Святитель Феофан Затворник / Наставление о преспеянии в христианской жизни

А) О добродетели Слово: добродетель — имеет не одно значение. 1) Иногда оно означает тщание (2 Пет. 1, 5) или прилежное попечение о добрых делах вообще (см.: Тит. 3, 8); 2) иногда — доброе расположение сердца, лежащее в основании известного рода добрых действий, как, например, смирение, терпение; 3) иногда же — всякое доброе дело или всякое исполнение заповеди. Первое составляет существенное основание всей добродетельной жизни,— вторые сообщают истинный характер добродетели частным действиям; последние служат выражением первых двух или, частнее,— суть для первого средства к водворению в сердце вторых (так, например, не имеющий терпения, но тщащийся о нем частными делами терпения водворяет и в сердце охотную терпеливость). Оглавление 1) Добродетель как основание жизни добродетельной В сем отношении добродетель определяют так: она есть постоянно ревностное попечение о точном исполнении закона Божия, основанное на вере и одушевляемое любовью и благоговением к Богу. Отсюда сами собою вытекают следующие свойства христианской добродетели: 1) она состоит в постоянно ревностном попечении о точном исполнении закона Божия. Тверди бывайте, непоступни, избыточествующе в деле Господни всегда (1Кор. 15, 58), говорит Апостол. Посему скоро преходящие чувства благочестия, которые иногда бывают даже у порочных людей, а также бесплодное желание — вести жизнь, согласную с законом Божиим, и наружное исполнение его — не составляют еще христианской добродетели; 2) основанием сей добродетели служит истинная вера в Иисуса Христа или твердое убеждение ума и сердца в истине Его учения и в необходимости исполнять оное. Кто не верит, что он — величайший грешник и за грехи свои достоин вечного наказания, что он может получить спасение только чрез Иисуса Христа, Который умре грех наших ради (1 Кор. 15, 3),— что смертию Сына Божия действительно спасаются только те, кои, избывше от грех, живут правдою (ср.: 1 Пет. 2, 24), творят волю Отца Небесного (ср.: Мф. 7, 21),— кто не верит сему, тот никогда не будет ревностным исполнителем закона Божия; 3) истинная добродетель при вере воодушевляется благоговейною любовию к Богу. Одна сия любовь может вдохнуть и поддерживать в нас постоянно ревностное попечение об исполнении закона Божия (см.: Рим. 8, 35—36). Известно, что мы охотно и с усердием исполняем повеления только тех, коих любим и уважаем. Она же одна, как чистейшее побуждение, сообщает нашей добродетели высокое достоинство, или, лучше,— в ней-то и состоит христианская добродетель; потому что любовь, по учению Апостола, есть исполнение закона и союз совершенства (ср.: Рим.13,10; Кол.3,14); 4) наконец, судя по образу происхождения самой ревности и свойству любви, необходимую принадлежность христианской добродетели должно составлять самоотвержение. Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и последует Ми (Лк. 9, 23). Под именем самоотвержения вообще разумеется усильное старание человека истребить в себе самолюбие, или ложную, беспорядочную любовь к самому себе, которая несовместима с истинною любовию к Богу и ближним: любы не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си (1 Кор. 13, 4—5). В частности, оно состоит в обуздании или умерщвлении похотей, которые возникают из самолюбия, как ветви — из корня. Главные из них: похоть плотская, похоть очес и гордость житейская (ср.: 1 Ин. 2, 16). Так как сии именно страсти уклоняют человека от добродетели к порокам, то желающий преспевать в христианской добродетели постоянно должен истреблять их в себе, или жить среди подвигов самоотвержения. И вообще ни одного доброго дела нельзя совершить без самоотвержения; ибо как скоро участвует в нем самолюбие, то оно или делается нечистым, или совсем теряет свойственную себе доброту. Оглавление а) Различные степени христианской добродетели Как телесная жизнь имеет возрасты, так и духовная или добродетельная должна иметь свои степени. О сем свидетельствует не только опыт, но и слово Божие, которое одних называет младенцами о Христе, а других совершенными: всяк причащаяйся млека, неискусен слова правды, младенец бо есть: совершенных есть твердая пища, имущих чувствия обучена долгим учением в рассуждении добра же и зла (ср.: Евр. 5, 13—14). Впрочем, и между совершенными должны быть степени, как это видно из того, что Апостол не только другим заповедует усовершаться: братие, радуйтеся, совершайтеся (2 Кор. 13, 11), но и сам о себе говорит: братие, аз себе не у помышляю достигши: едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания Божия о Христе Иисусе (Флп.3,13—14). Самая высшая степень духовного совершенства, по указанию слова Божия, есть мера полного возраста Христова, которая состоит в том, чтобы ходить (поступать) такожде, якоже ходил есть (ср.: 1 Ин. 2, 6) Иисус Христос — и усвоить себе те добрые качества нравственные, каких образец Он явил в Себе для нас (см.: Флп. 2, 5),— короче — быть святым во всем житии (ср.: 1 Пет. 1, 15). Но сего нельзя достигнуть вполне на земле; ибо аще речем, яко грехи не имамы, себе прельщаем и истины несть в нас (1 Ин. 1. 