- 965 Просмотров
- Обсудить
ПРО ПРЫГУНА В ДЛИНУ
Что случилось? Почему кричат?
И судья зачем-то завопил.
Просто восемь сорок результат,
Только за черту я заступил.
Ох, приходится до дна ее испить,
Чашу с ядом вместо кубка я беру.
Стоит только мне черту переступить,
Превращаюсь в человека-кенгуру.
Я стараюсь, как и все, на доску наступать,
Стою наказания любого:
На Спартакиаде федерации опять
Прыгнул я, как школьник из Тамбова.
Что случилось? Почему кричат?
Почему мой тренер завопил?
Просто ровно восемь шестьдесят,
Только за черту я заступил.
Что же делать мне? Как быть? Кого винить,
Если мне черта совсем не по нутру?
Видно негру мне придется уступить
Этот титул человека-кенгуру.
Мне давали даже черный кофе на десерт,
Но, хоть был я собран и взволнован,
На Спартакиаде всех народов СССР
За черту я заступаю снова.
Что случилось? Почему кричат?
Странно комментатор завопил.
Восемь девяносто, говорят,
Только за черту я заступил.
Порвалась у тренеров терпенья нить.
Так и есть — негр титул мой забрал.
Если б ту черту да к черту отменить,
Я б Америку догнал и перегнал.
Верю: мне наденут все же лавровый венец,
Я великий миг готовлю тайно.
Знаю я, наступит он, настанет, наконец:
Я толкнусь с доски, хотя б случайно.
Что случилось? Почему кричат?
Отчего соперник завопил?
9-70 который раз подряд,
Только за черту я заступил.
Хоть летаю, как пушинка на ветру,
Я все время поражение терплю.
Нет, не быть мне человеком-кенгуру —
Знаю точно: я опять переступлю.
Я такой напасти не желаю и врагу,
Ухожу из спорта я без позы:
Прыгать, как положено, я, видно, не могу,
А как не положено — без пользы.
ПЕСНЯ ПРЫГУНА В ВЫСОТУ
Разбег, толчок и — стыдно подыматься,
Вот рту опилки, слезы из-под век.
На рубеже проклятом 2,12
Мне планка преградила путь наверх.
Я признаюсь вам, как на духу,
Такова вся спортивная жизнь:
Лишь мгновение ты наверху
И стремительно падаешь вниз.
Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я,
Хоть у них у всех толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая.
Разбег, толчок… Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
— Да ты же, парень, прыгаешь в длину.
У тебя растяженье в паху,
Прыгать с правой — дурацкий каприз.
Не удержишься ты наверху,
Ты стремительно падаешь вниз.
Но задыхаясь, словно от гнева я,
Об яснил толково я: главное,
Что у них у всех толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая.
Разбег, толчок — 2,10 у канадца.
Он мне в лицо смеется на лету.
Я планку снова сбил на 2,12,
И тренер мне сказал напрямоту,
Что меня он утопит в пруду,
Чтобы впредь неповадно другим,
Если враз сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.
Но я лучше выпью зелье с отравою
И над собой что-нибудь сделаю,
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую.
Трибуны дружно начали смеяться,
Но пыл мой от насмешек не ослаб.
Разбег, толчок, полет — и 2,12
Теперь уже мой пройденый этап.
Пусть болит мая травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты,
Но я все-таки был наверху,
И меня не спихнуть с высоты.
Так что съел плоды запретные с древа я,
И поймал за хвост теперь славу я,
Хоть у них у всех толчковая — левая,
Но моя толчковая — правая!
ПРОФЕССИОНАЛЫ
Профессионалам — зарплата навалом.
Плевать, что на лед они зубы плюют.
Им платят деньжищи огромные, тыщи,
И даже за проигрыш и за ничью!
Игрок хитер пусть, берет на корпус,
Бьет в зуб ногой и — ни в зуб ногой.
А сам в итоге, калечит ноги
И вместо клюшки идет с клюкой.
Профессионалам, отчаянным малым,
Игра — лотерея, кому повезет.
Играют с партнером, как бык с матадором,
Хоть, кажется, принято наоборот.
