Шихирев П Н (2)

ГЛАВА 2 ИДЕЙНОЕ НАСЛЕДИЕ СОВРЕМЕННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ: ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ С ПОЗИЦИЙ НАСТОЯЩЕГО Широко известен весьма справедливый афоризм: "Новое - это хорошо забытое старое". Поучителен в качестве иллюстрации результат исследований, который в свое время (1928 г.) получил один из столпов американской социологии, а в прошлом - наш соотечественник Питирим Сорокин. Проанализировав наиболее авторитетные работы в области социальных наук, Сорокин пришел к выводу о том, что все уже говорил Конфуций. Комментируя этот факт, другой выдающийся американский социолог - Р. Мертон поставил вопрос о сомнительной пользе так называемого "адумбрационизма" или поисков идейных источников, предвосхитивших современные постановки проблем. В самом деле, какова современная польза от того, если мы установим, что первым сказал "а" не Х в 1998 году, а У в VI в. до н.э.? Представляется, что проведение интеллектуальных раскопок имеет помимо той же ценности, что и археологические раскопки, дополнительный смысл. Начнем с того, что иногда в далеком прошлом можно обнаружить необычный ход мысли, оригинальную аргументацию, постановку проблемы. Наконец, действительно заметить, что тот или иной вопрос уже давно, но так же сильно волновал исследователей, живших в иную эпоху, в иной социокультурной среде. Это означает, что стоящая за вопросом причинно-следственная связь сохранила свое значение на протяжении веков и, следовательно, имеет характер устойчивой закономерности. Но ведь наука и есть деятельность по обнаружению таких связей, т.е. законов, будь то законов природы, или законов общества, в нашем случае - законов поведения людей в системе отношений социальных субъектов: индивидов, групп, общества, человечества. В настоящее время в социальной психологии сложились несколько способов организации того огромного материала, который представляет историческую ценность в указанном выше смысле. Один из них - наиболее распространенный - выявление значимых для социальной психологии идей и тем в различных науках, а также причин 18 Введение их появления в философии, социологии, психологии, этнографии, антропологии (Андреева, Кузьмин). Другой - анализ развития предшествующих и релевантных социальной психологии разработок в отдельных, преимущественно европейских странах на определенных исторических этапах. Как правило, здесь речь идет о Древней Греции, средневековой Европе и Франции, Англии, Германии, Италии XIX веке. Иногда можно встретить попытки соединить оба способа. Тогда, как это делает, например, американский исследователь У. Саакян, мы получаем "пролог к социальной психологии", представленный социальной наукой за период от глубокой древности (обычно Древней Греции) до эпохи Возрождения, затем следует период до начала XX века, представленный вкладом различных стран, плавно переходящий в историю американской социальной психологии. Примерно та же схема выдержана и в авторитетном "Руководстве по социальной психологии" под редакцией Г. Линдзей и А. Аронсона. Еще один возможный вариант - хронологическая последовательность: от эпохи к эпохи, от века к веку. В данной работе используется описанный выше парадигмальный анализ. Это означает, что историческое интеллектуальное наследие социальной психологии рассматривается с точки зрения вклада в разработку элементов, впоследствии сформировавшихся в XX веке в определенные парадигмы. Тем самым развитие социальной психологии будет исследовано в методологическом и категориальном ключе, едином для прошлого, настоящего и, возможно, будущего. В определенном смысле историческое будет здесь подчинено логическому (прием тоже хорошо разработанный в методологии науки). Напомним, что в качестве элементов парадигмы были выделены - 1) выбор базовой науки в качестве дисциплинарной матрицы; 2) позиция по вопросу о специфике социального исследования; 3) позиция по вопросу об отношении теории и метода и ведущий метод; 4) модели человека, общества и отношения между ними; 5) понимание предмета социальной психологии и базовые категории, в которых он определяется; 6) главное исследуемое отношение в системе отношений: "индивид" - "группа" - "общество" и основные объекты, на которых оно изучается; 7) позиция по вопросу о роли социального психолога в обществе и сфера практического применения полученных данных. Добавим также, чтобы не создавать возможных ожиданий, что все эти элементы будут рассмотрены в исторической части весьма суммарно, "скороговоркой", поскольку подробный их исторический анализ - особая, весьма объемная задача, требующая (и вполне достойно) отдельной книги. Идейное наследие современной социальной психологии ... 19 Итак, первый элемент - выбор базовой науки в качестве дисциплинарной матрицы. Здесь важно отметить следующие два момента. Если обратиться к самым древним и наиболее влиятельным дошедшим до нас письменным памятникам - таким, как Библия или Махабхарата, т.