- 1037 Просмотров
- Обсудить
Ошибка вышла
Я был и слаб, и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром.
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери,
И озарился изнутри
Здоровым недобром.
Но властно дернулась рука
Лежать лицом к стене,
И вот мне стали мять бока
На липком тапчане.
А самый главный сел за стол,
Вздохнул осатанело,
И что- то на меня завел
Похожее на дело.
Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом под дых,
На печень-бедолагу.
Когда давили под ребро
Как екнуло мое нутро,
И кровью каркало перо
В невинную бумагу.
В полубреду, в полууглу
Разделся донага,
В углу готовила иглу
Мне старая карга,
И от корней волос до пят
По телу ужас плелся,
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся.
Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом,
И крови ток прервал,
Я было взвизгнул, но замолк,
Сухие губы на замок,
А он кряхтел, кривил замок
И в залу ликовал.
Он в раж вошел, в знакомый раж,
Но я как заору,
Чего строчишь, а ну, покажь
Секретную муру.
Подручный, бывший психопат,
Связал мои запястья,
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.
Я терт, я бит и нравом крут,
Могу в разнос, могу в раскрут,
Но тут смирят, и тут уймут,
Я никну и скучаю,
Лежу я, голый как сокол,
А главный шмыг, да шмыг за стол,
И что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.
Нет, надо силы поберечь,
Ослаб я и устал,
Ведь скоро пятки будут жечь,
Чтоб я захохотал,
Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно,
Мне в горло сунули кишку,
Я выплюнул обратно.
Я взят в тиски, я в клещи взят,
По мне елозят, егозят.
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изотрут,
Ужмут, не прополощут.
Дыши, дыши поглубже ртом,
Да выдохни — умрешь.
У вас тут выдохни — потом
Навряд ли и вдохнешь.
Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: ну порядки,
У вас, ребятки, не пройдет
Играть со мною в прятки.
Убрали свет и дали газ
Там каша какая-то зажглась,
И гноем брызнула из глаз,
И булькнула трахея,
Он стервенел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз.
Я видел это как-то раз,
Фильм в качестве трофея.
Ко мне заходят со спины
И делают укол,
Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол.
Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался,
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.
Но тут же затянули жгут,
И вижу я, спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут,
А я гадаю, старый шут,
Когда же раскаленный прут,
Сейчас или потом?
Шабаш кадился и лысел,
Пот лился горячо,
Раздался звон, и ворон сел
На белое плечо,
И ворон крикнул: «Nеvеr моrе!»
Проворен он и прыток,
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.
Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
«Эй, за прострастный ваш допрос
Придется отвечать
Вы, как вас там по именам,
Вернулись к старым временам,
Но протокол допроса нам
Обязаны давать».
Я через плечо кошу
На писанину ту,
Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту.
Но чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
«Тут ваша подпись не нужна,
Нам без нее все ясно».
Сестренка, милая, не трусь,
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом.
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал.
Скажите всем, кого я знал,
Я им остался братом.
Он молвил, подведя черту:
Читай, мол, и остынь.
Я впился в писанину ту,
А там одна латынь,
В глазах круги, в мозгу нули,
Проклятый страх, исчезни
Они же, просто, завели
Историю болезни.
Никакой ошибки
На стене висели в рамах
Бородатые мужчины,
Все в очечках на цепочках,
По народному в пенсне,
Все они открыли что-то,
Все придумали вакцины,
Так что если я не умер,
Это все по их вине.
Доктор молвил: «Вы больны»,
И мгновенно отпустило,
И сердечное светило
Ухмыльнулось со стены,
Здесь не камера — палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я.
И, хотя я весь в недугах,
Мне не страшно почему-то.
Подмахну давай не глядя
Милицейский протокол,
Мне приятель Склифосовский,
Основатель института,
Или вот товарищ Боткин,
Он желтуху изобрел.
