Владимир Владимирович Маяковский (17)

ВЗЯТОЧНИКИ

Дверь. На двери -
 "Нельзя без доклада".
Под Марксом,
 в кресло вкресленный,
с высоким окладом,
 высок и гладок,
сидит
 облеченный ответственный.
На нем
 контрабандный подарок - жилет,
в кармане -
 ручка на страже,
в другом
 уголочком торчит билет
с длиннющим
 подчищенным стажем.
Весь день -
 сплошная работа уму.
На лбу -
 непролазная дума:
кому
 ему
 устроить куму,
кому приспособить кума?
Он всюду
 пристроил
 мелкую сошку,
везде
 у него
 по лазутчику.
Он знает,
 кому подставить ножку
и где
 иметь заручку.
Каждый на месте:
невеста -
в тресте,
кум -
в Гум,
брат -
в наркомат.
Все шире периферия родных,
и
 в ведомостичках узких
не вместишь
 всех сортов наградных -
спецставки,
 тантьемы,
 нагрузки!
Он специалист,
 но особого рода:
он
 в слове
 мистику стер.
Он понял буквально
 "братство народов"
как счастье братьев,
 теть
 и сестер.
Он думает:
 как сократить ему штаты?
У Кэт
 не глаза, а угли...
А может быть,
 место
 оставить для Наты?
У Наты формы округлей.
А там
 в приемной -
 сдержанный гул,
и воздух от дыма спирается.
Ответственный жмет плечьми:
 - Не могу!
Нормально...
 Дела разбираются!
Зайдите еще
 через день-другой... -
Но дней не дождаться жданных.
Напрасно
 проситель
согнулся дугой.
- Нельзя...
 Не имеется данных!-
Пока поймет!
 Обшаркав паркет,
порывшись в своих чемоданах,
проситель
 кладет на суконце пакет
с листами
 новейших данных.
Простился.
 Ладонью пакет заслоня
- взрумянились щеки-пончики,-
со сладострастием,
 пальцы слюня,
мерзавец
 считает червончики.
А давший
 по учрежденью орет,
от правильной гневности красен:
- Подать резолюцию!-
 И в разворот
- во весь!-
 на бумаге:
 "Согласен"!
Ответственный
 мчит
 в какой-то подъезд.
Машину оставил
 по праву.
Ответственный
 ужин с любовницей ест,
ответственный
 хлещет "Абрау".
Любовницу щиплет,
 весел и хитр.
- Вот это
 подарочки Сонечке:
Вот это, Сонечка,
 вам на духи.
Вот это
 вам на кальсончики... -
Такому
 в краже рабочих тыщ
для ширмы октябрьское зарево.
Он к нам пришел,
 чтоб советскую нищь
на кабаки разбазаривать.
Я
 белому
 руку, пожалуй, дам,
пожму, не побрезгав ею.
Я лишь усмехнусь:
 - А здорово вам
наши
 намылили шею!-
Укравшему хлеб
 не потребуешь кар.
Возможно
 простить и убийце.
Быть может, больной,
 сумасшедший угар
в душе
 у него
 клубится.
Но если
 скравший
 этот вот рубль
ладонью
 ладонь мою тронет,
я, руку помыв,
 кирпичом ототру
поганую кожу с ладони.
Мы белым
 едва обломали рога;
хромает
 пока что
 одна нога,-
для нас,
 полусытых и латочных,
страшней
 и гаже
 любого врага
взяточник.
Железный лозунг
 партией дан.
Он нам
 недешево дался!
Долой присосавшихся
 к нашим
 рядам
и тех,
 кто к грошам
 присосался!
Нам строиться надо
 в гигантский рост,
но эти
 обсели кассы.
Каленым железом
 выжжет нарост
партия
 и рабочие массы.

Владимир Маяковский. 
Навек любовью ранен. 
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.


КАНЦЕЛЯРСКИЕ ПРИВЫЧКИ

Я
 два месяца
 шатался по природе,
чтоб смотреть цветы
 и звезд огнишки.
Таковых не видел.
 Вся природа вроде
телефонной книжки.
Везде -
 у скал,
 на массивном грузе
Кавказа
 и Крыма скалоликого,
на стенах уборных,
 на небе,
 на пузе
лошади Петра Великого,
от пыли дорожной
 до гор,
 где грозы
гремят,
 грома потрясав,-
везде
 отрывки стихов и прозы,
фамилии
 и адреса.
"Здесь были Соня и Ваня Хайлов.
Семейство ело и отдыхало".
"Коля и Зина
 соединили души".
Стрела
 и сердце
 в виде груши.
"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Комсомолец Петр Парулайтис".
"Мусью Гога,
парикмахер из Таганрога".
На кипарисе,
 стоящем века,
весь алфавит:
 а б в г д е ж з к.
А у этого
 от лазанья
 талант иссяк.
Превыше орлиных зон
просто и мило:
 "Исак
Лебензон".
Особенно
 людей
 винить не будем.
Таким нельзя
 без фамилий и дат!
Всю жизнь канцелярствовали,
 привыкли люди.
Они
 и на скалу
глядят, как на мандат.
Такому,
 глядящему
 за чаем
 с балконца
как солнце
 садится в чаще,
ни восход,
 ни закат,
 а даже солнце -
входящее
 и исходящее.
Эх!
 Поставь меня
 часок
 на место Рыкова,
я б
 к весне
 декрет железный выковал:
"По фамилиям
 на стволах и скалах
узнать
 подписавшихся малых.
Каждому
 в лапки
дать по тряпке.
За спину ведра -
и марш бодро!
Подписавшимся
 и Колям
 и Зинам
собственные имена
 стирать бензином.
А чтоб энергия
 не пропадала даром,
кстати и Ай-Петри
 почистить скипидаром.
А кто
 до того
 к подписям привык,
что снова
 к скале полез,-
у этого
 навсегда
 закрывается лик-
без".

Под декретом подпись
 и росчерк броский -
 Владимир Маяковский.

Владимир Маяковский. 
Навек любовью ранен. 
Москва: Эксмо-Пресс, 1998.