е. появившимся три и более тысячелетия тому назад - то, разумеется, ни о каком выборе речи не может быть. И в этих памятниках, и на протяжении последующих веков, вплоть до эпохи Возрождения все, что могло бы представить интерес для современной социальной психологии, вписывалось в мифологию, теологию, натурфилософию. Человек, его поведение, его связи с окружающим миром не выделялись из общей картины мироздания. Однако нельзя не заметить, что когда речь шла о человеке в рамках этой широкой картины, то главным предметом рассуждения был его этос, правила и нормы должного поведения, согласующиеся с неким высшим законом, независимым от воли людей. Это мог быть закон Моисея, переданный через него Богом, или Дао - закон правильного течения событий в системе Конфуция. Их ядром была этическая система норм, правил отношений человека с другими людьми, в группе, с другими группами и обществом, соотнесенная с общим законом. Этот лейтмотив весьма характерен для таких великих философских систем как системы, построенные Платоном и Аристотелем и впоследствии развитые их последователями в Средние века как в Европе, так и в арабском мире, Средней Азии. Достаточно здесь назвать имена Августина Блаженного, Фомы Аквинского, Авиценну (Ибн Сина). В этот период воззрения на психологию и этику были слиты воедино. Эта слитность сохранилась вплоть до XVII века, когда бурное развитие политической жизни в Европе на первый план выдвинули взаимосвязь этики и политики, занимавших немалое место и в учении Конфуция. Предшественниками современной политической, т.е. социальной психологии, стали Н. Макиавелли и Т. Гоббс. В отличие от Конфуция, для которого хороший политик - это в первую очередь высоконравственный, справедливый человек, оба европейских мыслителя трактовали традиционные гражданские добродетели скорее "от противного" , либо как препятствие на пути к власти (Н. Макиавелли), либо как навязанные гражданину насильственно, под страхом наказания. Исторически проблема выбора научной дисциплины была обусловлена прогрессирующей дифференциацией социального знания и формированием в XIX веке двух социальных наук: социологии и психологии. Она связана, соответственно, с именами французского социолога О. Конта, считающегося основателем современной социологии, и немецкого психолога В. Вундта, первым предпринявшим фундамен-20 Введение тальную попытку исследовать роль психологических явлений в жизни не только индивидов, но и целых народов. В реальной жизни психологические и социальные факторы, детер-минирующие поведение, неразделимы. Их можно анализировать отдельно лишь в абстракции. В любом из этих случаев одна из сторон присутствует либо как фигура, либо как фон. Эта неразрешимая дилемма была блестяще обоснована в работе С. Московичи. Результатом того или иного выбора оказываются в одном случае - социологическая (скорее социологизированная) психология, в другом - психологическая (скорее психологизированная) социология. Оба этих варианта будут подробно рассмотрены в рамках соответствующих парадигм. Как уже отмечалось, наука есть деятельность по установлению всеобщих, универсальных, устойчивых причинно-следственных связей: законов и закономерностей. Если социология и психология с самого начала были ориентированы на поиск, в первую очередь, универсалий человеческого поведения, то другие науки, внесшие свой вклад в социальную психологию, - этнография и антропология в центр внимания ставили различия между людьми. В специализированной форме они тем самым следовали древнегреческому постулату о принципиальном различии между греками и всеми остальными народами, называвшимися "варварами" или "степняками". Забегая вперед, скажем, что антропологии и этнографии потребовалось почти полтора века на то, чтобы перейти к исследованию и того, что является универсальным для различных культур и этносов. Важнейшим итогом, с которым социальные науки подошли к XX веку, явилось оттеснение этического аспекта человеческого поведения на второй, а то и на третий план. Его сменили в качестве ведущих экономические, политические, психологические и социальные факторы. Второй элемент - позиция по вопросу о специфике наук о человеке по сравнению с науками о природе. В истории социальной мысли она теснейшим образом связана с двумя основными философскими традициями: идеалистической и материалистической. Их противостояние и различие настолько хорошо известны российскому читателю, что не требуют подробного описания. Напомним лишь, что с точки зрения идеализма первично сознание, психика, дух, а материальный мир вторичен, он - продукт творчества неизвестной нам силы: Логоса у древних греков, Бога или его аналога в мировых религиях, Абсолютного Духа и т.п. Духовная реальность подчиняется своим законам, а человек - в той степени, в какой он не только природное, но и духовное существо - подчиняется им же. Он - специфический объект, качественно отличный от природных объектов. Идейное наследие совре.чениоН социальной психологии ... 