8) говорит Апостол. Однако ж это не должно ослаблять в нас ревности — всеми силами очищать себя от всякой скверны плоти и духа и тем постепенно совершенствоваться в святости (см.: 2 Кор.7, 1). Оглавление б) Правила для определения степеней христианской добродетели Для определения различных степеней добродетели в настоящем нашем состоянии, когда мы должны еще подвизаться против греха (см.: Евр. 12, 4), можно постановить следующие правила: наша добродетель бывает тем совершеннее: 1) чем чище побуждения, по которым мы стараемся исполнять закон Божий. Действующие по страху наказаний ниже действующих в надежде вечного блаженства. Совершеннейшая же добродетель у тех, кои всё обращают во славу Божию по вере в Господа нашего Иисуса Христа; 2) чем с большею охотою исполняем закон Божий и чем это для нас труднее по внутреннему состоянию нашего духа или по внешним обстоятельствам. Так иной сопровождается одобрением и вниманием других, другого не оставляют насмешки и притеснения; иного сильно тревожат страсти, у другого они являются в виде легких движений и прочее. Вдовица, принесшая в храм свои последние две лепты, принесла, по словам Господа, богатейший дар, нежели те, кои давали от избытка своего (см.: Лк. 21, 1—4); 3) чем обширнее круг доброй нашей деятельности, то есть когда мы стараемся во всем поступать согласно с законом Божиим, а не ограничиваемся исполнением некоторых только заповедей, помня слова Апостола: иже весь закон соблюдет, согрешит же во единем, бысть всем повинен (Иак. 2, 10). Наконец: 4) чем постояннее ревнуем об исполнении закона Божия, чем мужественнее побеждаем все искушения, влекущие ко греху. Те очень слабы в вере, кои во время веруют и во время напасти отпадают от веры (см.: Лк. 8, 13). Оглавление 2) Добродетели как добрые расположения сердца и воли В основании известного рода добрых дел должно лежать сродное им доброе расположение духа, иначе добрые дела не будут иметь истинной цены и вообще добродетель человека без сего очень не надежна. Так подавания милостыни суть добрые дела; но под ними должны скрываться любовь и сострадание к бедным или милостыннолюбие. Когда заповедуется христианам преспевать в добродетелях, то разумеются именно сии добрые расположения. Так апостол Петр увещевает: конец же, еси единомудрени будите, милостиви, братолюбцы, милосердии, благоутробни, мудролюбцы, смирено мудри: не воздающе зла за зло, или досаждения за досаждение: супротивное же благословляюще (ср.: 1 Пет. 3, 8—9). И апостол Павел: облецытеся убо, яко избраннии Божий святи и возлюбленны, во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение, приемлюще друг друга и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение: якоже и Христос простил есть вам, тако и вы. Над всеми же сими стяжите любовь, яже есть соуз совершенства (ср.: Кол. 3, 12—14). Чем более успевает кто внедрить в сердце свое таких расположений, тем он благонадежнее и тверже. Вступивший на путь добродетели может иметь их в себе в семени: но довести их до того, чтобы они были как бы естественны в нем, нельзя иначе, как долгим трудом и подвигами. Святой Макарий Великий так учит о сем, а вместе и о всем порядке добродетельной жизни: «полагающий намерение богоугождения должен так поступать: во-первых, веровать Господу твердо, предать всего себя глаголам заповедей Его и, отрешившись от мира, чтобы ум не прилеплялся к вещам видимым, всегда пребывать в молитве, в ожидании Господня призрения. (Это изображение добродетели в первом смысле.) Потом он должен понуждать себя непрестанно ко всякому делу благому и ко всякой заповеди Господней. (Это добродетель в последнем смысле как доброе дело.) Хотя бы сердце и не желало еще того ради пребывающего в нас греха,— не должно смотреть на то, а имея только Господа пред очами своими и заповеди Его, Ему единому стараться и благоугождать. Понуждать себя к кротости, хотя бы противилось тому сердце, также напрягаться быть милостивым, благоуветливым, сострадательным, благим. Тогда Господь, видя такое благое его тщание, как он нудит себя ко всякому делу благому,— к кротости, смирению и прочему,— в противность своему сердцу,— напечатлевает в нем сии добродетели силою Духа Святого, так что они становятся в нем как бы естественными; от чего он уже легко и охотно исполняет то, к чему прежде нудил себя против желания. (Это добродетель — в смысле доброго расположения.)» (Краткие поучения о главнейших спасительных догматах веры. 26 ноября. Како приготовляти себе к добродетельной жизни. Святого Макария). Оглавление а) Виды Некоторые добрые расположения человек может иметь от природы. Так иной от природы — смирен, сострадателен. Такие не имеют достоинства истинной добродетели, а получают его уже, тогда как христианин, решившись преспевать во всех добродетелях, усвояет их себе свободным избранием. Большая часть из них должны быть приобретены трудом и подвигом, как учит Макарий Великий. Таковы особенно те, кои противоположны главнейшим страстям, например кротость, смирение, бескорыстие, целомудрие и прочее. Некоторые, наконец, существеннейшие в христианской жизни, водворяются в сердце вместе с возбуждением решимости, в действии возрождения человека, Божественным действием Всесвятого Духа. Таковы: вера, надежда и любовь, которые потому и называются влиянными свыше или Божественными. Так говорится в слове Божием, что вера есть Божий дар (ср.: Еф. 2, 8) и что любовь изливается в сердца наши Духом Святым (ср.: Рим. 5,5), что к упованию мы порождены (ср.: 1 Пет. 1, 3). Оглавление 3) Добродетель как доброе дело «Добрые дела состоят в исполнении заповедей Божиих, которые человек соблюдает охотно при помощи Божией и при содействии собственного разума и воли, из любви к Богу и ближним» (Православное исповедание... Ч. 3. Вопр. 3). Так как нравственность действия определяется вообще предметами, целию и обстоятельствами, то, чтобы дело наше было истинно добрым, необходимо: 1) чтобы оно по предмету своему было согласно с законом Божиим. Дело, противное заповедям Божиим, никак не может быть добрым. Впрочем, не тот только предмет добр, который указан заповедию, но и тот, который предлагается в виде совета,— как безбрачие, произвольная нищета,— и даже тот, который остается неопределенным в законе — сам по себе ни добр, ни зол, может получить доброту от цели, для коей служит средством. Заповеди составляют основу, как бы сердце нравственной жизни, советы выше закона, безразличное ниже его; 2) чтобы оно было совершаемо с доброю целию. Худою целию и доброе само по себе дело превращается в худое, например, кто приходит в церковь для услаждения глаз и слуха. Главная цель всех дел, как сказано, есть слава Божия, по вере в Господа нашего Иисуса Христа; но к сей цели можно восходить чрез разные, ближайшие цели,— что не препятствует делу быть истинно добрым. Преосвященный Тихон вообще перечисляет следующие цели, с коими должно нам творить добрые дела: а) да покажем повиновение и послушание Богу нашему; б) для прославления имени Божия; в) да засвидетельствуем Богу, Благодетелю нашему, сердечную нашу благодарность; г) да покажем от дел наших веру в Бога и Сына Его Иисуса Христа; д) да не порочим высокого христианского звания и имени; е) ради любви к братьям; ж) чтобы не соблазнить кого; з) да заградим уста противникам и врагам христианства; и) да, видяще житие наше доброе, не знающие имени Христова обратятся ко Христу и с нами едино будут (Святитель Тихон Задонский. О истинном христианстве. 3, заключение к книге сей. Первое заключение, 271 и далее); 3) наконец, чтобы обстоятельства, среди которых совершается дело, были законны. Обстоятельства не суть что-нибудь внешнее, а входят некоторым образом в состав самого дела. Почему или увеличивают, или уменьшают собою доброту дела, или нередко уничтожают ее. Так нравственное достоинство действий много зависит, судя по тому: а) кто совершает их; ибо не всё и каждому позволительно и не всякий ко всему одинаково обязан; например, священнодействие,— действие само по себе святое,— весьма преступно, если самовольно станет совершать его непризванный и непосвященный: никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога (Евр. 5, 4); б) как совершает; дело, по своему предмету и цели хорошей, сделается худым, по крайней мере, потеряет много достоинства, если будет совершаться непозволительными средствами или не так, как должно. Апостол запрещает творити злая, да приидут благая (ср.: Рим. 3, 8); а пророк Иеремия говорит: проклят творяй дело Божие с небрежением (ср.: Иер. 48, 10); в) когда и где,— ибо иные действия, будучи сами по себе позволительны, не могут без вины совершаться в известном месте или в известное время. Так, например, Спаситель выгнал из храма творивших в нем куплю (см.: Ин. 2, 15—16); а Премудрый называет того безумным, кто говорит тогда, когда надлежало бы молчать: человек премудр умолчит до времене: продерзый же и безумный превосходит время (Сир. 20, 7). Оглавление а) Мнимо-добрые дела От истинно добрых дел должно отличать те, которые хотя по виду согласны с законом Божиим, но совершаются не из уважения к нему, а только по природной склонности, из приличия, по нужде или даже с худым намерением. Такие законные действия (actions legales) можно назвать мнимо-добрыми. Они могут иметь похвалу, но только у людей, а не у Бога, Который зрит наше сердце и по его расположению ценит наши действия (см.: 2Кор. 9, 7). Кто чтит Бога устами только, а не сердцем, тот всуе чтит Его (см.: Мф.15, 8—9). «Чего в сердце нет, говорит Тихон Воронежский, нет в самой вещи. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, когда на сердце не имеется, но есть лицемерие. Смирение не есть смирение, но притворство, когда не в сердце. Дружба — не дружба, а горькая вражда, когда вне только является, а в сердце не имеет места» Оглавление б) Благодатная помощь при совершении добрых дел Здесь разумеется благодать не в том смысле, как она сретает человека при самом вступлении его в Церковь Христову, возрождает, оправдывает, всыновляет Богу и делает наследником вечного Царства Христова,— а в том, как она, пребывая в христианине, содействует ему и многообразно помогает преспе-вать в добродетелях. В сем отношении она есть спасительная сила Божия, действующая в человеке, которою, с одной стороны, ослабляется наклонность ко злу, с другой — возбуждается, усиливается и сохраняется расположение к добру, так что он бывает на всякое дело благое уготован (2 Тим. 3, 17). О сей благодати говорит Апостол: Бог есть действуяй в нас и еже хотети и еже деяти о благоволении (ср.: Флп. 2, 13). В частности же, сие спасительное действие ее выражается: 1) в просвещении