ВОЛЯ К ВЛАСТИ. ОПЫТ ПЕРЕОЦЕНКИ ВСЕХ ЦЕННОСТЕЙ (32)

232 Просмотра

ГНОСЕОЛОГИЯ ( 1 ) ( 2 ) ( 3 ) ( 4 ) / ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ
ГРУППА / ГРУППОВОЕ / КОЛЛЕКТИВ / КОЛЛЕКТИВНОЕ / СОЦИАЛЬНЫЙ / СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ
ПСИХИКА / ПСИХИЧЕСКИЙ / ПСИХОЛОГИЯ / ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ / ПСИХОАНАЛИЗ
РИТОРИКА \ КРАСНОРЕЧИЕ \ РИТОРИЧЕСКИЙ \ ОРАТОР \ ОРАТОРСКИЙ

FRIEDRICH WILHELM NIETZSCHE / ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ НИЦШЕ

НИЦШЕ / NIETZSCHE / ЕССЕ HOMO / ВОЛЯ К ВЛАСТИ / К ГЕНЕАЛОГИИ МОРАЛИ / СУМЕРКИ ИДОЛОВ /
ТАК ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА / ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА / ЗЛАЯ МУДРОСТЬ / УТРЕННЯЯ ЗАРЯ /
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ / СТИХИ НИЦШЕ / РОЖДЕНИЕ ТРАГЕДИИ

Фридрих Вильгельм Ницше

ФРИДРИХ НИЦШЕ
ВОЛЯ К ВЛАСТИ
ОПЫТ ПЕРЕОЦЕНКИ ВСЕХ ЦЕННОСТЕЙ

Мир, пусть это уже и не бог, должен обладать божественной творческой силой, способностью бесконечного превращения; он должен произвольно возбранять себе обратное попадание в какую-либо из своих старых форм; он должен иметь не только намерение, но и средства оберегать себя от всякого повторения; следовательно, он должен в любой миг любое из своих движений контролировать на предмет избежания целей, окончательных состояний и повторений — со всеми последствиями, вытекающими из подобного непростительно-безумного способа мышления, а вернее, желания. Это всё ещё старый религиозный способ мышления на принципах желательности, своего рода тоска по вере, что хоть в чём-нибудь мир всё-таки должен походить на старого, любимого, бесконечного, безгранично-творческого боженьку, та тоска Спинозы, что выражается в изречении «deus sive natura» [255] (он-то ощущал это даже как «natura sive deus» [256] ). Каковы, однако, принцип и вера, посредством которых определённее всего можно сформулировать решающий поворот, достигнутый ныне перевес научного духа над духом религиозным, бого-сочиняющим? Не гласит ли он: мир как силу нельзя помыслить безгранично, ибо он не может быть так помышлен — мы запрещаем себе понятие бесконечной силы как несовместимое с понятием «сила». Итак — способности к вечной новизне у мира тоже нет. 1063 Принцип существования энергии требует вечного возвращения. 1064 То, что состояние равновесия никогда не достигается, доказывает, что оно невозможно. Но в неопределённом пространстве оно должно быть достижимо. Равно как и в шарообразном пространстве. Строение пространства должно быть причиной вечного движения, наконец, всякого «несовершенства». Что «сила» и «покой», «пребывание равным себе» — противоречат друг другу. Мера силы (как величина её) — постоянна, но сущность её текуча. «Безвременность» отвергнуть. В определённом моменте силы задана абсолютная обусловленность нового распределения всех её сил: она не может останавливаться. «Изменение» в самой сущности её, а значит, и временность; чем, однако, только ещё раз понятийно устанавливается необходимость изменения. 1065 Некий император непрестанно напоминал себе о бренности всех вещей, дабы не придавать им слишком большой важности и сохранять спокойствие среди них. Мне же, наоборот, кажется, что всё вокруг неимоверно значимо и ценно, чтобы быть столь быстротечным: я ищу вечности для всего и вся: позволительно ли драгоценные благовония и вина выливать в море? — Утешение моё в одном: всё, что было — вечно: море всё выплеснет обратно {473}. 1066 Новая концепция мира. 1. Мир существует; он не есть нечто становящееся и нечто преходящее. Или, вернее: он есть нечто становящееся и нечто преходящее, но он никогда не начинал становиться и никогда не переставал преходить — он сохраняется и в том, и в другом... Он живёт сам собою: его экскременты — это его питание. 