- 782 Просмотра
- Обсудить
Павел Воронков. В отчаянии. Жизнь Франца Кафки
В "Дневнике" от 15 сентября, день помолвки его сестры Валли, есть
странная фраза: "Любовь между братом и сестрой - повторение любви между
матерью и отцом". Не является ли это признанием в кровосмесительном чувстве?
Это было бы трудно отрицать, тем более, что вскоре эта тема возобновляется в
"Превращении".
13 августа 1912 года в девять часов вечера Кафка встречает девушку из
Берлина, которую зовут Фелица Бауэр. Началась наиболее жестокая драма его
жизни.
Кто была Фелица Бауэр? Представить ее можно лишь по письмам, написанным
ей Кафкой. Похоже, что за время долгого приключения, в котором она оказалась
по воле судьбы, она проявила если не понимание, то по меньшей мере
осторожность и терпение. Лишь значительно позднее она пыталась, впрочем,
безуспешно, вырваться из адского круга, в который вовлекал ее Кафка. Когда
Кафка встретил ее в 1912 году, ей было двадцать пять лет. Сначала она была
стенографисткой-машинисткой в магазине пластинок; потом в 1909 года она
вошла в дело по продаже диктофонов, и здесь весьма преуспела. По правде
говоря, в самой Фелице нет ничего, кроме усердия и банальности, она не очень
интересна. Но столь ли важно, какой она была в действительности? Для Кафки
она была такой, какой он ее однажды встретил и наудачу впустил в свою
судьбу. Черты ее лица, движения ее души ничего не значили.
Кафка всегда пишет гораздо лучше, чем говорит. "Письма к Фелице"
открывают нового Кафку, который отдается языку и послушно следует за ним.
"Прежде чем пойти спать, /.../я еще хочу, потому что ты меня об этом просишь
и потому что это так легко, сказать тебе на ухо, как я тебя люблю. Я тебя
так люблю, Фелица, что желал бы обрести способность жить вечно, если бы мог
быть рядом с тобой".
Но что это была за любовь? Конечно, ее хватало на то, чтобы полностью
заполнить сознание Кафки и чтобы разрушить его жизнь. Но кого он любил?
Далекую и почти воображаемую возлюбленную, тень на горизонте. Кафка страстно
любит любовь, которую он испытывает к этой тени.
Когда Кафка вновь встречается с Фелицей на Пасху 1913 года, эта
корреспонденция составляет уже том в триста страниц убористой печати. Между
Фелицей и Францем нет ничего, кроме слов, целой горы слов. Писание является
страданием для автора этих писем, оно же есть инструмент пыток для их
получателя. Сколько напрасных упреков, о которых тотчас же приходится
сожалеть, сколько бесполезных слез, сопровождаемых беспомощными извинениями:
"...моего захудалого здоровья едва хватает для меня одного, его вряд ли
хватит для семейной жизни и уже тем более для отцовства".
Между тем время проходит и приближается Новый год. Естественно
предположить, что Кафка воспользуется этими небольшими каникулами, чтобы
вновь увидеть возлюбленную, с которой он едва знаком. Ничего подобного.
Похоже, он боится заменить созданного идола реальностью. Страх стремится
наполнить содержанием искусственную любовь. Какое чувство, кроме жалости,
могла испытывать Фелица Бауэр? Переписка, несмотря на усилия обоих, вела ко
лжи.
Между тем приближается Пасха, и, следовательно, снова возникает
возможность поездки в Берлин. Кафка колеблется, прибегает к уверткам, но в
последний момент решается. После этой встречи, столь долго откладываемой и
столь плохо прошедшей, Кафка, похоже, не затаил никакой обиды. Фелица и он
лишь поспешно договорились встретиться на Троицу. 1 апреля Кафка пишет: "Мой
настоящий страх заключается в том, что я никогда не смогу владеть тобой".
Фелица стремится как можно вежливее выбраться из лишенной смысла авантюры.
Тем временем виды на Троицу складывались неважно. Кафка, которого откровенно
пытаются отговорить от поездки, упорствует в своем решении. Третья встреча с
Фелицей оказывается катастрофической. Ему с трудом удается ее увидеть, и
семья Бауэр смотрит на этого докучливого человека, как он скажет сам по
возвращении, с некоей фаталистической покорностью.