разума, в коем напечатлевает спасительные истины и полагает внушения на добрые дела, как учит апостол Иоанн: и вы помазание имате от Святаго и весте вся... то помазание учит вы: и якоже научи вас, пребывайте в нем (ср.: 1 Ин. 2, 20, 27); 2) в преклонении воли человека к добру, сообщении ей сил, потребных для одержания победы над плотию, влекущею ко злу, как говорит апостол Павел: закон духа жизни о Христе Иисусе свободил мя есть от закона греховного (ср.: Рим. 8, 2). Такое содействие благодати сообщает действиям христианина высший, Божественный характер, по коему они становятся несравненно выше дел естественных, так же как, например, медь, смешанная с золотом, выше простой меди. Оглавление в) Согласие благодати Божией с свободою человека Благодать Божия, возрождая человека и действуя в нем, чрез это не уничтожает и не стесняет его свободы, но только побуждает, подкрепляет и руководит ее к добру,— притом с ее же согласия и при некотором ее содействии. Это видно: 1) из того, что милосердый Бог хотя всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти (ср.: 1 Тим. 2, 4), однако требует, чтобы они сами покаялись и со страхом содевали свое спасение (ср.: Флп. 2, 12). Почему апостол Петр, сказав, что все Божественныя силы, яже к животу и благочестию, уже поданы нам,— прилагает: и в самое сие тщание все привнесите, подадите в добродетели вашей разум и прочее (см.: 2 Пет. 1, 3, 5),— чем обязывает к тщательности в добродетели; 2) из того, что люди, по свидетельству Святого Писания, могут противиться спасительной благодати Божией: жестоковыйнии и необрезаннии сердцы и ушесы, говорит Стефан иудеям, вы присно Духу Святому противитеся, якоже отцы ваши, тако и вы (Деян.7, 51). Наконец: 3) из того, что возрожденные добрыми делами могут увеличивать в себе действия благодати, а произвольными грехами лишать себя ее, как это видно из следующих слов Апостола: воспоминаю тебе возгревати дар Божий живущий в тебе (2 Тим. 1, 6); Духа не угашайте (1 Сол. 5, 19); но да растете во благодати и разуме Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (2 Пет. 3, 18); невозможно бо просвещенных единою и вкусивших дара небеснаго, и причастников бывших Духа Святаго, паки обновляти в покаяние (Евр. 6, 4, 6). Отсюда условия со стороны человека к тому, чтобы благодать Божия была в нем действенна, должны быть следующие: 1) молитва о ней: просите, и дастся вам (Мф. 7, 7); аще вы, зли суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец, Иже с небесе, даст Духа Святаго просящим у Него (ср.: Лк. 11,13); и 2) скорая готовность — повиноваться ее внушениям, чтобы не оскорблять и не угашать Духа Божия, по Апостолу (см.: 1 Сол. 5, 19). Так Господь говорит в псалме о благодати: вразумлю тя и наставлю,— а людям повелевает: не будите яко конь и меск, имже несть разума: броздами и уздою челюсти их востягнеши, не приближающихся к тебе (ср.: Пс. 31, 8—9). Оглавление Б) О грехе Свойства греха. И грех можно рассматривать в трех отношениях, в каких рассматриваема была добродетель: или: 1) как греховное дело; или: 2) как греховное расположение, страсть или порок; или: 3) как греховное состояние. Оглавление 1) Грех как дело греховное Все, что ни делается против святого и вечного закона Божия, есть грех: всяк творяй грех, и беззаконие творит, учит Апостол, и грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4). Впрочем, чтобы сие нарушение закона было грехом собственно, необходимо, чтобы в нем участвовали и сознание, и свобода. Почему грех есть сознательное и произвольное нарушение известного Божественного закона,— ослушание и противление святой воле Божией (Святитель Тихон Задонский. О истинном христианстве. 2, статья 3. 1, 40—45). Отсюда видно, что он состоит не в ограниченности наших сил, а в превратном их употреблении,— не в ошибках разума, как будто всякий грех есть одно неблагоразумие, но в развращенной воле, по коей,— и видя добро,— делаем зло. Ведущему добро творити и не творящему грех ему есть (ср.: Иак. 4, 17). «Грех есть величайшее и ужасное зло: 1) им оскорбляется Величество Божие, извращается закон Его вечный и непременяемый; человек согрешающий волю свою ставит вместо Бога и ей охотно покоряется, не желая повиноваться Богу; почему грехом отделяется от Бога, как говорит Пророк: грехи ваши разлучают между Богом и вами (ср.: Ис. 59, 2); а отделившись от Бога — Источника жизни, он вступает в область смерти и под власть диавола — начальника грехов. Вы отца вашего диавола есте (ср.: Ин. 8, 44), говорит Господь о злых иудеях; и вообще: всяк, творяй грех, от диавола есть (ср.: 1 Ин. 3, 8). Почему и разрушить сие зло никто не мог, кроме Единородного Сына Божия, нас ради человек и нашего ради спасения шедшего с небес и воплотившегося. В сем отношении грех есть зло бесконечное; 2) грех обещает свет, а погружает человека во тьму: не познаша, говорит Пророк о грешниках, ниже уразумеша, во тме ходят (Пс. 81, 5); осяжут, яко слепии стену, яко суще без очес осязати будут и падутся в полудни, яко в полунощи (ср.: Ис. 59, 10); обещает вольность, а ввергает в рабство: ибо всяк, творяй грех, раб есть греха (ср.: Ин. 8, 34); обещает утехи,— а подвергает нестерпимому мучению совести, по коему бегает нечестивый ни единому же гонящу, стеня и трясыйся, как Каин (см.: Притч. 