- 1109 Просмотров
- Обсудить
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Святой Лев Великий о папской власти
Согласно такому представлению о верховной власти Петра, неизменно пребывающей в римской Церкви, святой Лев не мог не считать себя "руководителем христианского мира"[1] ответственным за мир и добрый порядок во всех Церквах[2].
Прилагать все свои силы к этой необъятной задаче он считал своим религиозным долгом. "Основание благочестия, - пишет он африканским епископам, - требует, чтобы, при той заботе о Вселенской Церкви, которая возложена на нас по божественному установлению, мы всеми силами стремились познать достоверную истину вещей. Ибо положение и порядок всей семьи Господней были бы потрясены, если бы что-либо, в чем нуждается тело, не нашлось бы в главе"[3].
То же чувство выражено с большими подробностями в послании к епископам Сицилии: "Божественные заповеди и увещания апостольские побуждают нас с деятельной любовью пещись о положении всех Церквей; и если в них найдется что либо достойное порицания, мы должны заботливо предостеречь виновного в неосторожном неведении, либо в самонадеянном хищении власти. Побуждаемые словами Господа, проникшими блаженного Петра тройным повторением таинственного утверждения, дабы любящий Христа пас овец Христовых, мы, в уважении к занимаемому нами, по преизбытку благодати Божией, престолу, должны по мере сил наших избегать опасности нерадения, чтобы не вотще искали в нас исповедания Святого Апостола, коим он явил себя учеником Господа. Ибо пасущий с небрежением стадо, столь крат ему врученное, повинен в нелюбви к верховному пастырю"[4].
В послании своем к патриарху Константинопольскому, святому Флавиану, папа приписывает себе обязанность охранения чистоты кафолической веры отсечением раздоров, а также право предостережения властью своею (nostra auctoritate) защитников заблуждений и укрепления тех, вера коих заслуживает одобрения[5].
Когда император Феодосии II попробовал вступиться перед святым Львом за архимандрита Евтихия (зачинщика монофизитской ереси), державный первосвятитель ответил, что Евтихий может получить прощение лишь в том случае, если он отречется от мнений, осужденных папой. Этому последнему принадлежит право окончательного решения в вопросах догмы. "Во что верует и чему учит кафолическая Церковь о тайне воплощения Господа - это во всем объеме изложено в моем послании к брату и соепископу моему Флавиану"[6].
Святой Лев не допускал, чтобы вселенский собор мог постановлять какие-либо определения по вопросам догмы, уже разрешенным папою[7].
В инструкции, которую папа дает легату своему, епископу Пасхазину, он указывает на догматическое послание свое к Флавиану, как на полное и окончательное изложение правой веры[8]. В другом послании к императору Маркиану святой Лев заявляет, что дух Божий наставляет его в деле учения и возвещения истинной кафолической веры[9]. В третьем послании к тому же лицу он сообщает, что требовал созвания собора лишь для того, чтобы восстановить мир в Восточной Церкви[10], а в послании, обращенном к самому собору, он говорит, что признает таковой лишь "под условием неприкосновенности права и чести, принадлежащих престолу блаженного апостола Петра", и обращается затем к восточным епископам с увещанием "ни в каком случае не принимать на себя смелости спорить против боговдохновенной веры" - установленной им в догматическом его послании. "Не дозволено, - говорит он, - защищать то, во что не дозволено веровать; ибо в посланиях наших, обращенных к блаженной памяти епископу Флавиану, мы уже во всех подробностях и с полнейшей ясностью (plenissime et lucidissime), по евангельским свидетельствам, словам пророческим и учению апостольскому указали, в чем заключается благочестивое и истинное исповедание по вопросу, тайне воплощения Господа нашего Иисуса Христа"[11].
А вот в каких выражениях святой Лев сообщает галльским епископам о результатах халкидонского собора:
"Святой собор, с благочестивым единодушием присоединившись к писаниям нашего смирения, поддержанного властью и заслугами господина нашего блаженного апостола Петра, стер этот мерзостный позор с Церкви Божией" (ересь Евтихия и Диоскора)[12].
Но, независимо от этого результата, одобренного папой, известно, что халкидонский собор ознаменован был и актом другого рода: в незаконном заседании восточные епископы, подчиненные константинопольскому патриархату, провозгласили знаменитое правило, двадцать восьмое, по которому за их иерархическим главой признавалось первенство на Востоке в ущерб патриархам Александрийскому и Антиохийскому. Правда, они сами объявили это правило предварительным и смиренно повергли его на суд святого Льва. Этот последний отверг его с негодованием, и это было для него новым поводом подтвердить свои иерархические принципы и объем своей власти. Он начинает (в письме своем к императору) с замечания, что притязания Константинопольского патриарха, как основанные на соображениях политических, не имеют ничего общего с первенством святого Петра, которое есть установление божественное. "Один разум дел мирских и иной - дел божественных; и вне единой Скалы, положенной в основу Господом, ни одно здание не может устоять. Пусть довольствуется он (патриарх Анатолий) тем, что получил епископство такого города при содействии вашего благочестия и с согласия моей милости. Он не должен относиться с пренебрежением к царственному граду, который он не может обратить в апостольский престол; и да не надеется он приумножить свое достоинство оскорблением других. Пусть поразмыслит он об этом, ибо мне поручено управление Церковью. Я был бы ответствен за то, если бы церковные правила были нарушены при потворстве моем (да не будет сего со мною!), и если бы воля одного брата имела для меня больше цены, чем общая польза вселенского дома Господнего"[13].
"Соглашения епископов, противные святым никейским канонам, мы объявляем не имеющими силы и, властью блаженного апостола Петра, отменяем их во всех частях общим определением"[14].
