Шекспир. Мера за меру (3)

 Лючио

 Что это, Клавдио? Как попал в неволю?

 Клавдио

 Большую слишком волю дал себе.
 Как за обжорством неминуем пост,
 Так злоупотребленье вольной волей
 Ведет в неволю, друг мой Лючио.
 Видал ты крысу, что обожралась
 Отравою палящей? В грешной жажде
 Вот так и мы - пьем, пьем, и тут нам смерть.

 Лючио

 Если бы арест мог сделать меня таким мудроречивым, я бы тут же отдался
в руки своим кредиторам. Только, честно говоря, лучше гулять дураком на
свободе, чем сидеть разумником в тюрьме. А в чем преступленье твое, Клавдио?

 Клавдио

 Преступно и произнести то слово.

 Лючио

 Но не убийство ж?

 Клавдио

 Нет.

 Лючио

 Блудодеяние?

 Клавдио

 Зови хоть так.

 Тюремщик

 Идемте, господин. Стоять не велено.

 Клавдио

 Будь добр, одну минуту погоди. -
 Еще два слова, Лючио.

 Лючио

 Хоть сотню,
 Если они помогут. - Почему
 Такая вдруг охрана блудодеям?

 Клавдио

 Джульетту знаешь ты. Так вот: мы с нею
 Помолвились и в брачную постель
 Легли. А брака заключать не стали,
 Все внешние обряды отложив
 До времени: приданое Джульетты,
 Хранящееся в сундуках родни,
 Хотели обеспечить умолчаньем.
 Но тайна обоюдных наслаждений
 Нежданно обозначилась на ней,
 Моей жене.

 Лючио

 Беременна?

 Клавдио

 К несчастью.
 А наш наместник новый то ли сбит
 Внезапным повышеньем с панталыку,
 То ль, государство оседлавши, он
 Тут же коня пришпорил, чтобы сразу
 Почувствовалась сила седока;
 Присуще ль должности самой тиранство,
 От высоты ль вскружилась голова,
 Не знаю я, - но этот наш властитель
 Восстановил все кары, весь закон,
 Что, как заржавый панцирь на стене.
 Лет девятнадцать провисел забыто,
 И дремлющие дряхлые запреты
 На мне, злосчастном, обновить решил -
 Ради тщеславья, одного тщеславья.

 Лючио

 Да, не иначе; и голова твоя так шатко держится теперь на плечах, что
любая влюбленная крестьяночка могла бы сдуть ее своими вздохами. Пошли весть
герцогу, воззови к нему.

 Клавдио

 Я пробовал, но неизвестно, где он.
 Прошу тебя, услугу окажи:
 Моя сестра сегодня в монастырь
 Вступает послушницей; передай ей,
 Что надо мною смертная гроза,
 Что умоляю, пусть она пойдет
 К суровому наместнику и сердце
 Его смягчит. Надеюсь на нее
 Я очень сильно. Юностью своей
 Она без слов обезоружить может,
 Да и разумным словом, коль возьмется.
 Уговорить способна, убедить.

 Лючио

 Дай-то бог; а иначе блудникам совсем будет беда, и ведь жаль же, чтобы
ты так по-глупому проиграл свою жизнь в эту нашу игру, в "тык-тык". Я прямо
к твоей сестре отсюда.

 Клавдио

 Спасибо.

 Лючио

 Не пройдет и двух часов.
 Как там уж буду.

 Клавдио

 Ну, веди, тюремщик.

 Уходят.


 Сцена III

 В монастыре.
 Входят герцог и брат Фома.

 Герцог

 Нет, этого, святой отец, не думай.
 Поверь, вихлявая стрела любви
 Здравое сердце поразить бессильна.
 Я у тебя прибежища прошу
 Не для утехи тайной, пылко-юной,
 А для серьезной цели.

 Брат Фома

 Для какой же,
 Нельзя ль узнать?

 Герцог

 Ты знаешь лучше всех,
 Как я всегда любил уединенье
 И удалялся от собраний светских,
 Где роскошь, и незрелость, и разгул.
 И ныне передал я Анджело,
 Воздержному и строгому душою,
 Всю власть мою над Веной. Он считает,
 Что я уехал в Польшу, - слух такой
 Мной пущен по народу. Но зачем же,
 Ты спросишь, это все?

 Брат Фома

 Да, государь?

 Герцог

 Суровы кары нашего закона -
 Иначе своеволья не смирить, -
 Но вот уж полтора десятка лет
 Они в забвенье; лев отяжелелый
 Из логова на ловлю не выходит.
 Так неразумно любящий отец
 Пучок березовых повесит прутьев
 Для устрашенья - но в конце концов
 Становится посмешищем детей
 Висящая бездейственная розга.
 Так и устав без примененья мертв.
 Распущенность хохочет над законом,
 Дитя колотит няньку; прахом весь
 Пошел порядок.

 Брат Фома

 Но могли же вы
 Вернуть и сами силу правосудью,
 И вышло это бы у вас грозней,
 Чем у наместника.

 Герцог

 Вот тем и худо.
 И произволом было б сочтено.
 Ведь сам я распустил бразды правленья
 И послабленье дал дурным делам -
 И значит, сам велел так поступать.
 А нынче бью за это и караю?
 Вот потому-то Анджело назначен
 Вершить расправу. Я же, чтобы сан
 Владычный уберечь от поношенья,
 Останусь в стороне. Переоденусь
 Монахом твоего монастыря
 И, навещая и народ и знать,
 Понаблюдаю за его правленьем.
 Дай мне, пожалуйста, монашью рясу
 И научи, как в ней себя вести.
 Потом я изложу еще причины;
 Теперь добавлю только лишь одно:
 Наш Анджело так праведно-суров,
 Так не дает куснуть себя злословью,
 Так чист, как будто в жилах не живая
 Кровь у него, как будто для него
 Хлеб не вкуснее камня. Поглядим,
 Не сделает ли власть его другим.
 (Уходят.)