21 С точки зрения материализма, первична материя, природный мир, а все так называемые идеальные сущности, в том числе сознание, мысль, дух суть продукты эволюции природы. Отсюда знаменитый тезис: "Бытие определяет сознание". И следовательно, человек мало чем отличается от прочих природных объектов, представляя собой лишь определенный этап их развития. Иронизируя по этому поводу, великий русский философ Вл. Соловьев заметил: "Человек есть обезьяна и потому должен полагать душу свою за ближнего". Так же реагирует другой выдающийся русский мыслитель С. Франк на слова материалиста М. Горького "Человек - это звучит гордо!": "...почему именно должно "звучать гордо" имя существа, принципиально не отличающегося от обезьяны, существа, которое есть не что иное, как продукт и орудие слепых сил природы?" [Франк, 1992, с. 415]. Отметим, что исторически предшественники современных социально-психологических идей, начиная с глубокой древности и вплоть до середины XIX века, преимущественно были идеалистами при всем том, что и материалистическая линия в той или иной мере в этот период существовала, будучи оттесненной на второй план. Важный поворот в развитии взглядов в сторону материализма на роль идеальных факторов, в том числе психики, в жизни человека и общества произошел во второй половине XIX века. Он был обусловлен, главным образом, успехом естественных наук, их поразительными открытиями и все новыми развенчаниями человека. Н. Коперник, Ч. Дарвин, К. Маркс и 3. Фрейд убедительно показали человечеству, что Земля, и ее обитатели не являются ни центром мироздания, ни его вершиной, а всего лишь случайным эпизодом, действительно "игрушкой слепых сил": космических, биологических или экономических. Стандарты познания и преобразования всего, что для этого намечалось, были заданы теми науками, которые приняли тезис о принципиальном сходстве человека и природных объектов, разработали соответствующие методы исследования и изменения действительности, доказали их эффективность, создавая новые машины, материалы, открывая новые источники энергии, делая материальные условия жизни все более и более комфортными для все большего числа людей. Слово "прогресс" стало магическим к началу XX века, в прогресс верили больше, чем в Мессию. В этой ситуации все прозрения и догадки мудрецов прошлого казались смешными и примитивными заблуждениями. "Бог умер", - провозгласил Ф.Ницше одновременно с рождением новой, светской веры в могущество науки и ее метода, названного позитивным. Наступила эпоха "формирования нового человека", "на научной основе", без апелляции к иной, помимо материальной, реальности. 22 Введение Констатация этого поворота подводит нас к третьему элементу парадигмы: соотношению метода и теории. Любая наука в своем развитии проходит четыре основных фазы развития: описания своего объекта, объяснения его природы и связей с другими объектами, предсказания на этой основе его изменения и, наконец, целенаправленного управления им. Результативность четвертой, прикладной фазы считается одновременно критерием адекватности предыдущих трех. До начала XX века социальная психология по большинству оценок ее историков находилась в первой фазе, приблизившись ко второй. Она была описательной, умозрительной, спекулятивной и т.п., поскольку обладала фактически двумя методами - наблюдения (созерцания) и размышления (рассуждения). Объяснения и предсказания были случайными и ненадежными, в качестве материала для этого использовали наблюдение и осмысление естественного, неконтролируемого хода событий. Поэтому ведущее положение в паре "теория - метод" занимали теоретические построения. Стремление перенять оказавшийся успешным практически стандарт естественнонаучного исследования было так сильно, что отношение теории и метода полностью перевернулось. Более того (как это часто случается в мире людей) маятник в сторону новой моды качнулся столь далеко, что квалификация исследования как теоретического стала восприниматься как определение его неполноценности, второсортности. Критерием высокой квалификации стало получение данных с помощью номологического эксперимента, лишь одного из многих методов все тех же естественных наук, в частности физики, не говоря о математике, науке по преимуществу "созерцательной". О том, к чему привело это "новообращение" мы вернемся в разделах, посвященных конкретным парадигмам. Здесь напомним лишь притчу о слепых мудрецах, ощупывавших слона. Применявшийся ими индуктивный метод привел к различным теоретическим определениям слона, как "змеи", "колонны" и т.п. Лишь зрячий, т.е. способный видеть, созерцать слона в целом, мог бы определить его правильно. Но возможно ли в принципе абсолютно "слепое ощупывание" в социальной психологии, сфере знания, столь насыщенной разнообразными представлениями об объекте уже до начала исследования? Ответ на этот вопрос составляет существо характеристики четвертого элемента парадигмы в социальной психологии: моделей (образов) человека, общества и их взаимодействия, явно или имплицитно содержащихся в социально-психологическом исследовании. Идейное наследие современной социальной психологии ... 