В ответе на ходатайство епископов четвертого собора, папа подтверждает свое одобрение их догматических определений (изложенных в согласии с его посланием к Флавиану), а также отмену двадцать восьмого правила. "С каким благоговением, - пишет он им, - апостольский престол блюдет правила Святых Отцов, ваша святость усмотрит при чтении писаний моих, в которых я отверг притязания константинопольского епископа; и вы поймете, что, с помощью Господа, я хранитель кафолической веры и отеческихустановлений"[15]. Хотя святой Лев, как мы только что видели, не думал, чтобы после определений его послания вселенский собор был нужен в интересах догматической истины, он все же находил его весьма желательным с точки зрения мира церковного; и то, что собор добровольно и единодушно присоединился к его определениям, было для него большой радостью. Это свободное единство осуществляло в его глазах идеал иерархических отношений. "Заслуга священного сана, - писал он епископу Феодориту Киррскому, - приемлет великий блеск там, где власть начальствующих охраняется так, что свобода низших нисколько не является умаленной[16]. Господь не попустил, чтобы мы потерпели какой-либо ущерб в наших братьях, и то, что Он сначала определил чрез посредство наше, Он затем подтвердил чрез непреложный голос вселенского братства, чтобы показать, что воистину от Него исходит "догматическое деяние", выраженное сначала первейшим из престолов и принятое затем решением всего христианского мира, дабы и в этом явно было, что члены пребывают в согласии с главою"[17].
Известно, что ученый Феодорит, обвиненный в несторианстве, оправдан был халкидонским собором: но он сам считал этот приговор лишь предварительным и обратился к папе, испрашивая у него окончательное решение. Святой Лев объявил его православным в следующих выражениях: "Именем благословенного Бога нашего непобедимая истина показала тебя чистым от какого-либо пятна ереси, по суду престола апостольского"; и он прибавляет: "Видимо нам, как печется о всех нас блаженный Петр, который, утвердив решение престола своего в определении им веры, оправдал несправедливо обвиненных"[18].
Признавая свободное согласие идеалом церковного единства, святой Лев ясно различал в этом единстве начало власти и начало совета: Святой Престол определяет, а вселенский собор соглашается. Это согласие вселенского братства требуется идеалом Церкви; церковная жизнь обретает полноту свою в единодушии всех; но без решающего деяния центральной власти вселенское согласие лишено было бы действительной основы и не могло бы иметь требуемого действия, что в достаточной мере доказывает история Церкви. Последнее слово во всех вопросах догмы, окончательное утверждение всякого церковного деяния принадлежит престолу святого Петра. Вот почему в послании своем к патриарху Константинопольскому, Анатолию, по делу константинопольского клирика, Аттика, которому надлежало отречься от еретических мнений своих и подчиниться четвертому собору, святой Лев устанавливает существенное различие между своим участием в решениях вселенского собора и участием в них греческого патриарха: "Он (Аттик) должен исповедать, что во всех частях будет придерживаться определения веры, установленного на халкидонском соборе, с которым любовь твоя согласилась, подписав оное, и которое подтверждено было властью апостольского престола"[19].
Трудно лучше формулировать основное и существенное начало церковного управления, чем это сделано святым Львом, различающим власть утверждающую и любовь соглашающуюся. Уж конечно, не первенство чести требует себе папа в этих словах. Напротив того, святой Лев вполне признает равночестность всех епископов. С этой точки зрения все они были для него братьями и соепископами. То, что он утверждает в данном случае в ясных и определенных выражениях, касается разницы во власти.Братство всех не исключает власти одного.
В письме к Анастасию, епископу Солунскому, говоря о делах, порученных его "братству" властью блаженного апостола Петра[20], он так выражает сущность иерархического начала: "Между самими блаженными апостолами при равенстве чести было различие власти; и если избрание было одно для всех, то преимущество над остальными было дано, тем не менее, лишь одному. Отсюда и разница между епископами, и, по великому предначертанию Провидения, установлено так, что не все могут присваивать себе все, но что в каждой области есть некто, имеющий над братьями своими первенство юрисдикции (буквально: первый приговор); и далее по великим городам были уставлены и облеченные более обширной властью, а через них забота о Вселенской Церкви восходит к единому престолу Петра, и ничто не должно отделяться от вождя своего"[21].
Что касается окончательной гарантии и санкции этого "великого провиденциального распорядка", то они по мнению святого Льва состоят в том, что единый глава Церкви, к которому восходят права и обязанности всех, получил власть свою не от земных учреждений и исторических обстоятельств, но представляет несокрушимый камень Истины и Справедливости, положенный самим Господом, как основание Его общественного здания. Не на соображения пользы только, но в особенности на ratio pietatisссылается тот, кому управление всей Церковью вручено е divina institutione[22].
[1] Так назван он в конституции императора Валентиниана Ш. Смотри: Opйra S. Leonis Magni, 1.1, col. 637.
[2] Ibid, col. 664
[3] Ibid, col. 646.
[4] Ibid., col. 695,6.
[5] Ibid., col. 733.
[6] Ibid., col. 783.
[7] Послание святогоЛьва к императору Маркиану, Ibid, col, 918.
[8] Ibid., col. 927.
[9] Ibid, col. 930.
[10] Ibid, col. 932.
[11] Послание святого Льва. Ibid., col. 937,9.
[12] Ibid, col. 987.
[13] Послание святого Льва. Ibid., col. 995.
[14] Ibid, col. 1000
[15] Ibid, col. 1027 ssq.
[16] Послание святого Льва, etc. Ibid, col. 1048.
[17] Ibid, col 1046,7
[18] Послание святого Льва. Ibid., col. 1053.
[19] Послание святого Льва. Ibid., col. 1147
[20] Ibid, col. 668.
[21] Послание святого Льва. Ibid., col. 676.
[22] Ibid., col. 646.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.