Вдруг 16 июня он ни с того ни с сего просит руки у Фелицы. Она
соглашается сразу и без колебаний. Кафка попадает в собственную ловушку. Он
просит невозможного, и невозможное ему предоставлено. Он умоляет ее не
торопиться, он снова перечисляет ей свои недостатки и мании - он явно хочет
ее обескуражить. Кафка пишет отцу Фелицы, которого вначале хотел посвятить в
свои сексуальные проблемы. Из Венеции он посылает 16 сентября письмо Фелице,
которое, по его мнению, должно быть последним. "Я здесь один, однако у меня
такое чувство, будто я нахожусь в состоянии, которое я должен испытывать до
самого моего конца". "Что делать, Фелица? Нам надо расстаться". "Мне
препятствием служит страх, непреодолимый страх, страх перед возможностью
быть счастливым, наслаждение и приказ мучить себя ради высшей цели". Вот что
принесла любовь - настоящая или мнимая, в конечном итоге, безусловно,
настоящая, которую он питал к Фелице: эта любовь открыла его самому себе.
x x x
Фелица в первые дни октября направляет к Кафке одну из своих подруг,
Грету Блох, молодую женщину двадцати одного года, физически привлекательную,
с живым умом и весьма заинтересованную тем, что Франц ей рассказывает.
Переписка с Гретой Блох длится ровно год. В течение этого времени они
видятся лишь три раза. Так что Грета в свою очередь становится далеким
другом, тенью.
Потому Франц вновь просит руки Фелицы. Мольбы, которые сегодня нельзя
читать без грусти, несомненно, лишь раздражают Фелицу, которая отныне
приняла решение. И тут вдруг, несомненно, из-за изнурения, из-за усталости
все меняется. Кафка отправляется в Берлин, и там наконец все решается.
Фелица и Франц обручаются. Дойдя до подножия стены, Кафка видит то, к чему,
как он полагал, стремился, и пугается. Он боится обуржуазиться или, короче
говоря, он боится самого брака. Кафка обстоятельно размышляет над решением,
которое могло бы вырвать его из оцепенения и печали и приходит к выводу, что
самым важным для него было бы покинуть Прагу и предпочтительно переселиться
в Берлин и, может быть, изменить профессию. Он охотно стал бы журналистом.
Разрыв с Фелицей освободил его от навязчивой идеи жениться.
x x x
В то время, когда Кафка писал первые страницы "Процесса", разразилась
мировая война. Кафка остается абсолютно безразличен к ней. Наблюдаемая
вокруг патриотическая лихорадка его только угнетает. Вместо того чтобы
участвовать во всеобщем энтузиазме, он еще больше замыкается в себе. "Я
обнаруживаю в себе только мелочность, нерешительность, зависть и ненависть к
воюющим, которым я страстно желаю всех бед". Все его друзья были
мобилизованы, даже Макс Брод, наполовину калека. Кафка надеялся быть
призванным в свою очередь. Он хотел разделить общую судьбу, быть наконец-то
интегрированным в общество. Его признали годным для вспомогательной службы,
но в конце 1917 года у него проявилась болезнь, и жизнь отныне для него
принимает новое течение. Война так и не оторвала его от фантазмов.
В тридцать один год ему впервые предстоит покинуть столь ненавистный
семейный очаг. Однако уход не принес ему освобождения. В течение почти трех
лет он будет переезжать из одной квартиры в другую, везде оставаясь
недовольным, везде страдая от шума или ощущая себя заключенным в четырех
стенах. В начале марта 1917 года Кафка переселяется во дворец Шенборн.
Именно здесь пять месяцев спустя случится легочное кровотечение, которое
выявит туберкулез обоих легких.
x x x
8 июля 1916 года наступает новый поворот в жизни Кафки: согласие с
Фелицей, на которое они уже не смели надеяться, было достигнуто. Что же
произошло? Впервые Кафка ощутил, что Фелица его приняла таким, каким он был.
