И я поднимусь, чернобров и горбат,
Как горы срединной Азии.

На бой, на расправу, на путь, в ночлег
Под звездными покрывалами.
И ты переметишь мой бешеный бег
Сводчатыми вокзалами,

И залами снов, и шипением пуль,
И парусным ветром тропиков,
Но смуглой рукой ты ухватишь руль
Конструкции, ритма, строфики.

И я ошалею и буду писать,
Безвыходно, нетерпеливо,
Как пишут по небу теперь паруса
Серебряного залива.

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


ЖЕСТОКОЕ ПРОБУЖДЕНЬЕ

Сегодня ночью
 ты приснилась мне.
Не я тебя нянчил, не я тебя славил,
Дух русского снега и русской природы,
Такой непонятной и горькой услады
Не чувствовал я уже многие годы.
Но ты мне приснилась
 как детству - русалки,
Как детству -
 коньки на прудах поседелых,
Как детству -
 веселая бестолочь салок,
Как детству -
 бессонные лица сиделок.
Прощай, золотая,
 прощай, золотая!
Ты легкими хлопьями
 вкось улетаешь.
Меня закрывает
 от старых нападок
Пуховый платок
 твоего снегопада.
Молочница цедит мороз из бидона,
Точильщик торгуется с черного хода.
Ты снова приходишь,
 рассветный, бездонный,
Дух русского снега и русской природы.
Но ты мне приснилась,
 как юности - парус,
Как юности -
 нежные зубы подруги,
Как юности -
 шквал паровозного пара,
Как юности -
 слава в серебряных трубах.
Уйди, если можешь,
 прощай, если хочешь.
Ты падаешь сеткой
 крутящихся точек,
Меня закрывает
 от старых нападок
Пуховый платок
 твоего снегопада.
На кухне, рыча, разгорается примус,
И прачка приносит простынную одурь,
Ты снова приходишь,
 необозримый
Дух русского снега и русской природы.
Но ты мне приснилась,
 Как мужеству - отдых,
Как мужеству -
 книг неживое соседство,
Как мужеству -
 вождь, обходящий заводы,
Как мужеству -
 пуля в спокойное сердце.
Прощай, если веришь,
 забудь, если помнишь!
Ты инеем застишь
 пейзаж заоконный.
Меня закрывает
 от старых нападок
Пуховый платок
 твоего снегопада.

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


ПИСЬМО К РЕСПУБЛИКЕ ОТ МОЕГО ДРУГА

Ты строишь, кладешь и возводишь,
 ты гонишь в ночь поезда,
На каждое честное слово
 ты мне отвечаешь: "Да!"
Прости меня за ошибки -
 судьба их назад берет.
Возьми меня, переделай
 и вечно веди вперед,
Я плоть от твоей плоти
 и кость от твоей кости.
И если я много напутал -
 ты тоже меня прости.
Наполни приказом мозг мой
 и ветром набей мне рот,
Ты самая светлая в мире,
 ведущая мир вперед.
Я спал на твоей постели,
 укрыт снеговой корой,
И есть на твоих равнинах
 моя молодая кровь.
Я к бою не опоздаю
 и стану в шеренгу рот,-
Возьми меня, переделай
 и вечно веди вперед.
Такие, как я, срывались
 и гибли наперебой.
Я школы твои, и газеты,
 и клубы питал собой.
Такие, как я, поднимали
 депо, и забой, и завод,-
Возьми меня, переделай
 и вечно веди вперед.
Такие, как я, сидели
 над цифрами день и ночь.
Такие, как я, опускались,
 а ты им могла помочь.
Кто силен тобой -
 в работе он,
Кто брошен тобой -
 умрет.
Ты самая светлая в мире,
 ведущая мир вперед.
Я вел твои экспедиции,
 стоял у твоих реторт,
Я делал свою работу,-
 хоть это не первый сорт.
Ты строишь за месяцем месяц,
 ты крепнешь за годом год,-
Ты самая светлая в мире,
 ведущая мир вперед.
Я сонным огнем тлею
 и еле качаю стих.
За то, что я стал холодным,
 ты тоже меня прости.
Но время идет, и стройка идет,
 и выпадет мой черед,-
Возьми меня, переделай
 и вечно веди вперед.
Три поколенья культуры,
 и три поколенья тоски,
И жизнь, и люди, и книги,
 прочитанные до доски.
Республика это знает,
 республика позовет,-
Возьмет меня,
 переделает,
Двинет время вперед.
Ты строишь, кладешь и возводишь,
 ты гонишь в ночь поезда,
На каждое честное слово
 ты мне отвечаешь: "Да!"
Так верь и этому слову -
 от сердца оно идет,-
Возьми меня, переделай
 и вечно веди вперед!