2. Гипотеза о сотворённом мире не должна заботить нас ни одной секунды. Понятие «сотворить» сегодня абсолютно неопределяемо и невоспроизводимо; это уже только слово, рудимент времён суеверия; а просто словом ничего не объяснишь. Последние попытки дать концепцию мира, который начинается, предпринимались недавно и неоднократно при помощи логической процедуры — в большинстве случаев, как нетрудно догадаться, не без теологической мысли в подоплёке. 3. В последнее время неоднократно пытались в понятии «временная бесконечность мира», обращённом назад, усмотреть противоречие: его даже находили — тою, правда, ценой, что голову путали с хвостом {474}. Ничто не может помешать мне, ведя отсчёт назад от этого вот мгновенья, сказать: «я при этом никогда не дойду до конца» — точно так же, как если бы я с этого же мгновения начал отсчёт вперёд, в бесконечность. Только если бы я хотел сделать ошибку, — а я остерегусь её делать, — и приравнял бы это вполне корректное понятие regressus in infinitum [257] к абсолютно невоспроизводимому понятию бесконечного progressus [258] до данного мгновения, до сейчас, только если я положу себе направление (вперёд или назад) логически индифферентным, вот тогда я вместо головы, то есть данного мгновения, получу в руки хвост: но лучше предоставить это вам, милейший господин Дюринг!.. 4. На эту мысль я натолкнулся у предыдущих философов: всякий раз она, эта мысль, определялась другими задними мыслями (по большей части теологическими, в пользу creator spiritus [259] ). Если бы мир вообще мог застыть, высохнуть, вымереть, стать ничем, превратиться в ничто, или если бы он мог достичь состояния равновесия, или если бы он вообще имел какую-то цель, заключавшую бы в себе прочность, неизменяемость, раз-и-навсегда данность (короче, говоря метафизически: если бы становление могло вылиться в бытие или в ничто) — то такое состояние уже было бы достигнуто. Но оно не достигнуто — из чего следует... Это единственная наша определённость, которую мы держим в руках и которая может служить нам коррективом против множества в принципе возможных гипотез устройства мира. Если, к примеру, механизм {475} не может уйти от логического вывода о финальном состоянии, который извлёк из него Томсон {476}, значит, тем самым механизм опровергнут. 5. Если мир позволительно помыслить как определённую величину силы и как определённое число центров силы, — а всякое другое представление остаётся неопределённым и, следовательно, непригодным, — то из этого следует, что в той великой игре в кости, с какой можно сравнить его существование, ему, миру, суждено проделать поддающееся исчислению количество комбинаций. В бесконечном времени любая из возможных комбинаций рано или поздно, но когда-нибудь была бы достигнута; больше того — она была бы достигнута бесконечное число раз. А поскольку между каждой «комбинацией» и её следующим «возвращением» должны были бы пробежать вообще все из ещё возможных комбинаций и каждая из этих комбинаций обуславливает собою целую последовательность комбинаций в том же ряду, то тем самым был бы доказан круговорот абсолютно идентичных рядов: мир как круговорот, который бесконечное число раз уже повторился и который ведёт эту свою игру до бесконечности. — Эта концепция не безусловно механистическая: ибо если бы она была таковой, то обусловила бы не бесконечное возвращение идентичных случаев, но финальное состояние. Но поскольку мир его не достиг, мы должны считать этот механизм несовершенной и промежуточной гипотезой. 