- 1089 Просмотров
- Обсудить
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Ты видишь перстень мой? За звезды, за каменья, горящие на дне, в хрустальных тайниках, и на заломленных русалочьих руках, его я не отдам. Нет глубже упоенья, нет сладостней тоски, чем любоваться им в те чуткие часы, средь ночи одинокой, когда бывает дух ласкаем и язвим воспоминаньями о родине далекой... и многоцветные мне чудятся года, и колокольчики лиловые смеются, над полем небеса колеблются и льются, и жаворонка звон мерцает, как звезда... О, прошлое мое, я сетовать не вправе! О, Родина моя, везде со мною ты! Есть перстень у меня: крупица красоты, росинка русская в потускнувшей оправе...
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
I По водам траурным и лунным не лебедь легкая плывет, плывет ладья и звоном струнным луну лилейную зовет. Под небом нежным и блестящим ладью, поющую во сне, с увещеваньем шелестящим волна передает волне. В ней рыцарь раненый и юный склонен на блеклые шелка, и арфы ледяные струны ласкает бледная рука. И веют корабли далече, и не узнают никогда, что это плачет и лепечет — луна ли, ветер иль вода... II Я странник. Я Тристан. Я в рощах спал душистых и спал на ложе изо льда. Изольда, золото волос твоих волнистых во сне являлось мне всегда. Деревья надо мной цветущие змеились; другие, легкие, как сны, мерцали белизной. Изольда, мы сходились под сенью сумрачной сосны. Я тигра обагрял средь тьмы и аромата, и бег лисицы голубой я по снегу следил. Изольда, мы когда-то вдвоем охотились с тобой. Встречал я по пути гигантов белоглазых, пушистых, сморщенных детей. В полночных небесах, Изольда, в их алмазах ты не прочтешь судьбы моей.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Я помню только дух сосновый, удары дятла, тень и свет... Моряк косматый и суровый, хожу по водам много лет. Во мгле выглядываю сушу и для кого-то берегу татуированную душу и бирюзовую серьгу. В глуши морей, в лазури мрачной, в прибрежном дымном кабаке — я помню свято звук прозрачный цветного дятла в сосняке.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Мой календарь полуопалый пунцовой цифрою зацвел; на стекла пальмы и опалы мороз колдующий навел. Перистым вылился узором, лучистой выгнулся дугой, и мандаринами и бором в гостиной пахнет голубой.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.На кладбище солнце, сирень и березки и капли дождя на блестящих крестах. Местами отлипли сквозные полоски и в трубки свернулись на светлых стволах. Люблю целовать их янтарные раны, люблю их стыдливые гладить листки... То медом повеет с соседней поляны, то тиной потянет с недальней реки. Прозрачны и влажны зеленые тени. Кузнечики тикают. Шепчут кусты,— и бледные крестики тихой сирени кропят на могилах сырые кресты.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Нас мало — юных, окрыленных, не задохнувшихся в пыли, еще простых, еще влюбленных в улыбку детскую земли. Мы только шорох в старых парках, мы только птицы, мы живем в очарованья пятен ярких, в чередованьи звуковом. Мы только мутный цвет миндальный, мы только первопутный снег, оттенок тонкий, отзвук дальний,— но мы пришли в зловещий век. Навис он, грубый и огромный, но что нам гром его тревог? Мы целомудренно бездомны, и с нами звезды, ветер, Бог.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Я на море гляжу из мраморного храма: в просветах меж колонн, так сочно, так упрямо бьет в очи этот блеск, до боли голубой. Там благовония, там — звоны, там — прибой, а тут, на вышине,— одна молитва линий стремительно простых; там словно шелк павлиний, тут целомудренность бессмертной белизны. О, муза, будь строга! Из храма, с вышины,— гляжу на вырезы лазури беспокойной,— и вот восходит стих, мой стих нагой и стройный, и наполняется прохладой и огнем, и возвышается, как мраморный, и в нем сквозят моей души тревоги и отрады, как жаркая лазурь в просветах колоннады.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Кто выйдет поутру? Кто спелый плод подметит! Как тесно яблоки висят! Как бы сквозь них, блаженно солнце светит, стекая в сад. И, сонный, сладостный, в аллеях лепет слышен: то словно каплет на песок тяжелых груш, пурпурных поздних вишен пахучий сок. На выгнутых стволах цветные тени тают, на листьях солнечный отлив... Деревья спят, и осы не слетают с лиловых слив. Кто выйдет ввечеру? Кто плод поднимет спелый? Кто вертограда господин? В тени аллей, один, лилейно-белый, живет павлин.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Придавлен душною дремотой, я задыхался в черном сне. Как птица, вздрагивало что-то непостижимое во мне. И возжелал я в буйном блеске свободно взмыть,— и в сердце был тяжелый шорох, угол резкий каких-то исполинских крыл. И жизнь мучительно и чудно вся напряглась и не могла освободить их трепет трудный — крутые распахнуть крыла. Как будто каменная сила — неизмеримая ладонь — с холодным хрустом придавила их тяжкий шелковый огонь. Ах, если б звучно их раскинуть, исконный камень превозмочь, громаду черную содвинуть, прорвать глухонемую ночь,— с каким бы громом я воспрянул, огромен, светел и могуч! Какой бы гром в ответ мне грянул из глубины багряных туч!
