- 987 Просмотров
- Обсудить
ПЕСНЯ ПРО СНАЙПЕРА
А ну-ка пей-ка,
Кому не лень,
Вам жизнь копейка,
А мне мишень.
Который в гетрах,
Давай на спор,
Я на сто метров,
А ты в упор.
Не та раскладка,
Но я не трус
Итак, десятка,
Бубновый туз,
Ведь ты же на спор
Стрелял в упор,
Но я ведь снайпер,
А ты тапер.
Куду вам деться,
Мой выстрел хлоп,
Девятка в сердце,
Десятка в лоб.
И черной точкой
На белый лист
Легла та ночка
На мою жизнь.
МУЖЧИНЫ
Так случилось — мужчины ушли,
Побросали посевы до срока.
Вот их больше не видно из окон,
Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна,
Это слезы несжатых полей.
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.
Мы вас ждем, торопите коней.
В добрый час, в добрый час, в добрый час,
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей,
Ивы плачут о вас,
И без ваших улыбок — бледнеют и сохнут рябины.
Мы в высоких живем теремах,
Входа нет никому в эти зданья,
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселились в домах.
Потеряла и свежесть и прелесть,
Белизна неодетых рубах.
Твои старые песни приелись
И навязли в зубах.
Мы вас ждем, торопите коней.
В добрый час, в добрый час, в добрый час,
Пусть попутные ветры не бьют,
А ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей,
Ивы плачут о вас,
И без ваших улыбок
Бледнеют и сохнут рябины.
Все единою болью болит,
И звучит с каждым днем непрестанней
Вековой надрыв причитаний
Отголоском старинных молитв.
Мы вас встретим и пеших и конных,
Утомленных, не целых, любых.
Только б не пустота похоронных
И предчувствие их.
Мы вас ждем, торопите коней.
В добрый час, в добрый час, в добрый час,
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей,
Ивы плачут о вас,
И без ваших улыбок — бледнеют и сохнут рябины.
Целуя знамя, пропыленный шелк,
И выплюнув в отчаяньи протезы,
Фельдмаршал звал: «Вперед, мой славный полк,
Презрите смерть, мои головорезы».
И смятыми знаменами горды,
Воспламенены талантливою речью,
Расталкивая спины и зады,
Они стремились в первые ряды
И первыми ложились под картечью.
Хитрец и тот, который не был смел,
Не пожелав платить такую цену,
Полз в задний ряд, но там не уцелел,
Его свои же брали на прицел
И в спину убивали за измену.
Сегодня каждый третий без сапог,
Но после битвы заживут, как крезы.
Прекрасный полк, надежный, верный полк,
Отборные в полку головорезы.
А третьи и средь битвы и бады
Старались сохранить и грудь, и спину,
Не выходя ни в первые ряды,
Ни в задние, но как из-за еды,
Дрались за золотую середину.
Они напишут толстые труды
И будут гибнуть в рамах на картине,
Те, кто не вышли в первые ряды,
Но не были и сзади, и горды,
Что честно прозябали в середине.
Уже трубач без почестей умолк,
Не слышно меди, тише звон железа.
Разбит и смят надежный, верный полк,
В котором сплошь одни головорезы.
Но нет, им честь знамен не запятнать,
Дышал фельдмаршал весело и ровно.
Чтоб их в глазах потомков оправдать,
Он молвил: «Кто-то должен умирать,
А кто-то должен гибнуть, безусловно».
Пусть нет звезды тусклее, чем у них,
Уверенно дотянут до кончины,
Скрываясь за отчаянных и злых
Последний ряд оставив для других,
Уверенные люди сеРедины.
В грязь втоптаны знамена, грязный шелк,
Фельдмаршальские жезлы и протезы.
Ах, славный полк, да был ли славный полк,
В котором сплошь одни головорезы?
В ТЕМНОТЕ
Темнота впереди, подожди,
Там стеною закаты багровые,
Встречный ветер, косые дожди,
И дороги, дороги неровные.
Там чужие слова, там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там пожухла, сгорела трава,
И следы в темноте не останутся.
Нам проверка на прочность — бои,
И туманы и встречи с прибоями.
Сердце путает ритмы свои
И стучит с перебоями.
Там чужие слова, там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там пожухла, сгорела трава,
И следы в темноте не останутся.
Там и звуки, и краски не те,
Только мне выбирать не приходится,
Очень нужен я там, в темноте,
Ничего, распогодится.
Там чужие слова, там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там пожухла, сгорела трава,
И следы в темноте не читаются.
(Из спектакля: «Звезды для лейтенанта»)
Мы взлетали, как утки
С раскиших полей,
Двадцать вылетов в сутки
Куда веселей.
Мы смеялись, с парилкой туман перепутав,
И в простор набивались мы до тесноты.
Облака надрывались, рвались в лоскуты,
Пули шили из них купола парашютов.
Возвращались тайком,
Без приборов, впотьмах,
И с радистом-стрелком,
Что повис на ремнях,
В фюзеляже пробоина, в плоскости — дырки,
И, похоже, озноб, и заклинен штурвал.
И дрожал он, и дробь по рукам отбивал,
Как во время опасного номера в цирке.
До сих пор это нервы щекочет,
Но садимся мы, набок кренясь.
Нам казалось, машина не хочет
И не может работать на нас.
Завтра мне и машине
Одну дуть дуду,
В аварийном режиме,
У всех на виду.
Ты мне нож напоследок не всаживай в шею.
Будет взлет — будет пища,
Придется вдвоем
Нам садиться, дружище,
На аэродром,
Потому что я бросить тебя не посмею.
Правда, шит я не лыком, и чую чутьем
В однокрылом двуликом партнере моем игрока,
Что пока все намеренья прячет.
Наплевать я хотел на обузу примет.
У него есть предел, у меня его нет.
Поглядим, кто из нас запоет, кто заплачет.
Если будет полет этот прожит,
Нас обоих не спишут в запас.
Кто сказал, что машина не может
И не хочет работать на нас?!!
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.