ЗИГМУНД ФРЕЙД ТОЛКОВАНИЕ СНОВИДЕНИЙ (35) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

99993 Просмотра

ФИЛОСОФИЯ \ ЭТИКА \ ЭСТЕТИКА \ ПСИХОЛОГИЯ \
РИТОРИКА \ КРАСНОРЕЧИЕ \ РИТОРИЧЕСКИЙ \ ОРАТОР \ ОРАТОРСКИЙ \

СЛЕНГ \ ФЕНЯ \ ЖАРГОН \ АРГО | РЕЧЬ ( 1 ) МИФ | МИФОЛОГИЯ | МИФОЛОГИЧЕСКИЙ

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ РИТОРИКА ( 1 ) ЦИЦЕРОН ( 1 ) ФИЛОСОФ | ПСИХОЛОГ | ПОЭТ | ПИСАТЕЛЬ

Сновидение это состояло из краткого вступления и чрезвычайно обширной главной части.
Вступление гласило следующее:
«Она идет в кухню к двум служанкам, и бранит их за то, что они не могут справиться „с такими пустяками". Она видит в кухне на столе множество всевозможной посуды; служанки идут за водою и должны, для этого погрузиться в реку, доходящую до дома или до двора».
Вслед за этим идет главная часть, которая начинается так:
«Она спускается сверху по какой-то странной лестнице и радуется, что при этом она нигде не цепляется платьем и т. д.»
Вступление относится к родительскому дому моей пациентки, слова в кухне она действительно часто слышала от своей матери. Груды посуды относятся к посудной лавке, находившейся в их доме. Вторая часть сновидения содержит намек на отца, который часто волочился за прислугой и однажды при наводнении – дом стоял на берегу реки – простудился и умер. Мысль, скрывающаяся за этим вступлением, сообщает следующее. Я происхожу из этого дома, из этой низкой безотрадной обстановки. Главная часть сновидения воспринимает ту же самую мысль и изображает ее в измененной, благодаря осуществлению желания, форме: я высокого происхождения. Таким образом: так как я низкого происхождения, то моя жизнь сложилась так-то и так-то.
Насколько я знаю, разделение сновидения на две неравные части означает не каждый раз причинную связь между мыслями обеих частей. Очень часто кажется, будто в обоих сновидениях изображается один и тот же материал, но с различных точек зрения; или же оба сновидения проистекают из различных центров материала и скрещиваются друг с другом в содержании, так что в одном сновидении центром служит то, что в другом является лишь косвенным указанием и наоборот. Во многих сновидениях, однако, разделение на короткое вступление и более обширную главную часть действительно соответствует причинной взаимозависимости обеих частей.