Вот Кафка, наконец признанный, оправданный, свободный быть самим собой. И
все же с середины июля волнение снова пронизывает каждую фразу: это время,
когда он сочиняет наполненные болью рассказы. 20 августа он вновь составляет
таблицу из двух колонок, чтобы сравнить положительные и отрицательные
стороны женитьбы: маятник, похоже, склоняется в сторону холостяцтва, оно по
крайней мере позволяет "остаться чистым". Здесь впервые он представляет себя
местом конфликта между своими мозгом и сердцем. Близость женитьбы оживила в
нем все комплексы и страхи. В начале июля 1917 года Фелица приезжает в Прагу
и они отмечают второе обручение. Месяц спустя случилось легочное
кровотечение. Ему предшествовали небольшие кровохаркания, которым Кафка не
придавал особого значения. Он погибал от конфликта, который сознательно
культивировал против себя самого. В одном из последних писем, адресованных
Фелице, одном из самых прекрасных из написанных им, он добавляет к этим
рассуждениям достаточно радикальное осуждение себя самого, согласно которому
его болезнь есть следствие лжи, в которой он так долго жил. Нынешние врачи
допускают, что причиной заболевания туберкулезом может иногда явиться
"психосоматический" момент. Кафка, со своим обостренным даром предвидения,
предчувствовал это. Он с самого начала знает, что поразившая его болезнь
неизлечима. Кафка навсегда отвернулся от Фелицы. Некоторое время спустя
Фелица вышла замуж. У нее было двое детей, и закончила она свою жизнь в
Америке. Говорят, что ее потомки проклинают имя Кафки.
x x x
Цюрау не рай. Но Франц мало-помалу привыкает к существованию здесь,
одновременно деревенскому и праздному, принимая болезнь как подругу, а
смерть как горизонт. Он проведет здесь восемь неплодотворных месяцев - до
мая 1918 года. В Европе в это время происходят важные события: подписано
перемирие, создано государство Чехословакия. Так как Кафка не ведет больше
дневника, то в том, что он пишет, нет и следа этих великих перемен. Болезнь,
личные заботы не оставляют ни малейшего места для политических размышлений.
Семьей Кафки принимается решение отправить его в Шелезен. Когда он
прибывает туда в декабре 1918 года, сопровождаемый матерью, то находит дом
пустым, он - единственный пансионер отеля. Кафка возвращается в Прагу на
Рождество, затем вновь отправляется в Шелезен в январе 1919 года. В этот раз
в отеле есть еще одна пансионерка, любительница кино, оперетты и комедии,
пудры и фиалок, в целом очень невежественная, скорее веселая, чем грустная,
относится к категории продавщиц магазина и вместе с тем честная до глубины
сердца, порядочная, бескорыстная, физически не без красоты, подобная мошке,
порхающей вокруг лампы... Эта девушка Юлия Вохрыцек. В момент знакомства с
Кафкой ей было двадцать восемь лет. Едва вернувшись в Прагу, они начинают
встречаться. Юлия, согласно Кафке, не желала брака. Она отказалась также от
планов иметь детей. Но для Кафки не существует никакого другого подлинного
отношения между мужчиной и женщиной, кроме брака, никакого другого будущего,
кроме семейной ситуации с большим, по возможности, количеством детей. Потому
он все-таки просит ее выйти за него замуж. Юлию, похоже, нетрудно было
переубедить: она согласилась с мыслью о браке. Они принимаются за поиски
жилья, публикуют объявление о бракосочетании. Герман Кафка взрывается:
замысел его сына кажется ему неразумным. Именно по случаю этого события, и
только лишь из-за него, Кафка решается в ноябре 1919 года написать
знаменитое "Письмо отцу". За строчками этого сочинения нельзя не ощутить
жестокой травмы. Быть может, оттолкнули Кафку упреки и сарказмы,
обрушившиеся на него в один из тех редких моментов, когда он почувствовал
себя "примиренным с сексом". В конечном итоге он пользуется предлогом, чтобы
разорвать готовящийся брак. Они должны были пожениться в воскресенье; в
пятницу они узнают, что не могут располагать квартирой, на которую
рассчитывали. Несомненно, эта неурядица была расценена как знак судьбы,
поскольку они тотчас же отказались от планов, возведенных с такой
предусмотрительностью.
