- 855 Просмотров
- Обсудить
Аскет
Всего один мотив доносит с корабля,
Один аккредитив на двадцать два рубля.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен аскет.
Дежурная по этажу грозилась мне на днях,
В гостиницу вхожу в час ночи и в носках.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен аскет.
В столовой номер два всегда стоит кефир,
И мыслей полна голова, и все про загробный мир.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен скелет.
Одну в кафе позвал, увы, романа нет,
Поел и побежал, как будто в туалет.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен скелет.
А пляжи все полны пленительнейших вдов,
Но стыдно снять штаны, ведь я здесь с холодов.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен аскет.
О, проклятый Афон, влюбился, словно тля
Беру последний фонд, все двадцать два рубля,
Пленительно стройна, все деньги на проезд,
Наверное, она сегодня их проест.
А жить еще две недели, работы на восемь лет,
Но я докажу на деле, на что способен скелет
Дух святой
Возвращаюсь я с работы,
Рашпиль ставлю у стены.
Вдруг в окно порхает кто-то,
Из постели, от жены.
Я, конечно, вопрошаю:
«Кто такой?»
А она мне отвечает:
«Дух святой»
Ох, я встречу того духа,
Ох, отмечу его в ухо,
Дух он тоже духу рознь,
Коль святой, так Машку брось.
Хоть ты кровь голубая, хоть ты белая кость,
До Христа дойду я знаю — не пожалует Христос.
Машка — вредная натура,
Так и лезет на скандал,
Разобиделася, дура,
Вроде, значит, помешал.
Я сперва сначала с лаской: то да се,
А она к стене с опаской; вот и все.
Я тогда цежу сквозь зубы, но уже, конечно, грубо.
Хоть он возрастом и древний,
Хоть годов ему тыщ шесть,
У него в любой деревне две-три бабы точно есть.
Я к Марии с предложеньем, я ж на выдумки мастак:
Мол, в другое воскресенье ты, Маруся, сделай так:
Я потопаю под утро, мол, пошел,
А ты прими его как будто хорошо.
Ты накрой его периной
И запой. Тут я с дубиной
Он крылом, а я колом,
Он псалмом, а я кайлом.
Тут, конечно, он сдается,
Честь Марии спасена,
Потому что мне сдается
Этот ангел — сатана.
Вот влетаю с криком с древом,
Весь в надежде на испуг.
Машка плачет. Машка, где он?
Улетел желанный дух.
Но как же это, я не знаю, как успел?
А вот так вот, отвечает, улетел.
Он, говорит, псалмы мне прочитал,
И крылом пощекотал.
Ты шутить с живым-то мужем,
Ах, ты скверная жена.
Я взмахнул своим оружьем.
Смейся, смейся, сатана.
У нее все свое
У нее все свое, и белье, и жилье.
Ну, а я ангажирую угол у тети.
Для нее все свободное время мое,
На нее я гляжу из окна, что напротив.
У нее каждый вечер не гаснет окно,
И вчера мне лифтер рассказал за полбанки,
Что у нее два знакомых артиста кино
И один популярный артист из Таганки.
И пока у меня в ихнем ЖЭК-е рука,
Про нее я узнал очень много нюансов:
Что у нее старший брат — футболист «Спартака»,
А отец — референт в министерстве финансов.
Я скажу, что всегда на футболы хожу,
На «Спартак», и слова восхищенья о брате.
Я скажу, что с министром финансов дружу
И что сам, как любитель,
играю во МХАТ-е.
У нее, у нее на окошке герань,
У нее, у нее занавески в разводах.
А у меня, у меня на окне ни хрена,
Только пыль, только старая пыль на комодах.
У меня запой от одиночества
У меня запой от одиночества,
По ночам я слышу голоса,
Слышу вдруг зовут меня по отчеству,
Глянул — черт, вот это чудеса!
Черт мне корчил рожи и моргал,
А я ему тихонечко сказал:
«Я, брат, коньяком напился вот уж как,
Но ты, наверно, пьешь денатурат,
Слушай, черт, чертяга, чертик, чертушка,
Сядь со мной, я буду очень рад.
Да неужели, черт возьми, ты трус
Слезь с плеча, а то перекрещусь».
Черт сказал, что он знаком с Борисовым,
Это наш запойный управдом.
Черт за обе щеки хлеб уписывал,
Брезговать не стал и коньяком.
Кончился коньяк: не пропадем,
Съездим к трем вокзалам и возьмем.
Я устал, к вокзалам черт мой съездил сам,
Просыпаюсь, снова он — боюсь,
Или он по-новой мне пригрезился,
Или это я ему кажусь.
Черт опять ругнулся, а потом
Целоваться лез, вилял хвостом.
Насмеялся я над ним до коликов
И спросил: «А как там у вас в аду
Отношение к нашим алкоголикам,
Говорят, их жарят на спирту?»