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


ЗМЕЕВИК

Если б я в бога веровал
И верой горел, как свеча,
На развалинах древнего Мерва
Я сидел бы
И молчал.

Я сидел бы до страшной поверки,
Я бы видел в каждом глазу
Невероятную синеву
Сверху,
Невероятную желтизну
Внизу.

Я, как змей, завился бы от жара,
Стал бы проволочно худым,
Над моей головой дрожали бы
Нимбы, ромбы,
Пламя и дым.

Хорошо быть мудрым и добрым,
Объективно играть на флейте,
Чтоб ползли к тебе пустынные кобры
С лицами
Конрада Фейдта.

Это милые рисунчатые звери,
Они танцуют спиральные танцы.
Вот что значит твердая вера -
Преимущество
Магометанства.

Я взволнован, и сведения эти
Сообщаю, почти уверовав:
Я сегодня дервиша встретил
На развалинах
Древнего Мерва.

Он сидел, обнимая необъятное,
Тишиной пустыни объятый.
На халате его, халате ватном,
Было все до ниточки
Свято.

О, не трогайте его, большевики,
Пожалейте
Худобу тысячелетней шеи!
Старый шейх играет на флейте,
И к нему приползают
Змеи.

Они качаются перед ним,
Как перед нами
Качается шнур занавески.
Песня свистит, как пламя,
То шуршаще,
То более резко.

А потом эти змеи дуреют,
Как на длинном заседаньи
Месткома.
Они улыбаются всё добрее,
Трагической флейтой
Влекомые.

А потом эти змеи валятся,
Пьяные, как совы.
Вся вселенная стала для них вальсом
На мотив
Загранично-новый.

Но старик поднимает палку,
Палку,—
Понимаешь ли ты?
Он, как бог,
Сердито помалкивая,
Расшибает им в доску
Хребты.

И, вздымая грудную клетку,
Потому что охрип 
И устал,
Измеряет змей на рулетке
От головы
До хвоста.

Он сидит на змеином морге,
Старичина,
Древний, как смерть,
И готовит шкурки
Госторгу,
По полтиннику
Погонный метр.

Владимир Луговской. Стихотворения и поэмы. 
Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд. 
Москва: Советский писатель, 1966.


ЛИМОННАЯ НОЧЬ

Луна стоит на капитанской вахте,
На триста верст рассыпался прибой.
И словно белая трепещущая яхта
Уходит женщина, любимая тобой.

Мне нужен сон глубокого наплыва
Мне нужен ритм высокой чистоты.
Сегодня звезды сини, словно сливы,
Такие звезды выдумала ты.

Лимон разрезанный
 на лунный свет походит.
Таких ночей
 светлей и тише нет,
Тревожные созвездья
 пароходов
Проносятся
 в лимонной тишине.

Телеграфируйте в пространство,
 дорогая,
Что бриз и рейс
 вас сделали добрей.
И я рванусь
 за вами, содрогаясь,
Как черный истребитель
 в серебре.

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


* * *

Поманила пальцем.
 Убежала.
Сны окончились.
 Кругом — темно.
Горечь расставанья, боль и жалость
Хлынули в раскрытое окно.

Хлынул шум дождей непобедимый,
Сентября коричневый настой,
Понесло холодным кислым дымом,
Городской дрожащей темнотой.

С кем ходила ты,
 кого жалела,
В сон чужой ты почему вошла,
Ласковое тоненькое тело
Ты кому спокойно отдала?

Что о жизни нашей рассказала,
Голову прижав к чужой груди?
Голосами девяти вокзалов
Почему сказала мне —
 «Уйди!»

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.


* * *

Тебя давно уж нет на свете,
Но я беседую с тобой.
Я вспомнил бухту,
 южный ветер,
Зеленопламенный прибой.
Ангары.
 Ночь.
 Тень гидроплана.
Огромное лицо луны.
Тревожный холодок дурмана
От губ
 твоих,
 от крутизны.
Холщовые одежды лета.
Над штабом —
 красная звезда.
Вплоть до зари,
 вплоть до рассвета
Не расставались
 мы
 тогда.
Не расставались,
 целовались.
Сверчки гремели.
 А кругом
Шла исподволь
 событий завязь,
Над нами
 плыл
 железный гром.
Что понимали мы в столетье,
Две тени,
 слитых в серебре?..

Вл.Луговской. Лирика. 
Москва: Художественная литература, 1958.