28, 1; Быт. 4, 12) или Иуда-предатель (см.: Мф. 27, 5); 3) от греха самая невинная тварь страждет и воздыхает, от него происходят и все временные бедствия: кровавые войны, моровые язвы, болезни, глады, пожары и прочее; за него уготованы геенна, ад и вечное мучение. Так — грех есть, как говорит святой Златоуст, сквернейшее, нечистейшее и тягчайшее зло; он злее самого духа злобы — диавола: ибо и диавол из Ангела светлого сделался диаволом чрез грех» (Святитель Тихон Задонский. О истинном христианстве. 2, статья 3. 1, 44). Оглавление а) Разделение грехов Грехи, как худые действия человека, разделяются различно, смотря по тому, как они совершаются. Именно, они называются: 1) мысленными или внутренними, если мы только думаем преступить закон или мысленно услаждаемся грехом,— и внешними или соделанными, когда худую мысль свою обнаруживаем какими-нибудь действиями. Кто с услаждением мыслит о грехе и желает совершить его, тот уже виновен пред Сердцеведцем, так, например, всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, говорит Спаситель, уже любодействова с нею в сердцы своем (Мф. 5, 28). Впрочем, из сего не должно заключать, чтобы между мысленным и содеянным грехом не было никакого различия; последний виновнее первого, потому что показывает в человеке более бесстыдства и развращения. Притом доколе грех скрывается в сердце человека, дотоле бывает пагубен только для него одного, а когда обнаруживается в действии, то много вредит и другим людям; 2) грехи называются нашими, если мы сами совершаем их, и чужими, но вменяемыми нам, если каким-нибудь образом мы участвуем в делах других людей. Мы некогда отдадим Богу отчет не только за свои грехи, но и за чужие, потому что, принимая в них каким-нибудь образом участие, мы усвояем их себе; посему Апостол увещавает не приобщаться чужим грехам (ср.: 1 Тим. 5, 22). Когда мы приказываем, советуем, помогаем или не препятствуем другим делать что-нибудь худое,— когда своим примером подаем им повод ко греху,— когда хвалим худые поступки их,— во всех этих и подобных случаях мы участвуем в чужих грехах, почему должны и ответствовать за них по мере участия в них; 3) наконец, грехи называются невольными, легкими и простительными, если нарушаем закон по неведению, неосмотрительности,— и произвольными, тяжкими, смертными, когда делаем это с полным сознанием и по свободной воле. Касательно невольных, легких и простительных грехов должно заметить следующее: а) грехи неведения и неосмотрительности называются невольными не потому, чтобы они вовсе не зависели от нашей воли (в том случае не могли бы называться и грехами), но потому, что произошли не столько от желания нашего согрешить, сколько по незнанию их противозаконности, по неосмотрительности; б) грехи эти только тогда бывают легкими, когда незнание о их противозаконности, вследствие которого они сделаны, зависело более от . обстоятельств, нежели от нашей вины или от случайной невнимательности к закону, а не от постоянного небрежения о нем; в) легкими называются они только по сравнению с другими, важнейшими (см.: Лк. 12, 47—48), а сам в себе взятый грех тяжек, потому что им оскорбляется величие Бога — Законодателя; почему всякого греха должно тщательно остерегаться; наконец: г) они называются простительными не потому, чтобы не заслуживали наказания или отпускались нам без покаяния; но потому, что они легче других,— и человек, совершающий их, скорее может покаяться, нежели тот, кто произвольно грешит. Произвольно мы грешим, когда знаем, что известное действие противно закону Божию, однако ж совершаем его,— притом по особенному желанию. В этом случае грех наш бывает тяжким и смертным, потому что, совершая его, мы показываем в себе неуважение к закону, охлаждение любви к Богу, составляющей жизнь нашего духа; а потому не только достойны смертного наказания, но и действительно находимся в состоянии духовной смерти. Важнейшие из тяжких грехов суть: а) грехи против Святого Духа, как то: противоречие очевидной и доказанной истине и упорное отвержение православной веры Христовой, соединенное с дерзкою хулою против нее и не-приязнию к тем, которые исповедуют ее; чрезмерное и безрассудное упование на милость Божию; и отчаяние, то есть когда кто не имеет надежды на милосердие Божие (см.: Мф. 12, 27, 31, 34; Мк. 3, 29—30). Спаситель говорит, что такие грехи не отпустятся ни в сей век, ни в будущий (ср.: Мф. 12, 32), не потому, чтобы заслуги Искупителя нашего и Господа были недостаточны к тому, ибо Кровь Его очищает нас от всякаго греха (1 Ин. 1, 7), но потому, что зараженные ими по своему ожесточению неспособны к покаянию; б) грехи, вопиющие на небо к Богу об отмщении, каковы: умышленное убийство (см.: Быт. 4, 10), грех содомский (см.: Быт. 18, 20), притеснение бедных людей, вдов и сирот и удержание платы у работников (см.: Мал. 3, 5), также неуважение и неблагодарность к родителям (см.: Исх. 21, 15, 17). Наконец: в) грехи главнейшие, служащие источниками для других многих, как: гордость, любостяжание, блуд, зависть, чревоугодие, злопамятство, беспечность (это греховные расположения). Оглавление б) Правила для определения тяжести грехов Дабы определить по возможности степень тяжести грехов, для сего должно обратить внимание на то,— кто