Черт опять ругнулся и сказал:
«Да там не тот товарищ правит бал».
Все кончилось, светлее стало в комнате,
Черта я хотел опохмелять,
Но растворился он, как будто в омуте,
Я все жду, когда придет опять.
Я не то, чтоб чекнутый какой,
Но лучше с чертом, чем с самим собой.
В гербарии
Чужие карбонарии, закушав водку килечкой,
Спешат в свои подполия на лад или борьбу,
А я лежу в гербарии, к доске пришпилен шпилечкой,
И пальцами до боли я по дереву скребу.
Корячусь я на гвоздике, но не меняю позы,
Кругом жуки-навозники и мелкие стрекозы,
По детству мне знакомые, ловил я их, копал,
Давил. Но в насекомые я сам теперь попал.
Под всеми экспонатами эмалевые планочки.
Все строго по-научному, указан класс и вид.
Я с этими ребятами лежал в стеклянной баночке,
Дрались мы, это к лучшему, узнал, кто ядовит.
Я представляю мысленно себя в большой постели,
Но подо мной написано: «Невиданный доселе».
Я гомо был читающий, я сапиенсом был,
Мой класс млекопитающий, а вид уже забыл.
В лицо ль мне дуло, в спину ли, в бушлате или робе я,
Стремился кровью крашенной обратно к шалашу,
И на тебе, задвинули в наглядные пособия,
Я злой и ошарашенный на стеночке вишу.
Оформлен как на выданье, стыжусь, как ученица,
Жужжат шмели солидные, что надо подчиниться.
А бабочки хихикают на странный экспонат,
Сороконожки хмыкают и куколки язвят.
Ко мне с опаской движутся мои собратья прежние,
Двуногие, разумные, два пишут — три в уме,
Они пропишут ижицу, глаза у них не нежные,
Один брезгливо ткнул в меня и вывел резюме:
С ним не были налажены контакты и не ждем их,
Вот потому он, граждане, лежит у насекомых.
Мышленье в нем неразвито, и вечно с ним ЧП,
А здесь он может разве что вертеться на пупе.
Берут они не круто ли? Меня нашли не в поле,
Ошибка это глупая, увидится изъян.
Накажут тех, кто слушали, прикажут, чтоб откнопили,
И попаду в подгруппу я хотя бы обезьян.
Но не ошибка-акция свершилась надо мною,
Чтоб начал пресмыкаться я вниз пузом, вверх спиною,
Вот и лежу расхристанный, разыгранный вничью,
Намеренно причисленный к ползучему жучью.
А может, все проветрится и солнцем приправится?
В конце концов, ведь досточка не плаха, говорят.
Все слюбится да стерпится, мне даже стала нравиться
Молоденькая осочка и кокон-шелкопряд.
А мне приятно с осами, от них не пахнет псиной.
Средь них бывают особи и с талией осиной,
Да, кстати, вон из кокона родится что-нибудь
Такое, что и с локоном и что имеет грудь
Червяк со мной не кланялся, а оводы со слепнями
Питают отвращение к навозной ковырьбе.
Чванливые созданьица довольствуются сплетнями,
А мне нужны общения с подобными себе.
Пригрел сверчка-дистрофика — блоха сболтнула, гнида,
И, глядь, два тертых клопика из третьего подвида,
Сверчок полузадушенный в пол-силы свиристел,
Но за покой нарушенный на два гвоздочка сел.
Паук на мозг мой зарится, клопы кишат, нет роздыха,
Невестой хороводится красивая оса,
Пусть что-нибудь заварится, а там хоть на три гвоздика,
А с трех гвоздей, как водится, дорога в небеса.
В мозгу моем нахмуренном страх льется по морщинам,
Мне станет шершень шурином, а что мне станет сыном?
А не желаю, право же, чтоб трутень был мне тесть,
Пора уже, пора уже напрячься и воскресть.
Когда в живых нас тыкали булавочками тонкими,
Махали пчелы крыльями, пищали муравьи,
Мы вместе горе мыкали, все проткнуты иголками,
Забудем же, кем были мы, товарищи мои.
Заносчивый немного я, но в горле горечь комом.
Поймите, я, да многие попали к насекомым,
Но кто спасет нас, выручит, кто снимет нас с доски?
За мною, прочь со шпилечек сограждане-жуки.
И как всегда в истории, мы разом спины выгнули,
Хоть осы и гундосили, но кто силен — тот прав,
Мы с нашей территории клопов сначала выгнали,
И паучишек сбросили за старый книжный шкаф.
У них в мозгу не вяжется, зато у нас все дома,
И пожелают, кажется уже не насекомо.
А я — я нежусь в ванночке, без всяких там обид,
Жаль над моею баночкой другой уже прибит.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.