Через несколько лет после связи с Кафкой Юлию встречают в Велеславене,
где ее след окончательно теряется. Велеславен, как известно, -
психиатрическая клиника.
x x x
В первые месяцы 1920 года Кафка останавливается на Южном Тироле. Едва
устроившись, Кафка завязывает переписку с Миленой Есенской, которая только
что взялась перевести на чешский язык некоторые его рассказы. Наконец-то в
столь печальной и исполненной неудовлетворенности жизни намечается просвет,
который превратился вскоре в пожирающее, опустошительное пламя. Любви к
Милене не суждено было угаснуть, но период всепоглощающей страсти длится
лишь несколько месяцев.
Кафка едва представлял, кто такая Милена. Ей тогда было двадцать три
года, но за спиной у нее уже была бурная жизнь. С лицейских времен у нее
завязывается дружба с двумя соученицами - Сташей Прохазковой и Ярмилой
Амброжовой, которая продолжается и в период связи с Кафкой. Сташу и Милену
часто называли "сиамскими сестрами", и слухи приписывали им лесбиянские
наклонности. Милена иногда доходит до того, что крадет у отца-медика
несколько доз кокаина. Кстати, в ее жизни наркотики появляются неоднократно.
Мало-помалу жизнь уводила ее в сторону богемы. Милена всегда была без гроша,
брала деньги не считая и разорялась на подарках и легкомысленных покупках.
Милена также содержалась в Велеславене до марта 1918 года, еще семь месяцев
после своего совершеннолетия. Затем она покидает психиатрическое заведение и
выходит замуж за Эрнста Поллака. Супружеская пара вскоре перебирается в
Вену, но их брак не замедлил разладиться. Милена пишет различные статьи во
многие журналы Праги. Временами нищета столь велика, что ей приходится
подряжаться на вокзале грузчиком. Это отражается на ее здоровье, она кашляет
кровью.
Впервые перед Кафкой женщина, с которой у него устанавливается
подлинное взаимопонимание. Слова Кафки находят отзвук. Он сам восхищается
маленькими текстами Милены. Он открывает в Милене переплетение
интеллигентности и страстного чувства. Для Кафки любовь и страх всегда
неразлучны, а этот опыт любви приходит слишком поздно.
Очень скоро встает вопрос о встрече между Миленой и Францем: он долго
сомневается, но в конечном счете решается. Четыре венские дня стали
восхитительными. Он никогда не знал лучшего момента, чем тот, который
пережил, лежа в траве рядом с Миленой, прислонясь головой к ее обнаженному
плечу. Чувство в нем очищено до такой степени, до такой степени отмыто от
всякой грязи, что он может достаточно легко вообразить супружество втроем, с
Миленой и Поллаком. Он не испытывает ни малейшей ревности к мужу, которого
Милена, что бы она ни говорила, продолжает любить. Тем временем Милена
должна отправиться на какое-то время на лечение в деревню, и она желает до
отъезда встретиться с Кафкой по меньшей мере еще раз. В конце концов они
решают увидеться на границе, в Гмюнде, где вокзал находится в Чехословакии,
а город - на австрийской территории. Милена и Кафка встречаются там в
субботу 14-го и в воскресенье 15 августа. Что тогда произошло? Несомненно,
самый вульгарный, самый банальный и, впрочем, наиболее ожидаемый эпизод:
Кафка уже до встречи писал, что страшится "гмюндской ночи". Судя по всему,
этой ночью появились старые демоны, или, скорее, они никогда и не исчезали и
снова продемонстрировали свое присутствие. Скорбь отбрасывает Кафку в его
семейный ад. "Любовь, ты нож, которым я причиняю себе боль".
Милена не может решиться покинуть Поллака, который к тому же болен, -
она на это решится лишь четыре года спустя. И, главное, она не может принять
квази-монашескую жизнь, которая ожидала бы ее рядом с Кафкой. Она хочет
ребенка, она хочет, как она говорит, остаться близкой к земле. А Франц Кафка
высказывает перед Максом Бродом выстраданное всей жизнью наблюдение: он
может желать лишь женщин, которых не любит.
x x x
В начале января 1922 года Франц оказывается в самом тяжелом состоянии.
Он переживает такой нервный срыв, каких раньше не бывало. Безбрачие - это
ежедневно возобновляемая пытка, неизлечимая болезнь: "Сизиф, - пишет Кафка,
- был холостяком". Это секс является причиной всего. Всегдашний страх увел
его от жизни. Впрочем, Кафке, который постоянно пребывал в борьбе с
неврозами, безумие никогда не угрожало. И он это хорошо знал.