1067 Так знаете ли вы теперь, что есть «мир» для меня? Показать вам его в моём зеркале? Вот этот мир: исполин силы, без начала и без конца, прочная, литая громада силы, которая не становится ни больше, ни меньше, которая не расходуется, не тратится, только превращается, оставаясь как целое величиной неизменной, хозяйство без расходов и издержек, но и без прироста, без прихода, замкнутое в «ничто» как в свою границу, — ничего растекающегося, ничего расточаемого, ничего бесконечно растяжимого, — но как определённая сила, вложенная в определённое пространство, притом не в такое пространство, которое где-либо было бы «пустым», — скорее как сила повсюду, как игра сил и силовых волн, одновременно единое и многое, здесь вздымаясь и одновременно там опадая, море струящихся в себе и перетекающих в себя сил, в вечной метаморфозе, в вечном откате, с неимоверными выплесками долголетних возвращений, в вечном приливе и отливе своих преображений, из простейшего возносясь к многообразнейшему, из тишайшего покоя, холода и застылости — к магме, неистовству, забвению и опровержению самого себя, а потом снова возвращаясь из этой полноты к простому, из игры противоречий — к радости согласия, самое себя утверждая в этой равности своих путей и лет, самое себя благословляя как то, что вечно должно возвращаться, как становление, которое не знает пресыщаемости, устали и неохоты; — этот мой дионисийский мир вечного само-сотворения, вечного само-разрушения, этот таинственный мир двойного вожделения, это моё «по ту сторону добра и зла», без цели, если цель не лежит в счастье круга, без воли, если только петля возвращения к самому себе не имеет доброй воли, — хотите знать имя этому миру? Решение всех ваших загадок? Свет и для вас, о вы, потаённейшие, сильнейшие, самые бесстрашные и самые полуночные? Этот мир есть воля к могуществу и — ничего кроме этого! И вы сами тоже суть та же воля к могуществу — и ничего кроме этого! Заключительные замечания [260] Первую попытку связать свои основные философские воззрения в одно целое, в форме большого прозаического сочинения, мой брат, по всем вероятиям, предпринял ещё в 1882 году. По крайней мере в рукописях той эпохи мы находим целый ряд разнообразных планов, содержащих указания на это, как, например, следующий: Грядущее Пророчество A. Самопреодоление морали. B. Освобождение. C. Середина и начало гибели. D. Признаки полдня. E. Добровольная смерть. Впрочем, достаточно перечесть наброски в посмертных работах, помещённых в V томе этого издания; из них мы, к удивлению нашему, увидим, что одна из воспроизведённых там записей, относящаяся к зиме 1881/82 года, содержит значительную часть мыслей, положенных в основание помещённой в этом томе «Воли к власти». В особенности плодотворным затем оказалось в этом отношении лето 1884 года, когда возникли несколько больших планов и были разработаны несколько подробнее. Один из этих планов гласит: «Вечное возвращение» Предсказание Большое предисловие. Новая просветительная эпоха — старая имела характер, соответствующий демократическому стаду: уравнение всех. Новая желает указать путь властным натурам — поскольку им (как и государству) позволено всё, что стадному существу не дозволяется. Первый отдел. Новая правдивость. (Новое освещение вопроса об «истине и лжи» в живом). Второй отдел. По ту сторону добра и зла. (Новое освещение вопроса о «добре и зле»). Третий отдел. Скрытые художники. (Новое освещение вопроса об образующих и преобразующих силах). Четвёртый отдел. Самопреодоление человека. (Воспитание высших людей). Пятый отдел. Молот и великий полдень. (Учение о вечном возвращении, как молот в руках самых могучих людей.) В промежутке между приведёнными планами в рукописях попадаются самые разнообразные планы для задуманной им колоссальной работы, но «Воля к власти», как заглавие, мы находим впервые весной 1885 года, когда закончена была четвёртая часть Заратустры. По окончании «По ту сторону добра и зла», летом 1886 года, впервые перед братом с ясностью обрисовывается весь план будущего произведения. Но об этом так подробно