В положении моем
Лишь чудак права качает,
Доктор, если осерчает,
То упрячет в желтый дом,
Правда, в этом доме сонном
Нет дурного ничего,
Хочешь — можешь стать Буденным,
Хочешь — лошадью его.
Я здоров, даю вам слово,
Только здесь не верят слову,
Вновь взглянул я на портреты
И ехидно прошептал:
«Если б Кащенко, к примеру,
Лег лечиться к Пирогову,
Пирогов бы без причины
Резать Кащенку не стал».
Доктор мой большой педант,
Сдержан он и осторожен,
Да, вы правы, но возможен
И обратный вариант.
Вот палата на пять коек,
Вот доктор входит в дверь.
Тычет пальцем — параноик,
И поди его, проверь.
Хорошо, что вас, светила,
Всех повесили на стенку.
Я за вами, дорогие,
Как за каменной стеной,
На Вишневского надеюсь,
Уповаю на Бурденку.
Подтвердят, что не душевно,
А духовно я больной.
Да, мой мозг прогнил на треть,
Ну, а вы, здоровы разве?
Можно вмиг найти болезни,
Если очень захотеть.
Доктор, мы здесь с глазу на глаз
Отвечай же мне, будь скор,
Или будет мне диагноз,
Или будет приговор.
Доктор мой и санитары,
И светила все смутились,
Заоконное светило
Закатилось за спиной,
И очечки их, и почки
Даже влагой замутились,
У отца желтухи щечки
Вдруг покрылись желтизной.
Авторучки острие
Устремилось на бумагу,
Доктор действовал во благо,
Только благо не мое.
Но лист перо стальное
Грудь проткнуло, как стилет,
Мой диагноз — параноик,
Это значит, пара лет.
Вот это да
Вот это да, вот это да,
Сквозь мрак и вечность решето,
Из зала вечного суда
Казалось то, не знаю что.
Но кто же он, хитрец и лгун,
Или шпион, или колдун.
Каких дворцов он господин,
Каких отцов заблудший сын?
Вот это да, вот это да,
Явилось то, не знаю что,
Как свет на голову суда,
Упал тайком инкогнито.
Играйте тут, быть может он
Умерший муж несчастных жен,
Больных детей больной отец,
Плохих вестей шальной гонец.
Вот это да, вот это да,
И я спросил, как он рискнул,
Из ниоткуда в никуда
Перешагнул, перешагнул.
Он мне: «Внемли» — И я внимал,
Что он с земли вчера сбежал,
Сказал: «Верну я злобе тишь»,
Но в тишину без денег шиш,
Мол, прошмыгну, как мышь, как вошь,
Но в тишину не прошмыгнешь.
Вот это да, вот это да,
Он повидал печальный край,
Но там бардак и лабуда,
И он опять в наш грешный рай.
Итак, откуда он удрал,
Его иуда обыграл,
И в тридцать три, и в сто одно,
Смотри, смотри, он видел дно,
Он видел ад, но сделал он
Свой шаг назад и воскрешен.
Вот это да, вот это да,
Вскричал петух и пробил час.
Мак-Кинли, бог, суперзвезда,
Мессия наш, мессия наш.
Владыка тьмы его отверг,
Но примем мы, он человек,
Душ не губил сей славный муж,
Самоубийство — просто чушь.
Хоть его дешево и в раз,
Не проведешь его и нас,
Вот это да, вот это да.
Поезд в пустыне
Я помню, я помню тот вечер.
Не встречусь с любимой, не праздничный стол.
Сегодня я там самый главный диспетчер,
И стрелки сегодня я сам перевел.
И пусть отправляю я поезд в пустыню,
Где только барханы в горячих лучах.
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис совсем не зачах.
И вновь отправляю я поезд по миру,
Я рук не ломаю, навзрыд не кричу.
Их мне не навяжут, чужих пассажиров,
Сажаю я в поезд кого захочу.
И пусть отправляю я поезд в пустыню,
Где только барханы в горячих лучах.
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис совсем не зачах.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.