грешит, против кого, при каких обстоятельствах и,— особенно,— с каким расположением? Именно грех бывает тем тяжелее, чем более совершающий его: 1) обязан вести жизнь добродетельную и может иметь влияние на других. Посему, например, грехи пастыря, который должен быть образцом для других, заслуживают тягчайшее наказание, нежели подобные грехи мирянина; 2) чем более достоин его любви, уважения или сострадания тот, против кого он грешит. Оскорбляющий благодетеля очевидно более грешит, нежели тот, кто оскорбляет другого ближнего; 3) чем более от его худого действия происходит зла для него самого или для других людей; 4) чем более по обстоятельствам он должен был удерживаться от греха и чем менее имел побуждений к нему. Так, например, гораздо грешнее совершать грех в храме Божием, нежели в другом месте. Наконец: 5) чем яснее понимает тяжесть греха и охотнее предается ему; например, за один и тот же грех просвещенный должен быть виновнее пред Богом, нежели необразованный. Впрочем, должно помнить, что определить, какие грехи тяжки и какие легки, выше сил человека. Сие ведение принадлежит единому Богу, испытаю-щему сердца и утробы и видящему все последствия наших действий. Чтобы избежать тяжких грехов, для сего надобно остерегаться легких: уничижаяй малая по мале упадет (Сир. 19, 1). Оглавление 2) Грех как греховное расположение Греховные расположения, лежащие в основании известного рода греховных действий,— иначе греховные привычки, склонности и страсти, суть постоянные желания грешить известным образом, так, например, рассеянность — постоянное желание развлечений. Некоторые из таких греховных расположений приобретаются частым повторением одних и тех же грехов, а некоторые естественно развиваются из самолюбия, составляющего нашу наследственную порчу. Главнейшие из них суть — похоть плоти, похоть очес и гордость житейская,— или сластолюбие, любостяжание и гордость (см.: 1 Ин. 2, 16). Главнейшие страсти: 1) сластолюбие. Под именем сластолюбия разумеется сильная наклонность к неумеренному употреблению чувственных удовольствий. Главные виды этого порока суть: а) объядение и пьянство или привычка к неумеренному употреблению пищи и крепких напитков; б) лакомство или пристрастие к изысканным яствам; в) любострастие и все грехи любодеяния; г) роскошь или излишняя расточительность в столе, одежде, домашнем украшении и прочем. Сколь предосудителен порок сластолюбия и какие от него могут произойти пагубные следствия не только для нашего тела и благосостояния, которые он мало-помалу расстраивает,— но особенно для души,— это, между прочим, можно видеть из евангельской притчи о богатом (см.: Лк. 12, 16—21). Сластолюбцы не могут быть боголюбцы (см.: 2 Тим. 3, 1—4), им бог — чрево (ср.: Флп. 3, 19); 2) любостяжание. Любостяжанием называется чрезмерное попечение о приобретении и сохранении имения или богатства. Виды его суть: а) сребролюбие или страсть к приобретению денег. Обладаемый ею человек иногда доходит до смешного ребячества,— собирает деньги для того только, чтобы любоваться их видом; б) скупость — такая страсть, по которой человек из пристрастия к богатству неохотно и слишком мало употребляет своего имущества даже на необходимые нужды. Грехи, сопровождающие любостяжание, суть: ложь, обман, воровство, грабительство и даже убийство. Сверх сего, корыстолюбие располагает к зависти, ненависти, жестокосердию и другим порокам; корень всем шлым есть сребролюбие, егоже нецыи желающе заблудиша от веры и себе пригвоздиша болезнем многим (ср.: 1 Тим. 6, 10); 3) гордость есть чрезмерно высокое мнение о своем достоинстве, соединенное с унижением других. Порок сей является в различных видах и служит источником многих других; ибо начало греха гордыня (Сир. 10, 15). Главные отрасли его суть: а) славолюбие — страсть сделать себя известным в обществе и снискать в нем громкую славу; б) властолюбие — стремление подчинить других своей власти и заставить их следовать своему образу мыслей; в) честолюбие — неумеренное желание превзойти других внешними преимуществами и получить внешние знаки чести; г) тщеславие — такой порок человека, по которому он высоко ценит какие-нибудь свои дела и преимущества, выставляет их на вид, дабы другие имели к нему уважение. Гордость, будучи сама в себе тяжким грехом, вовсе несогласным с духом христианского смирения, ведет ко многим другим грехам, как то: к лицемерию, ласкательству, зависти, строптивости, непокорности, самонадеянности, забвению о Боге, негодованию на Его Промысл, к отчаянию и прочему. Посему возненавидена пред Богом и человеки гордыня (Сир. 10, 7). Греховное пристрастие глубоко вкореняется в сердце человека и составляет его как бы вторую природу. Оно держит человека в своей власти невольником, так что он нехотя повинуется ей даже и после того, как увидит свою пагубу. Иногда он опомнится, жалеет и сокрушается; но при случае, влекомый обычаем, опять обращается на страсть (пример — пьянство). Потому оно есть работа греху и тлению. Страстолюбие есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что работающие страстям скорою и готовою покорностию им чтут их, как идолов. Так иным чрево есть бог (ср.: Флп. 3, 19); у иных лихоимание есть идолослужение (ср.: Кол. 3, 5). Почему обладаемый страстию непременно