Другой способ изображения причинной связи применяется при менее обширном материале и состоит в том, что один образ в сновидении – будь то лицо или вещь – превращается в другой. Лишь там, где в сновидении действительно происходит такое превращение, мы можем говорить о наличии причинной взаимозависимости, но отнюдь не там, где мы только замечаем, что на месте одного образа появился другой.
Я уже говорил, что оба способа изображения причинной связи, в сущности, совпадают друг с другом; в обоих случаях причинная связь заменяется последовательностью – в одном случае при помощи последовательности сновидений, в другом же непосредственным превращением одного образа в другой. В большинстве случаев, правда, причинная связь вообще не изображается, а заменяется неизбежной и в сновидении последовательностью элементов.
Альтернатива «или – или» вообще не изображается в сновидении. Последнее включает звенья этой альтернативы в качестве равноценных элементов. Классическим примером этого служит сновидение об инъекции Ирме. Скрытые мысли его гласят, впрочем: я не виновен в болезненном состоянии Ирмы; причина его лежит либо в сопротивлении моему лечению, либо в том, что она находится в неблагоприятных сексуальных условиях, которые я не могу изменить, либо же болезнь ее вообще не истерического, а органического характера. Сновидение осуществляет, однако, все эти почти исключающие друг друга возможности. Альтернатива «либо – либо» обнаружена нами лишь при толковании.
Когда, однако, рассказчик при сообщении сновидения употребил союзное речение «или – или», – например, мне снился сад или же комната – там в мыслях, скрывающихся за сновидением, содержится не альтернатива, а простое сопоставление, характеризующееся союзом «и». При помощи «или – или» мы изображаем обыкновенно расплывчатый характер какого-либо элемента сновидения, которое стараемся припомнить и разъяснить. Правило толкования в этом случае гласит: отдельные части мнимой альтернативы следует сопоставить друг с другом и связать при помощи союза «и».
Мне снится, например, что, отыскивая долгое время адрес своего находящегося в Италии друга, я получаю телеграмму, сообщающую мне этот адрес. Я вижу его на телеграфном бланке; первое слово не ясно, оно или – via, или – Villa,[99] второе отчетливо: Sezerno. Второе слово, напоминающее по созвучию итальянское имя и вызывающее во мне представление о наших этимологических спорах, выражает также и мою досаду на то, что он так долго скрывал от меня свое местопребывание; каждое же из предположений о первом слове предстает при анализе в виде самостоятельного исходного пункта целого ряда мыслей.
Ночью, накануне похорон моего отца, мне приснились печатные таблицы или плакаты, похожие на объявления о запрещении курить, вывешиваемые обычно на вокзалах. На плакате этом я прочел:
или:
Просят закрывать глаза
или:
Просят закрывать глаз.
Каждая из этих надписей имеет свой особый смысл и в толковании ведет по различным путям. Я умышленно решил сделать похороны как можно более скромными, так как знал желание покойного. Другие же члены семьи были несогласны с моим пуританизмом; им казалось, что нам будет стыдно перед чужими. Поэтому одна из надписей – «Просят закрывать глаз» (по нем. «Ein Ange zuzudr?cken» имеет переносное значение) – выражает собой просьбу о снисхождении.[100] Значение расплывчатости, которое мы описываем здесь при помощи «или – или», очевидно с первого взгляда. Сновидению не удалось составить единого, недвусмысленного словесного выражения мысли, лежащей в его основе. Поэтому-то оба ряда мыслей разделяются уже в самом содержании сновидения.
В некоторых случаях разделение сновидения на две равные части действительно выражает трудно поддающуюся истолкованию альтернативу.
Чрезвычайно любопытно отношение сновидения к категориям противоположности. Категория эта почти совершенно не выражается а сновидении; противоположности соединяются обычно в одно целое или, по крайней мере, изображаются в этом виде. Сновидение идет даже дальше и изображает и отдельные элементы при помощи их противоположностей, так что ни один элемент, способный найти себе прямую противоположность, не показывает сразу, имеет ли он в мыслях сновидения положительный или отрицательный характер. В одном из вышеупомянутых сновидений, первую часть к которому мы уже истолковали («так как я такого происхождения…»), моя пациентка спускается по перилам и держит при этом в руках цветущую ветку. Так как щьи этом у нее появляется мысль, что на изображениях Благовещения (ее зовут Марией) ангел держит в руках лилию и так как она видит девушек в белых платьях, которые идут по улицам, украшенным зелеными ветками, то цветущая ветвь в сновидении несомненно содержит в себе указание на половую невинность; ветвь эта, однако, усажена сплошь красными цветами, из которых каждый напоминает камелию. В конце ее дороги цветы почти все опадают; дальше следуют указания на регулы. Тем самым ветка, которая напоминает лилию и несется как бы невинной девушкой, указывает на «даму с камелиями», которая, как известно, носила всегда белые камелии, во время же регул – красные.
Цветущая ветвь изображает половую невинность и в то же время ее противоположность. Одно и то же сновидение, выражающее собою радость по поводу того, что ей удалось беспорочно прожить свою жизнь, обнаруживает в некоторых частях (например, в элементе опадания цветов) противоположный ход мыслей и намекает на то, что она не чужда и небольших прегрешений против сексуальной чистоты и невинности (в детстве). При анализе сновидения мы могли бы ясно проследить оба ряда мыслей, из которых радостный расположен наверху, а прискорбный – внизу; оба эти ряда идут параллельно, но направляются в прямо противоположные стороны. Их одинаковые, но противоположные элементы находят себе выражение в соответствующих элементах сновидения.