Как будто мертвый, лежит партнер твой.
И ладно, черт с ним, пускай лежит.
Не оплошай, бык! Бог хочет шайбы!
Бог на трибуне, он не простит!
Профессионалам судья криминалом
Ни бокс не считает, ни злой мордобой.
И с ними лет двадцать, кто мог потягаться?
Как школьнику драться с отборной шпаной?
Но вот недавно их козырь главный
Уже не козырь, а так, пустяк.
И их оружьем теперь не хуже
Их бьют. К тому же на скоростях!
Профессионалы в своем Монреале
Пускай разбивают друг другу носы.
Но их представитель, хотите — спросите,
Недавно заклеен был в две полосы!
Сперва распластан, а после — пластырь,
А ихний пастор, ну, как назло,
Он перед боем знал, что слабо им,
Молились строем — не помогло!
Профессионалам по разным каналам
То много, то мало — на банковский счет,
А наши ребята за ту же зарплату
Уже семикратно уходят вперед.
Пусть в высшей лиге плетут иитриги
И пусть канадским зовут хоккей,
За нами слово, до встречи снова,
А футболисты — до лучших дней!
НА ДИСТАНЦИИ ЧЕТВЕРКА ПЕРВАЧЕЙ
На дистанции четверка первачей.
Каждый думает, что он то побойчей.
Каждый думает, что меньше всех устал.
Каждый хочет на высокий пьедестал.
Кто-то кровью холодней, кто горячей.
Но, наслушавшись напутственных речей,
Каждый съел, примерно поровну харчей.
И судья не зафиксирует ничьей.
А борьба на всем пути в общем равная почти.
«Расскажите, как идут, бога ради, а?»
Телевиденье тут вместе с радио.
«Нет особых новостей, все ровнехонько,
Но зато накал страстей — о-го-го какой.»
Номер первый рвет подметки, как герой.
Как под гору катит, хочет пир горой.
Он в победном ореоле и в пылу
Твердой поступью приблизится к котлу.
«Почему высоких мыслей не имел?»
«Да потому, что в детстве мало каши ел»
Голодал он и в учебе не дерзал,
Успевал переодеться и в спортзал.
Ну что ж, идеи нам близки:
Первым — лучшие куски,
А вторым, чего уж тут, он все выверил,
В утешение дадут кости с ливером.
Номер два далек от плотских всех утех.
Он из сытых, он из этих, он из тех.
Он надеется на славу, на успех.
И уж ноги поднимает выше всех.
Вон наклон на вираже — бетон у щек.
Краше некуда уже, а он еще.
Он стратег, он даже тактик. Словом — «спец»,
Сила, воля, плюс — характер. Молодец.
Этот будет выступать вон, на Салониках.
И детишек поучать в кинохрониках.
И соперничать с Пеле в закаленности,
И являть пример целеустремленности.
Номер третий умудрен и убелен.
Он всегда второй надежный эшелон.
Вероятно, кто-то в первом заболел,
Но, а может, его тренер пожалел.
И назойливо в ушах звенит струна:
«У тебя последний шанс, эх, старина»
Он в азарте, как мальчишка, как шпана,
Нужен спурт, иначе крышка и хана.
Переходит сразу он в задний старенький вагон,
Где былые имена прединфарктные.
Где местам одна цена — сплошь плацкартная.
А четвертый, тот, что крайний, боковой,
Так бежит, ни для чего, ни для кого,
То приблизится, мол, пятки оттопчу,
То отстанет, постоит, мол, так хочу.
Не видать второму лавровый венок,
Не увидит первый лакомый кусок,
Ну, а третьему ползти на запасные пути
Сколько все-таки систем в беге нынешнем.
Он вдруг взял, да сбавил темп перед финишем.
Майку сбросил. Вот те на, не противно ли,
Поведенье бегуна неспортивное.
На дистанции четверка первачей.
Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.
Отрываются лопатки от плечей,
И летит уже четверка первачей.
ПЕСНЯ ЛЕВОГО ЗАЩИТНИКА
Мяч затаился в стриженой траве,
Секунда паузы на поле и в эфире.