есть и в греховном состоянии, в отпадении от Бога и Его благодати. Оглавление 3) Греховные состояния Корень добродетельной жизни есть ревность к богоугождению, по коей человек все обращает к славе Божией и ничему, кроме Его закона, не покоряется. По противоположности источник греховной жизни есть отвращение от Бога, при коем человек не содержит в уме, есть ли Бог и святой Его закон, и действует совсем по иным правилам и началам. Это общее свойство греховной жизни выражается в различных ее состояниях. По сим состояниям людей можно разделить на два рода; к первому относятся те люди, кои никогда не думали и не думают оставить греха; а ко второму — те, в коих примечается некоторая забота о доброй жизни, но она у них не созрела надлежащим образом и приняла превратное направление. Те находятся или: а) в состоянии беспечности; или: б) ожесточения с отчаянием, а сии в состоянии или: в) рабства; или: г) лицемерия; или: д) самопрельщения. Оглавление а) Состояние нравственной беспечности Нравственная беспечность есть такое состояние, в котором человек не старается узнать, как повелевает жить закон Божий и согласны ли с ним дела его; а посему не чувствует нужды в исправлении и спокойно продолжает вести жизнь порочную. Он равнодушен к вечным наградам за добродетель и не страшится нескончаемых мучений за грех, потому что если когда об них и вспомнит или от других услышит, то не обращает должного внимания. Людей, находящихся в таком состоянии, много, особенно между теми, которые наслаждаются счастием мирским; ибо печали (заботы) века сего, и лесть богатства, и прочие похоти подавляют в них слово Божие, так что оно вовсе бывает бесплодно (см.: Мк. 4, 19). Оглавление б) Состояние ожесточения Ожесточением называется то состояние человека, когда он не по неведению и слабости грешит, но с сознанием и упорством предается разврату, не внимая никаким добрым советам и даже намеренно поступая вопреки им и ругаясь увещаниям (см.: 2 Пар. 36, 16). Из состояния ожесточения скорый переход и в состояние отчаяния, когда человек, представляя, с одной стороны, всю тяжесть грехов своих, а с другой — всю строгость правосудия Божия,— обыкновенно ведет себя так, как бы совершенно был уверен, что погибель его неизбежна, а посему или исполняет меру своего нечестия, предавшись всем похотям развращенного сердца, или спешит прекратить жизнь свою самоубийством (см.: Мф. 27, 5). Оглавление в) Нравственное рабство Нравственное рабство есть такое состояние, в котором человек старается исполнить закон Божий и удерживается от нарушения его те из любви к Богу и не из сердечного отвращения от зла, но из страха наказаний за нарушение закона и, мало заботясь об исправлении своего сердца, старается исполнить закон только внешно. Сие состояние свойственно особенно тем людям, которые, худо понимая или вовсе не зная, в чем состоит дух христианской религии, взирают на Бога, как на строгого Судию и Владыку, забывая о том, что Он есть вместе и Отец милосердый; и потому не любят Его, а только трепещут, думая избежать Его гнева соблюдением религиозных обрядов, в которых они поставляют сущность своей веры, бывают привязаны к ним до чрезмерности, а об истинных добродетелях нерадят. Оглавление г) Состояние лицемерия Находясь в состоянии нравственного лицемерия, человек знает, чего требует от него Бог, и видит несообразность своей жизни с законом Божиим, но не старается исправить свое сердце, а только старается казаться благочестивым. Цель, для которой он старается выставить на вид свою набожность, состоит в том, чтобы обратить на себя внимание других, снискать их похвалу и уважение или лучше скрыть и успешнее совершить какие-либо корыстные, нечистые свои намерения. Яснейший пример лицемерия с главными его признаками можно видеть в фарисеях. Они любили молиться на открытых местах и в многолюдных собраниях, да явятся человеком (Мф. 6, 5). Они совершали долговременные молитвы, дабы обмануть благочестивых жен своею набожностию, расположить их к щедрому подаянию; они раздавали милостыни всенародно, да прославятся от человек (Мф. 6, 2); показывали великую ревность к своей религии, переходили море и сушу, чтобы обратить к ней, но в то же время делали обращенного сыном геенны, потому что не старались исправить его и научить истинному боговедению, а только внушали ему свое лицемерие и великое уважение к преданиям старцев, соединенное с небрежением о заповедях Божиих (см.: Мф. 23, 15). Оглавление д) Состояние самопрельщения В состоянии самопрельщения человек знает, что нужно жить добродетельно, а между тем нерадит о своем исправлении, потому что почитает себя нравственно совершенным. Причиною такого самопрельщения бывает неверное понятие о христианском совершенстве и самолюбие. Точно исполняя внешние дела благочестия, удаляясь по возможности мирских сует, замечая в себе некоторые добрые расположения,— сравнивает себя с другими, и, находя свою жизнь лучше, иной легко может подумать, что он действительно очень совершен и дерзает пред лицом Самого Бога говорить: Боже, хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочий человецы, хищницы, неправедницы. Богат семь, обогатихся и ничтоже требую. Что же ответствует ему Господь: ты еси окаянен, и беден, и нищ, и слеп, и наг (ср.: Ак. 