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Есть в одиночестве свобода, и сладость — в вымыслах благих. Звезду, снежинку, каплю меда я заключаю в стих. И, еженочно умирая, я рад воскреснуть в должный час, и новый день — росянка рая, а прошлый день — алмаз.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Из блеска в тень и в блеск из тени с лазурных скал ручьи текли, в бреду извилистых растений овраги вешние цвели. И в утро мира это было: дикарь, еще полунемой, с душой прозревшей, но бескрылой,— косматый, легкий и прямой,— заметил, взмахивая луком, при взлете горного орла, с каким густым и сладким звуком освобождается стрела. Забыв и шелесты оленьи, и тигра бархат огневой,— он шел, в блаженном удивленье играя звучной тетивой. Ее притягивал он резко и с восклицаньем отпускал. Из тени в блеск и в тень из блеска ручьи текли с лазурных скал. Янтарной жилы звон упругий напоминал его душе призывный смех чужой подруги в чужом далеком шалаше.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.Туман ночного сна, налет истомы пыльной смываю мягко-золотой, тяжелой губкою, набухшей пеной мыльной благоуханной и густой. Голубоватая, в купальне млечно-белой, вода струит чуть зримый пар, и благодарное я погружаю тело в ее глухой и нежный жар. А после, насладясь той лаской шелковистой, люблю я влагой ледяной лопатки окатить... Мгновенье — и пушистой я обвиваюсь простыней. Чуть кожа высохла,— прохлада легкой ткани спадает на плечи, шурша... Для песен, для борьбы, для сказочных исканий готовы тело и душа. Так мелочь каждую — мы, дети и поэты, умеем в чудо превратить, в обычном райские угадывать приметы и что ни тронем,— расцветить...
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.На черный бархат лист кленовый я, как святыню, положил: лист золотой с пыльцой пунцовой между лиловых тонких жил. И с ним же рядом, неизбежно, старинный стих — его двойник, простой, и радужный, и нежный, в душевном сумраке возник; и все нежнее, все смиренней он лепетал, полутаясь, но слушал только лист осенний, на черном бархате светясь...
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Sun of the sleepless (из Байрона) Печальная звезда, бессонных солнце! Ты указываешь мрак, но этой темноты твой луч трепещущий, далекий,— не рассеет. С тобою я сравню воспоминаний свет, мерцанье прошлого — иных, счастливых лет — дрожащее во мгле; ведь, как и ты, не греет примеченный тоской бессильный огонек,— лучист, но холоден, отчетлив, но далек...
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
О чем я думаю? О падающих звездах... Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух, алмазною стезей прорезывает воздух, и вот уж путь ее — потух... Не спрашивай меня, куда звезда скатилась. О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши! Я чувствую — она лучисто раздробилась на глубине моей души.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
(Евангелие Иакова Еврея, гл.18) И видел я: стемнели неба своды, и облака прервали свой полет, и времени остановился ход... Все замерло. Реки умолкли воды. Седой туман сошел на берега, и, наклонив над влагою рога, козлы не пили. Стадо на откосах не двигалось. Пастух, поднявши посох, оцепенел с простертою рукой, взор устремляя ввысь, а над рекой, над рощей пальм, вершины опустивших, хоть воздух был бестрепетен и нем, повисли птицы на крылах застывших. Все замерло. Ждал чутко Вифлеем... И вдруг в листве проснулся чудный ропот, и стая птиц звенящая взвилась, и прозвучал копыт веселый топот, и водных струй послышался мне шепот, и пастуха вдруг песня раздалась! А вдалеке, развея сумрак серый, как некий Крест, божественно-светла, звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой, где в этот миг Мария родила.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Поляны окропил холодный свет луны. Чернеющая тень и пятна белизны застыли на песке. В небесное сиянье вершиной вырезной уходит кипарис. Немой и стройный сад похож на изваянье. Жемчужного дугой над розами повис фонтан, журчащий там, где сада все дороги соединяются. Его спокойный плеск напоминает мне размер сонета строгий; и ритма четкого исполнен лунный блеск. Он всюду — на траве, на розах, над фонтаном бестрепетный, а там, в аллее, вдалеке, тень черная листвы дробится на песке, и платье девушки, стоящей под каштаном, белеет, как платок на шахматной доске...
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Был грозен волн полночный рев... Семь девушек на взморье ждали невозвратившихся челнов и, руки заломив, рыдали. Семь звездочек в суровой мгле над рыбаками четко встали и указали путь к земле...
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Вдали от берега, в мерцании морском, я жадной глубиной был сладостно влеком. Я видел небосвод сквозь пену золотую, дрожащий серп луны, звезду одну, другую... Тускнел далекий свет, я медленно тонул. Манил из глубины какой-то чудный гул. В волшебном сумраке мой призрак отражался. В блестящий траур волн я тихо погружался.
Владимир Набоков. Стихотворения и поэмы.
Из поэтического наследия XX века.
Москва: Современник, 1991.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.