С одной из логических связей механизм образования сновидения считается, однако, в полной мере. Это отношение сходства, согласования, соприкосновения, выражающееся союзным речением «подобно тому как»; оно находит себе в сновидении наиболее полное выражение. Имеющиеся в материале сновидения элементы такого взаимоотношения составляют главнейшие опорные пункты образования сновидения, и наиболее существенная часть деятельности последнего состоит в создании таких новых элементов в том случае, когда имеющиеся уже в наличии не могут попасть в сновидение ввиду сопротивления цензуры. На помощь изображению отношения сходства приходит процесс сгущения в сновидении.
Сходство, согласование и общность обычно изображаются сновидением путем соединения в одно целое, которое либо имеется уже в наличии в материале сновидения, либо же образуется заново. Первый случай мы можем назвать идентификацией, второй же – образованием сложных комбинаций. Идентификация применяется там, где речь идет о людях; образование же сложных комбинаций там, где материалом соединения служат вещи, хотя сложные комбинации образуются и из людей. Местности подлежат зачастую тем же правилам, что и люди.
Идентификация состоит в том, что лишь одно из лиц, связанных между собою сходством, находит себе выражение в сновидении, между тем как второе или все остальные как бы устраняются сновидением. Это одно лицо входит в сновидении во все те отношения и ситуации, которые проистекают от него или от лиц, которых оно собою замещает. При образовании сложных комбинаций из лиц уже в сновидении имеются в наличии черты, свойственные отдельным лицам, но не общие для всех них, так что при помощи объединения этих черт возникает новая единица, сложная комбинация коллективных лиц. Процесс этот совершается различным путем. Либо лицо в сновидении получает имя какого-нибудь другого, им замещаемого, – между тем как внешность его остается тою же; или же сам образ в сновидении состоит из черт, которыми в действительности объединяются все замещаемые лица. Вместо этих внешних черт лицо может быть представлено также свойственными ему манерами, словами или ситуацией, характерной для него. В последнем случае резкая противоположность между идентификацией и образованием сложных комбинаций почти исчезает. Случается, однако, и то, что образование таких коллективных лиц не удается. Тогда сцена сновидения приписывается одному лицу, а другое – по большей части главное – выступает в качестве безучастного зрителя. Спящий рассказывает, например: «Тут же была и моя мать» (Штекель).[101] Общие черты, лежащие в основе объединения двух лиц, могут быть изображены в сновидении, но могут и отсутствовать в нем. Обычно идентификация или образование коллективных лиц служит именно для того, чтобы избегнуть изображения общих черт. Вместо того чтобы повторять, что «А» настроен враждебно ко мне и «Б» тоже, я в сновидении образую коллективное лицо из «А» и «Б» и представляю «А» в ситуации, характерной для «Б». Полученное таким образом коллективное лицо выступает в сновидении в какой-либо другой обстановке, и в том обстоятельстве, что оно означает собою как «А», так и «Б», я нахожу основание для истолкования соответственного места в сновидении в том смысле, что коллективное лицо изображает собою враждебное отношение ко мне. Таким путем я достигаю зачастую чрезвычайно интенсивного сгущения содержания сновидения; я избегаю необходимости непосредственного изображения сложных условий, имеющих отношение к данному лицу, и нахожу другое лицо, связанное, по крайней мере, с частью этих условий. Нетрудно понять, что это изображение при помощи идентификации помогает также избегнуть цензуры, ставящей столь серьезную преграду деятельности сновидения. Повод к влиянию цензуры могут дать как раз те представления, которые в материале связаны с данным лицом; я нахожу поэтому второе лицо, которое также имеет отношение к моему материалу, но только как часть его. Соприкосновение в пункте, подлежащем влиянию цензуры, дает мне право образовать коллективное лицо, характеризующееся в обоих направлениях индифферентными чертами. Эти коллективные лица, будучи уже свободными от цензуры, получают непосредственный доступ в содержание сновидения и таким образом, использовав процесс сгущения, я удовлетворил требование цензуры.
Там, где в сновидении изображаются общие черты обоих лиц, там это служит обычно указанием на наличие другого скрытого сходства, изображению которого воспрепятствовала цензура. Тут до некоторой степени в целях облегчения изображения произошло смещение в области общих черт. Коллективное лицо с индифферентными общими чертами указывает на наличие отнюдь не индифферентных общих черт в мыслях, скрывающихся за сновидением.
Идентификация или образование коллективных лиц служит в сновидении различным целям; во-первых, изображению общих черт второго лица, во-вторых, изображению смещенного сходства, в-третьих же, изображению лишь желаемого сходства. Так как желание найти общие черты у двух лиц зачастую совпадает со смешением их, то и взаимоотношение выражается в сновидении идентификацией. Мне хочется в сновидении об инъекции Ирме смешать эту пациентку с другою; я хочу, таким образом, чтобы другая была моей пациенткой так же, как ею является Ирма. Сновидение считается с этим желанием, представляя мне лицо, которое носит имя Ирмы, но исследуется мною в ситуации, имевшей место при исследовании другой желаемой пациентки. В сновидении о дяде это смешение служит центральным пунктом сновидения я идентифицирую себя с министром, относясь к своему коллеге так же, как относится к нему он.