18, 11; Апок. 3, 17). Примечание. Как о пороках, так и о порочных состояниях должно заметить, что они: 1) все вдруг не могут быть в одном и том же человеке, потому что некоторые из них противоположны друг другу; 2) человек имеет не всегда один и тот же порок, но может соединять с ним многие и переходить из одного состояния в другое; 3) одни пороки легче исправить, нежели другие; 4) впрочем, ни одного человека, как бы он порочен ни был, не должно почитать вовсе неисправимым, ибо невозможная у человек возможна суть у Бога (Лк. 18, 27). Оглавление 4) Причины, побуждающие ко греху и держащие в нем Христианин-грешник страждет от греха, однако ж не покидает его, а нередко и познавший сладость добродетели оставляет ее и обращается ко греху. Должны быть могущественные причины, удерживающие первого и увлекающие последнего,— и есть! Это — плоть, мир и диавол. 1) Под именем плоти разумеется то растление природы человеческой, по которому он стремится к чувственным удовольствиям, благам и гордому мнению о себе. Это есть действие сего врага: а) когда в уме рождаются страстные помыслы о предметах плотских и греховных; б) когда в воле возбуждаются желания, противные закону Божию и внушениям благодати (см.: 2 Цар. 11; 3 Цар. 11, 1—11); в) когда в чувственных пожеланиях открывается стремление к забавам, удовольствиям и плотским наслаждениям,— вообще к такой жизни, какую так изображает Соломон: все, егоже просиста очи мои, не отъях от них и не возбраних сердцу моему от всякого веселия моего, яко сердце мое возвеселися во всяцем труде моем: и сие бысть часть от всякаго труда моего (ср.: Еккл. 2, 10). Искушения плоти потому более опасны, что мы сами в себе содержим поврежденную природу человеческую. Только тот избавляется от плена сего врага, кто никогда похотей плотских не совершает (см.: Гал. 5, 16), но всегда старается распинать плоть со страстьми и похотьми (см.: Гал. 5, 24); 2) под именем мира должно разуметь тех людей, которые образом жизни и обычаями противляются духу веры и учению истины. В сем смысле понимаемый мир двояким образом действует на грешных и против добрых христиан: иногда с духом лукавства он ласкает или их сластолюбию чрез предметы похоти плотской, или корыстолюбию чрез сокровища земные, или честолюбию чрез почести, отличия и другие предметы гордости житейской,— а иногда с ожесточением и злобою гонит всех хотящих благочестно жити о Христе Иисусе (ср.: 2 Тим. 3, 12),— чем одним не попускает одуматься, а других уловляет в сети греха. Тот не будет побежден от сего врага, кто всегда помнит, что всё в мире есть суета суетствий (Еккл. 1, 2),— кто искренно уверен, что без воли Божией и влас главы его не погибнет (см.: Лк. 21, 18); 3) последний и вместе первоначальный враг добра есть диавол, человекоубийца искони (ср.: Ин. 8, 44). Он тем ужаснее, чем могущественнее, тем опаснее, чем лукавее в кознях своих, потому что пользуется и обстоятельствами, и свойствами человека, и всем, что может споспешествовать ему в совершении пагубных его намерений, и, как лев рыкая ходит, иский кого поглотити (ср.: 1 Пет. 5, 8). Сколь ни скрытно действует сей враг, впрочем, опытные в духовной жизни не не разумевают умышлений его (ср.: 2Кор.2,11). Иногда он обольщает посредством предметов внешних, приятных,— как прародителей (см.: Быт.3; ср.: 1Кор.7,5); иногда устрашает бедствиями и скорбями, как сказал Господь: се, иматъ диавол всаждати от вас в темницы, да искуситеся (Апок. 2, 10); иногда действует на душу и сердце, как видно из примера Иуды (см.: Ин. 13, 2) и Анании (см.: Деян. 5, 3),— стараясь или производить в разуме нечистые помышления, или наполнять воображение суетными мечтами, или возбуждать в воле греховные пожелания. Вообще же он всегда замечает в человеке слабую сторону, на которую обыкновенно сильнее и действует, как сию кознь сатанинскую обнаружил в себе Иуда, который жалел о мире (благовонное масло): не яко о нищих печашеся, но яко тать бе, и ковчежец имеяше, и вметаемая ношаше (Ин. 12, 6; 13, 2; Лк. 22, 3—5). Впрочем, диавол не самовластно действует, а только по попущению Божию,— как видно из примера Иова (см.: Иов. 2, 6),— и тогда только имеет успех в своих действиях против нас, когда мы сами перестаем хранить себя и предаемся беспечности (см.: Мф. 13, 25). Сии противники добра столь могущественны, что никто не может освободиться из-под их рабства, если кого не освободит Господь,— и те, кои уже свободны от него, не иначе сохраняют сию свободу, как возмогая в Господе Иисусе Христе и облекаясь во все благодатные оружия (ср.: Еф. 6, 10—11). Однако ж власть сия не есть безусловная. Они владеют человеком не иначе, как только с его согласия; ибо предлагают только грех и склоняют к нему; а что сей грех избирается потом за цель,— в этом никто, кроме самого грешника, не виновен. Принудить к избранию никакая сила не может. Потому показанные враги добра суть только соблазнители, а не действующие причины грехов наших. Ни владычество их над грешниками, ни совращение добрых не должны считаться насилием нашей свободе. Отсюда только очевидна обязанность одним искать помощи, другим трезвиться и бодрствовать. Примечание. Как выпутаться грешнику из сетей греха и как устоять доброму в добре,— об этом наставления должны предлагаться в аскетике.