сказано в введении, что я могу ограничиться только ссылкой на него. Там же приведены соображения, по которым мы сочли нужным положить в основание распорядка этого издания план от 17 марта 1887 года, хотя имеются ещё налицо планы и позднейшего времени. Упомянутый план от 17 марта 1887 года существует, впрочем, ещё в двух позднейших обработках, из которых мы заимствовали очень полезные указания по отношению к распорядку работы. Из этих обработок можно усмотреть, что самый план оставался в силе до начала 1888 года. Вторая обработка плана от 17 марта 1887 (лето 1887 г.) ВОЛЯ К ВЛАСТИ Опыт переоценки всех ценностей Первая книга Нигилизм (как вывод из бывших до сего времени в ходу высших ценностей). Вторая книга Критика существующих высших ценностей (уразумение того, что через них утверждало себя или отрицало). Третья книга Самопреодоление нигилизма (попытка сказать «да» всему тому, что до сих пор отрицалось). Четвёртая книга Преодолеватели и преодолённые. (Предсказание). Третья обработка (начало 1888 г.) Первая книга 1. Нигилизм, продуманный до самого конца. 2. Культура, цивилизация, двусмысленность «современного». Вторая книга 3. Происхождение идеала. 4. Критика христианского идеала. 5. Как добродетель достигает победы. 6. Стадная мораль. Третья книга 7. «Воля к истине». 8. Мораль как Цирцея философов. 9. Психология «Воли к власти». Четвёртая книга 10. «Вечное возвращение». 11. Великая политика. 12. Жизненные рецепты для нас. План 17 марта 1887 года разрабатывался сначала в Ницце, а затем в Бадиа на Лаго-Маджиоре. Оттуда мой брат переехал в Цюрих, главным образом ради имевшейся в этом городе библиотеки; но пребывание там, по-видимому, не оказалось столь плодотворным, как он того ожидал, ибо корректуры пятой книги «Весёлой Науки» и некоторые добавления к ней отнимали у него массу времени. Затем следовало с середины мая по 10 июня пребывание в Куре, давшее, как кажется, довольно обильные результаты. Собственно, он остановился там по необходимости, ввиду полученных из Энгадина известий, что там ещё держится зимняя погода и на перевале выпал новый снег. При переезде из Кура в Сильс-Мария он остановился на некоторое время в долине Ленца и написал там введение к «Воли к власти». Но вскоре, когда он уже был в Энгадине, он должен было опять отложить свою работу в сторону и приняться за обработку «Генеалогии морали». Это, естественно, заняло почти всё его рабочее время за лето 1887 года. Петеру Гасту, который просматривал корректуры, он в ответ на его восторженное письмо пишет по поводу двух первых рассуждений: «В общем вещь выходит недурна: по тону моих рассуждений Вы можете заметить, что я имею сказать кое-что большее, чем они пока содержат». В промежутках между корректурами «Генеалогии», осенью 1887 года, он опять с большим усердием работал за своим главным произведением. Бесспорно, что он ощущал при этом потребность в огромном материале; а библиотека, которую он возил с собой, и те книги, которые сохранялись в Энгадине, далеко не могли удовлетворять его требованиям. Поэтому в начале сентября 1887 года он почти решил вместо Венеции отправиться в Германию, хотя это решение и стоило ему немалых усилий. Он пишет 15 сентября Петеру Гасту о доводах за и против этого путешествия: «Я, откровенно говоря, колебался между Венецией и Лейпцигом: последний — в учёных целях, ибо мне приходится по отношению к предстоящему теперь выполнению главной задачи моей жизни ещё многому поучиться, порасспросить, почитать. Но на всё это пошла бы не одна «осень», а целая зима в Германии, и, взвесив всё, я прихожу к тому, что моё здоровье решительно не позволяет мне в этом году такого опасного эксперимента. Таким образом, мне остаётся выбор между Венецией и Ниццей: и, смотря на дело также и со стороны моего душевного состояния, я прежде всего