Бернс Роберт (4)

 Джон ячменное зерно

 Когда-то сильных три царя
 Царили заодно -
 И порешили: сгинь ты, Джон
 Ячменное Зерно!
 
 Могилу вырыли сохой,
 И был засыпан он
 Сырой землею, и цари
 Решили: сгинул Джон!
 
 Пришла весна, тепла, ясна,
 Снега с полей сошли.
 Вдруг Джон Ячменное Зерно
 Выходит из земли.
 
 И стал он полон, бодр и свеж
 С приходом летних дней;
 Вся в острых иглах голова -
 И тронуть не посмей!
 
 Но осень томная идет...
 И начал Джон хиреть,
 И головой поник - совсем
 Собрался умереть.
 
 Слабей, желтее с каждым днем,
 Все ниже гнется он...
 И поднялись его враги...
 "Теперь-то наш ты, Джон!"
 
 Они пришли к нему с косой,
 Снесли беднягу с ног
 И привязали на возу,
 Чтоб двинуться не мог.
 
 На землю бросивши потом,
 Жестоко стали бить;
 Взметнули кверху высоко -
 Хотели закружить.
 
 Тут в яму он попал с водой
 И угодил на дно...
 "Попробуй, выплыви-ка, Джон
 Ячменное Зерно!"
 
 Нет, мало! взяли из воды
 И, на пол положа,
 Возили так, что в нем едва
 Держалася душа.
 
 В жестоком пламени сожгли
 И мозг его костей;
 А сердце мельник раздавил
 Меж двух своих камней.
 
 Кровь сердца Джонова враги,
 Пируя, стали пить,
 И с кружки начало в сердцах
 Ключом веселье бить.
 
 Ах, Джон Ячменное Зерно!
 Ты чудо-молодец!
 Погиб ты сам, но кровь твоя -
 Услада для сердец.
 
 Как раз заснет змея-печаль,
 Все будет трын-трава...
 Отрет слезу свою бедняк,
 Пойдет плясать вдова.
 
 Гласите хором: "Пусть вовек
 Не сохнет в кружках дно,
 И век поит нас кровью Джон
 Ячменное Зерно!"


 Злая судьба

 Под знойным вихрем злой судьбы
 Мой свежий лист опал;
 Под знойным вихрем злой судьбы
 Мой свежий лист опал!
 
 Мой стан был прям, побег могуч,
 Мой цвет благоухал;
 В росе ночей, в блистаньи дня
 Я бодро возрастал.
 
 Но буйный вихорь злой судьбы
 Весь цвет мой оборвал;
 Но буйный вихорь злой судьбы
 Весь цвет мой оборвал!


 К полевой мыши, разоренной моим плугом
 (В ноябре 1785)

 Трусливый серенький зверек!
 Велик же твой испуг: ты ног
 Не слышишь, бедный, под собой.
 Поменьше трусь!
 Ведь я не зол - я за тобой
 Не погонюсь.
 
 Увы! с природой наша связь
 Давно навек разорвалась...
 Беги, зверек, хоть я, как ты,
 Жилец земли
 Убогий: сам терплю беды,
 Умру в пыли.
 
 Воришка ты; но как же быть?
 Чем стал бы ты, бедняжка, жить?
 Неужто колоса не взять
 Тебе в запас,
 Когда такая благодать
 В полях у нас?
 
 Твой бедный домик разорен;
 Почти с землей сровнялся он...
 И не найдешь ты в поле мхов
 На новый дом;
 А ветер, грозен и суров,
 Шумит кругом.
 
 Ты видел - блекнули поля,
 И зимних дней ждала земля;
 Ты думал: "Будет мне тепло,
 Привольно тут".
 И что же? плуг мой нанесло
 На твой приют.
 
 А скольких стоило хлопот
 Сложить из дерна этот свод!
 Пропало все - и труд и кров;
 Нигде вокруг
 Приюта нет от холодов,
 От белых вьюг.
 
 Но не с тобой одним, зверек,
 Такие шутки шутит рок!
 Неверен здесь ничей расчет:
 Спокойно ждем
 Мы счастья, а судьба несет
 Невзгоду в дом.
 
 И доля горестней моя:
 Вся в настоящем жизнь твоя;
 А мне и в прошлом вспоминать
 Ряд темных лет
 И с содроганьем ожидать
 Грядущих бед!

 К срезанной плугом маргаритке
 (В апреле 1786)

 Цветок смиренный полевой!
 Не в добрый час ты встречен мной:
 Как вел я плуг, твой стебелек
 Был на пути.
 Краса долины! я не мог
 Тебя спасти.
 
 Не будешь пташки ты живой,
 Своей соседки молодой,
 Поутру, только дрогнет тень,
 В расе качать,
 Когда она румяный день
 Летит встречать.
 
 Был ветер северный жесток,
 Когда впервые твой росток
 Родную почву пробивал;
 В налете гроз
 Ты почку раннюю склонял,
 Под бурей взрос.
 
 От непогод цветам садов
 Защитой стены, тень дерев.
 Случайной кочкой был храним
 Твой стебелек;
 В нагих полях ты взрос незрим
 И одинок.
 
 Ты скромно в зелени мелькал
 Головкой снежною; ты ждал
 Привета солнышка, - и вдруг
 Во цвете сил
 Тебя настиг мой острый плуг -
 И погубил.
 
 Таков удел цветка села -
 Невинной девушки: светла
 Душой доверчивой, живет
 Не чуя бед;
 Но злоба срежет и сомнет
 Прекрасный цвет.
 
 Таков удел певца полей:
 Среди обманчивых зыбей
 По морю жизни он ведет
 Свой хрупкий челн,
 Пока под бурей не падет
 Добычей волн.
 
 Таков удел в борьбе с нуждой
 Всех добрых: гордостью людской
 И злом на смерть осуждены,
 Они несут -
 Одних небес не лишены -
 Кровавый труд.
 
 Над маргариткой плачу я...
 Но это доля и моя!
 Плуг смерти надо мной пройдет
 И в цвете лет
 Меня подрежет - и затрет
 Мой слабый след.


 * * *

 Джон Андерсон, сердечный друг!
 Как я сошлась с тобой,
 Был гладок лоб твой и как смоль
 Был черен волос твой.
 Теперь морщины по лицу
 И снег житейских вьюг
 В твоих кудрях; но - бог храни
 Тебя, сердечный друг!
 
 Джон Андерсон, сердечный друг!
 Мы вместе в гору шли,
 И сколько мы счастливых дней
 Друг с другом провели!
 Теперь нам под гору плестись;
 Но мы рука с рукой
 Пойдем - и вместе под горой
 Заснем, сердечный мой!



 ПАХАРЬ

 Вешнее солнце взошло над землей.
 Пахарь-красавец идет за сохой.
 Тихо идет он и громко поет:
 "Кто-то весною как пахарь живет?"
 
 Резвая пташка летит в небеса;
 Рано проснулась: на крыльях роса.
 С пахарем пташка поутру поет;
 К ночи подруга в гнезде ее ждет.