Они играют по системе «дубль-вэ»,
А нам плевать, у нас «4-2-4».
Ох, инсайд, для него, что футбол, что балет,
И всегда он танцует по правому краю.
Справедливости в мире и на поле нет:
Почему я всегда только слева играю?
Вот инсайд гол забил, получив точный пас.
Я хочу, чтоб он встретил меня на дороге.
Не могу, меня тренер поставил в запас,
А ему сходят с рук перебитые ноги.
Мяч затаился в стриженой траве,
Секунда паузы на поле и в эфире.
Они играют по системе «дубль-вэ»,
А нам плевать, у нас «4-2-4».
Ничего, пусть сегодня я повременю,
Для меня и штрафная площадка — квартира.
Догоню, непременно его догоню,
Пусть меня не заявят на первенство мира.
Ничего, после матча его подожду,
И тогда побеседуем с ним без судьи мы.
Попаду, чует сердце мое, попаду
Со скамьи запасных на скамью подсудимых.
Мяч остановился в стриженой траве,
Секунда паузы на поле и в эфире,
Они играют по системе «дубль-вэ»,
А нам плевать, у нас «4-2-4».
ВРАТАРЬ
(ПОСВЯЩАЕТСЯ ЯШИНУ)
Да, сегодня я в ударе, не иначе,
Надрываются в восторге москвичи,
А я спокойно прерываю передачу
И вытаскиваю мертвые мячи.
Вот судья противнику пенальти назначает…
Репортеры тучею кишат у тех ворот,
Лишь один упрямо за моей спиной скучает,
Он сегодня славно отдохнет.
Извиняюсь, вот мне бьют Головой…
Я касаюсь. Подают угловой.
Бьет десятый. Дело в том,
Что своим сухим листом
Размочить он может счет нулевой.
Мяч в моих руках. с ума трибуны сходят.
Хоть десятый его ловко завернул,
У меня давно такие не проходят,
Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул.
Обернул лицо, слышу голос из-за фотокамер:
«Извини, но ты мне, парень, снимок запорол.
Что тебе, ну лишний раз потрогать мяч руками,
Ну, а я бы снял красивый гол.»
Я хотел его послать, не пришлось
Еле-еле мяч достать удалось.
Но едва успел привстать,
Слышу снова: «Ну вот, опять,
Все ловить тебе, хватать, не дал снять.»
Я, товарищ дорогой, все понимаю,
Но культурно вас прошу: «Пойдите прочь!
Да, вам лучше, если хуже я играю,
Но, поверьте, я не в силах вам помочь».
Ну вот летит девятый номер с пушечным ударом,
Репортер бормочет: «Слушай, дай забить,
Я бы всю семью твою всю жизнь снимал задаром».
Чуть не плачет парень, как мне быть?
Это все-таки футбол, — говорю,
Нож по сердцу каждый гол вратарю.
«Да я ж тебе, как вратарю
Лучший снимок подарю
Пропусти, а я отблагодарю».
Гнусь, как ветка, от напора репортера,
Неуверенно иду на перехват,
Попрошу-ка потихонечку партнеров,
Чтоб они ему разбили аппарат.
Но, а он все ноет: «это, друг, бесчеловечно.
Ты, конечно, можешь взять, но только извини,
Это лишь момент, а фотография навечно,
Ну, не шевелись, подтянись».
Пятый номер, двадцать два, заменит,
Не бежит он, а едва семенит,
В правый угол мяч, звеня,
Значит, в левый от меня,
Залетает и нахально лежит.
В этом тайме мы играли против ветра,
Так что я не мог поделать ничего,
Снимок дома у меня, два на три метра,
Как свидетельство позора моего.
Проклинаю миг, когда фотографу потрафил.
Ведь теперь я думаю, когда беру мячи,
Сколько ж мной испорчено прекрасных фотографий,
Стыд меня терзает, хоть кричи.
Искуситель, змей, палач, как мне жить?
Так и тянет каждый мяч пропустить.
Я весь матч боролся с собой,
Видно, жребий мой такой.
Так, спокойно, подают угловой.
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.