нуждаюсь в глубоком одиночестве лицом к лицу с самим собою более настоятельно, чем в пополнении моих знаний и изысканиях для пяти тысяч различных проблем». Итак, он остался в Венеции, где несколько недель провёл с Гастом. Однако последний, насколько он помнит, не замечал, чтобы Ницше был тогда чрезмерно завален работой; очевидно, он употребил это время на отдых. Но как только он в октябре вновь вернулся в Ниццу, он принялся с крайним напряжением всех своих духовных и рабочих сил, в каком-то бурном порыве, за окончательную обработку плана своего сочинения. Он пишет от 20 декабря 1887 года Петеру Гасту: «Предприятие, в которое я ушёл с головой, представляет нечто огромное и ужасающее», — и от 6 января 1888 года: «В заключение я не могу умолчать, что всё это последнее время было очень богато для меня синтетическими воззрениями и прозрениями; моё мужество опять возросло и с ним надежда сделать «невероятное» и довести отличающую меня философскую чувствительность до самых крайних пределов». В течение этой же зимы 1887/88 гг. он сделал и первую попытку разместить свои наброски по рубрикам тогдашнего своего плана. Специально в этих целях он составил небольшой указатель, в который включил триста семьдесят два переномерованных отрывка, обозначив каждый из них определённым словом или кратким изложением его содержания, а триста из них, кроме того, римскими цифрами от I до IV, означавшими книгу по главному плану; семьдесят два номера, помещавшихся в отдельной тетради, остались нераспределёнными. Этот указатель представил для нас большую ценность, хотя мы и не всегда могли сохранить распределение по четырём книгам, так как богатый, относящийся к другим планам, материал из более поздних и более ранних времён требовал зачастую другого распорядка. Итак, в главных и основных чертах, мы следовали плану от 17 марта 1887 года, но при распределении материала по отдельным книгам принимали в соображение почти все планы, воспроизведённые здесь, в этих заключительных замечаниях. Во время пребывания брата весною 1888 года в Турине он чувствовал себя особенно хорошо и испытывал такую охоту к работе, что сделал опыт нового распределения всего подготовленного для главного его сочинения материала. Он пишет об этом Брандесу: «Эти недели в Турине, где я остаюсь ещё до 5 июня, вышли у меня удачнее, чем какие бы то ни было недели за много лет и прежде всего в философском отношении. Я почти ежедневно на час или два достигал той степени энергии, которая давала мне возможность обозревать сверху донизу всю мою концепцию в её целом: при этом проблемы во всём их огромном разнообразии являлись передо мной как бы в рельефе и в ясных очертаниях. Для этого необходим максимум силы, на который я у себя почти уже перестал рассчитывать. Уже много лет, как всё идёт своим ходом, строишь свою философию, как бобр, действуешь в силу необходимости и сам этого не знаешь; но всё это необходимо увидать так, как я это увидел теперь, чтобы поверить этому». К этому времени, по всей вероятности, относятся следующие планы: I. ВОЛЯ К ВЛАСТИ Опыт переоценки всех ценностей Часть первая: «Что имеет своим источником силу?» Часть вторая: «Что имеет своим источником слабость?» Часть третья: «Где же наши корни?» Часть четвёртая: «Великий выбор». II. ВОЛЯ К ВЛАСТИ Опыт переоценки всех ценностей I. Психология заблуждения. 1. Смешение причины и следствия. 2. Смешение истины с тем, во что верит как в истину. 3. Смешение сознания с причинностью. 4. Смешение логики с принципом действительного. II. Лживые ценности. 1. Мораль как ложь. 2. Религия как ложь. 3. Метафизика как ложь. 4. Современные идеи как ложь. III. Критерий истины. 1. Воля к власти. 2. Симптоматология падения. 3. К физиологии искусства. 4. К физиологии политики. IV. Борьба лживых и истинных ценностей. 