Я не раз уже упоминал о том, что все сновидения без исключения изображают непременно самого спящего. Сновидение абсолютно эгоистично. Там, где в содержании сновидения содержится не мое «я», а другое лицо, я имею полное основание предположить, что мое «я» скрыто путем идентификации за этим лицом. В другом случае, когда мое «я» действительно имеется в наличии в сновидении, ситуация, в которой оно находится, может именно показать, что позади моего «я» путем идентификации скрывается другое лицо. Сновидение указывает, что при толковании его я должен перенести на себя нечто, присущее этому лицу, – скрытые общие черты. Бывают также сновидения, в которых мое «я» проявляется также наряду с другими лицами, которые при анализе после раскрытия идентификации оказываются опять-таки моим «я». Я должен тогда при помощи этих идентификаций связать со своим «я» известные представления, против восприятия которых восстала цензура. Таким образом, я могу изобразить в сновидении свое «я» различным путем. Иногда даже одновременно: либо непосредственно, либо же при помощи идентификации с другими лицами. Некоторые такие идентификации способствуют сгущению чрезвычайно обильного материала мыслей. Если я сомневаюсь, за каким лицом в сновидении я должен искать свое «я», то мне следует придерживаться следующего правила: лицо, испытывающее в сновидении аффект, который испытываю я в состоянии сна, всегда скрывает за собою мое «я».
Еще более прозрачно, нежели относительно лиц, раскрытие идентификации совершается относительно ме-стностей, обозначенных собственными именами, так как здесь отсутствует влияние всесильного в сновидении «я». В одном из моих сновидений о Риме местность, и которой я нахожусь, названа «Рим»; я удивляюсь, однако, множеству немецких плакатов на улицах. Последние представляют собою осуществление желания, при котором у меня тотчас же появляется мысль о Праге; само желание проистекает, по всей вероятности, из давно прошедшего периода увлечения пангерманизмом; как раз ко времени моего сновидения в Праге у меня должно было состояться свидание с одним коллегой; идентификация Рима и Праги объясняется, таким образом, желаемым сходством; мне больше хотелось бы встретиться со своим коллегой в Риме, нежели в Праге.
Возможность образовывать сложные комбинации носит на себе черты, придающие сновидениям зачастую фантастический характер: благодаря ей в содержание сновидения вводятся элементы, которые никогда не могли бы стать объектом нашего восприятия. Психический процесс при образовании сложных комбинаций сновидения, по всей вероятности, тот же, какой происходит, когда мы в бодрствующем состоянии представляем себе кентавра или дракона. Разница лишь в том, что при фантазировании наяву решающую роль играет желаемое впечатление от составляемой фантазии, между тем как образование сложных комбинаций в сновидении обусловливается моментом, лежащим в начале этого образования, – отношением сходства в мыслях, скрывающихся за сновидением. Образование сложных комбинаций в сновидении может производиться самым различным образом. В наиболее простом случае изображаются лишь свойства одной вещи, и это изображение сопровождается сознанием того, что оно относится и к другому объекту. Более тщательная техника соединяет черты одного и другого объектов в новую единицу и умело пользуется при этом сходством обоих объектов, имеющихся в наличии в действительности. Новый объект может носить самый нелепый характер, смотря по тому, какую роль при образовании играл материал. Если объекты, объединяемые в сновидении в одно целое, слишком различны, то сновидение ограничивается тем, что образует сложный комплекс с более отчетливым центральным ядром, которое дополняется менее отчетливыми чертами. Соединение в одно целое здесь как бы не удается; оба изображения покрывают друг друга. В сновидениях можно наблюдать множество таких сложных комбинаций; на несколько примеров я уже указал в вышеупомянутых сновидениях; я добавлю еще несколько. В сновидении, изображающем жизнь пациентки при помощи цветка, «я» сновидения несет в руках цветущую ветку, которая, как мы уже узнали, означает одновременно невинность и сексуальную греховность. Ветка расположением цветов напоминает ветвь вишневого дерева; сами же цветы, взятые в отдельности – камелии, причем все в целом производит впечатление экзотического растения. Общие черты в элементах этого сложного комплекса мы находим в мыслях, служащих основой сновидения. Цветущая ветвь состоит из указаний на подарки, которые должны были побуждать ее быть более уступчивой. Таковы в детстве вишни, в более зрелые годы – ветка камелии; экзотический элемент является указанием на путешественника – естествоиспытателя, который старался добиться ее расположения. Другая пациентка составляет в сновидении сложную комбинацию, состоящую из представлений о морской кабинке, дачного забора и мансарды городского дома. В обоих первых элементах общее их отношение к человеческой наготе и обнажению; из сопоставления с третьим элементом можно заключить, что и мансарда (в детстве) была связана с каким-либо обнажением. Девушке, которую старший брат обещал угостить икрой, снится, что ноги этого брата покрыты черными зернышками икры. Элементы «заражения» в моральном смысле и воспоминание о детской сыпи, которая состоит из красных, а не из черных пятнышек, соединились здесь с «зернышками икры» в новое представление о том, «что она получила от брата». Части человеческого тела рассматриваются в этом сновидении как объекты; это, впрочем, характерно для любого сновидения. В сновидении, сообщенном Ференчи, имеется сложная комбинация, состоящая из личности одного врача, лошади и ночной сорочки. Общие черты этих трех элементов обнаруживаются при анализе: ночная сорочка содержит в себе указание на роль отца спящей в одном из воспоминаний детства. Во всех этих трех элементах речь идет об объектах ее полового любопытства.

Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.