Этой суровой действительностью, похоже, готов был завершиться его путь,
когда внезапно наметился неожиданный поворот. С наступлением хорошей погоды
в 1923 году Кафка мечтает снова покинуть Прагу. Местом отдыха выбран Мюритц
на Балтике. В Мюритце случайно оказался лагерь отдыха берлинского еврейского
Дома. Франц вдруг оказывается среди эмигрировавшей с Востока прекрасной
еврейской молодежи, к которой тотчас же проникается симпатией. "Когда я
нахожусь среди них, я чувствую себя не счастливым, но на пороге счастья".
Здесь, главное, есть Дора Диамант, которая станет подругой Кафки на
одиннадцать оставшихся ему прожить месяцев. Сохранились лишь два ее
портрета, на них она предстает очень юной девушкой, улыбающейся и радостной.
Ей суждено было озарить последние месяцы жизни Франца Кафки. Кафка только
что обрел сам себя в еврейском народе: он чувствовал себя окрыленным и
защищенным обществом, в котором ему было хорошо. С Дорой Кафка вел себя как
ребенок. Они прекрасно подходили друг другу. Однако за несколько дней до
своего отъезда из Мюритца он уже выражает свое разочарование Домом. Но
остается Дора, "чудесное существо", с которой он проводит лучшие минуты
своей жизни.
24-го сентября он уезжает в Берлин к Доре Диамант. В течение всей жизни
он вынашивал план жить в Берлине. И вот наконец он осуществляет свою мечту
на грани невозможного, когда любая надежда казалась ему немыслимой, ведь его
здоровье продолжает ухудшаться. И тем не менее всякий страх исчез из
берлинских писем, он живет в душевном спокойствии, можно сказать достигнутом
за пределами отчаяния. Это даже не смирение, но хрупкое и парадоксальное
счастье.
После шести берлинских месяцев душевного покоя и кажущегося счастья
наступают три месяца агонии. 17 марта 1924 года Макс Брод доставляет его в
Прагу в плачевном состоянии. Таким образом, Кафка снова оказался - в
последний раз - в семейном кругу. Во второй неделе апреля в сопровождении
Доры Диамант он отправляется в лечебницу "Венский Лес" недалеко от Вены.
Затем, ввиду серьезности состояния, его перемещают в университетскую клинику
профессора Хаека, расположенную в самой Вене. В середине апреля его помещают
в санаторий доктора Гофмана в Кирлинге, около Клостернойбурга. Страдания его
становятся невыносимыми. Каждому известны его слова, обращенные к врачу:
"Доктор, дайте мне смерть, иначе вы убийца".
Он умер 3 июня 1924 года в присутствии Доры и своего друга Роберта
Клопштока. Тело его было перевезено в Прагу и погребено 11 июня на еврейском
Страшницком кладбище. Несколько лет спустя рядом с ним окажутся мать и отец.
* * *
В литературном мире уход Франца Кафки прошел незамеченным. Единственным
откликом был некролог, который опубликовала Милена в пражской газете
"Народни листы". "Он был застенчив, беспокоен, нежен и добр, но написанные
им книги жестоки и болезненны. Он видел мир, наполненный незримыми демонами,
рвущими и уничтожающими беззащитного человека... Он был художником и
человеком со столь чуткой совестью, что слышал даже там, где глухие ошибочно
считали себя в безопасности". Не прошло и года, как Макс Брод опубликовал
"Процесс" и вручил, таким образом, имя Кафки последующим поколениям. Всем
известно, что, поступая так, он нарушил настоятельную волю автора,
заключавшуюся в требовании сжечь после смерти все его рукописи. Но рукописи
не горят, и "Процесс", как известно, оказался лишь первым шагом на пути
посмертного издания произведений писателя, и вскоре опубликуют все, включая
самое личное и самое тайное. Так хочет век, в котором мы живем. Макс Брод
предпочел литературу почитанию. Но кто сегодня захотел бы упрекнуть его за
это?
Жизнь Кафки, полная лишений и тревог, на первый взгляд кажется
обыденной. Но если посмотреть глубже, то поймешь, что не было жизни более
романтической и более несчастной.
Павел Воронков,
ноябрь 2000.
Теги
Похожие материалы
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.