1. Необходимость двойного движения. 2. Полезность двойного движения. 3. Слабые. 4. Сильные. О нижеследующем плане мы не знаем в точности, был ли он составлен летом 1888 года в Турине или в Сильс-Мария. Я всегда бесконечно сожалела, что он остался невыполненным, потому что он представлялся мне особенно ясным, что устранило бы весьма многие недоразумения. III. ВОЛЯ К ВЛАСТИ Опыт переоценки всех ценностей Мы гиперборейцы. Закладка фундамента проблемы. Первая книга: «Что есть истина?» 1. Психология заблуждения. 2. Ценность истины и заблуждения. 3. Воля к истине (находит своё оправдание лишь в утверждении ценности жизни). Вторая книга: Происхождение ценностей. 1. Метафизики. 2. Homines religiosi [261] . 3. Добрые и исправители. Третья книга: Борьба ценностей. 1. Мысли о христианстве. 2. К физиологии искусства. 3. К истории европейского нигилизма. Развлечение для психологов. Четвёртая книга: Великий полдень. 1. Принцип жизни («распорядок рангов»). 2. Два пути. 3. Вечное возвращение. К сожалению, мы имеем к этому плану лишь весьма неполное распределение материала, так что представлялось совершенно невозможным принять его в основание распределения чрезвычайно обильного материала. Весьма возможно, что были налицо и ещё другие распределения, но рукописи моего брата, после того как он заболел, годами лежали в Сильс-Мария без всякого призора. Тогда многое могло пропасть. В основание настоящего издания легли главным образом два оглавления, набросанные автором осенью 1886 и зимою 1887/88 годов в N.XLII и W.VIII. Сообразно им использованы следующие рукописные тетради: W от I до XVII, и кроме того тетради с заметками 1885–1888 годов и папки XXXI, XXXIII и XXXIX. Первое издание «Воли к власти» содержало 483 афоризма, настоящее заключает на 570 афоризмов более. И эти добавочные афоризмы главным образом заимствованы из собрания W.XIII, составленного моим братом в августе 1888 года специально для его большой капитальной работы и оставленного, к сожалению, при первом издании «Воли к власти», почти без внимания. Петер Гаст пишет по этому поводу во введении к XIV тому большого издания собрания сочинений: «Сборник XIII содержит 96 тесно исписанных листов, относящихся по большей части к 1887 году, частью же и к более ранним годам до 1883 года; эти листы разложены Ницше сообразно содержанию в папки, по 5–10 листов в каждой, затем сложены поперёк и снабжены заголовками глав из «Воли к власти». Не подлежит никакому сомнению, что эти отрывки включены нами в произведение во всём согласно воле Ницше, тем более, что от пропуска их пострадала бы основная внутренняя связь мыслей. И только в том случае мы считали допустимым уклонение от его указаний, когда подлежавшая включению мысль уже оказывалась налицо в другом месте». Также дали богатый запас афоризмов для предлагаемого издания и записные книжки 1885–1888 годов. К сожалению, как мы уже сказали во введении, нам было невозможно уместить всё произведение целиком в IX томе; мы были принуждены отнести обе главы третьей книги — «Воля к власти как общество и индивид» и «Воля к власти как искусство» — в десятый том; равным образом и всю четвёртую книгу — «Воспитание и дисциплина». Таким образом, настоящие замечания относятся не только к девятому, но и к десятому тому. В заключительных замечаниях к десятому тому будет речь лишь о дальнейшем развитии некоторых частей «Воли к власти» в менее объёмистое сочинение, носящее, в виде особого названия, только подзаголовок «Переоценка всех ценностей». Первое издание «Воли к власти» появилось в 1901 году; настоящее новое издание совершенно заново переработано и составлено: первая и третья книги Петером Гастом, вторая и четвёртая нижеподписавшейся. Все корректуры старательно сверены Петером Гастом с текстом оригиналов.

Елизавета Фёрстер-Ницше Веймар, сентябрь 1906