23 Можно с полным основанием утверждать, что эти образы присутствуют и могут быть реконструированы из материала любого, более или менее полного исследования, касающегося человека. В известных философских теориях и концепциях их авторы, как правило, специально разрабатывали такие модели, излагая свои взгляды на природу человека и общества. Некоторые из них будут рассмотрены в разделах, посвященных конкретным парадигмам. В зависимости от того, какими моделями руководствуется социальный психолог, зависит и следующий элемент парадигмы - понимание предмета своей науки, ее differentia specifica, особый аспект той реальности, которую изучают и многие другие социальные науки. Вплоть до середины XX века определение предмета мало занимало социальных ученых в силу слитности самого социального знания. Практически каждый исследователь был волен создавать свою собственную науку, определяя ее сферу своим собственным пониманием того, что нужно, или интересно, исследовать. Потребность в определении предмета возникает в связи с дифференциацией знания, необходимостью междисциплинарного размежевания, специализацией методов и превращением науки в самостоятельный социальный институт. В наше время ее существование детерминируется обычными для социальных институтов особенностями: структурой, методами управления, типом отношений власти и подчинения, принадлежностью к "партии власти", господствующей точке зрения по ключевым вопросам или "оппозиционной школе", предлагающей альтернативные решения. В реальной жизни весьма часто начинающий исследователь, помимо чисто научного интереса и познавательного импульса, в не меньшей степени вынужден учитывать и эти, привходящие факторы. Поэтому нередко свобода выбора у него весьма ограничена выбором научного руководителя, принадлежащего к определенной школе. От него он получает парадигму, набор заключенных в них правил, систему понятий, методов и прочие средства научного производства. Поэтому без ответа на вопрос о предмете науки: "Что изучать ?" в наше время сфера знания, претендующая на статус научной дисциплины, лишается теоретической самостоятельности, практической дееспособности и социального статуса со всеми вытекающими отсюда последствиями. Приняв какое-либо определение предмета и заняв тем самым методологическую позицию на континууме "индивидуализм - холизм", социальный психолог тем самым предопределяет выбор главного изу-24 Наедсиче чаемого отношения в системе отношений "индивид - группа - общество". В свою очередь этот выбор очерчивает сферу объектов, подлежащих изучению. До формирования социальной психологии в относительно самостоятельную науку, как это видно из предыдущего изложения, такая проблема мало волновала исследователей. Кроме того, само их число было настолько незначительным, что конкуренции практически не было. Не было и других, ныне жизненно важных проблем: авторского приоритета, потребности публиковаться и других, опять же связанных с институционализацией науки. В качестве примера, свидетельствующего о кардинальном изменении в этом плане, можно привести такой: Иммануил Кант с количеством своих публикаций до 45 лет не мог бы рассчитывать на статус старшего научного сотрудника по американским стандартам. В настоящее время, когда господствующим стал принцип "publish or perish" ("публикуй или пропадай"), писать 25 лет одну книгу, даже такую, как "Критика чистого разума" - недопустимая роскошь. Это можно было делать в эпоху, когда главным критерием была истина, вплоть до XIX века определяемая как соответствие знания действительному положению вещей (правило корреспонденции, сформулированное еще Аристотелем). По мере развития человеческого общества наряду с этим критерием постепенно утверждался и другой - практичность, практическая эффективность знания, его способность быть инструментом целенаправленного изменения объекта. Здесь тон задавали естественные науки, по которым равнялись и науки социальные. Однако они столкнулись с проблемой, малозаметной в исследовании природных объектов - проблемой влияния ценностей, субъективной пристрастности исследователя. Она коренится в простом, фундаментальном и неустранимом факте его "человечности", родовой принадлежности к тому самому объекту, который он должен изучать. Этот момент практически исключает отстранен-ность, нейтрализацию предубеждений и пристрастий, более возможную при изучении природы. Надо сказать, что до середины XIX века эта проблема почти не возникала. Мыслители либо сами участвовали или стремились участвовать в политической жизни и преобразованиях общества (Конфуций, Платон, Аристотель, Макиавелли), либо были склонны считать, что истина, если она такова, не зависит от личных пристрастий ученого, будучи частью мира идеальных сущностей: идей и понятий (Гегель). Весьма надуманной показалась бы в это время и проблема гражданской позиции ученого, его ответственности за получаемые знания и даваемые рекомендации. Мечтой многих мыслителей была идея о просвещенном государе, философе-императоре и т.п. 25 В XX веке проблемы роли ценностей в социальном исследовании и гражданской позиции ученого встали перед социальной психологией как никогда остро. Главной причиной явилось возрастание роли масс, социальных движений. Соответственно возрос и спрос на знания об управлении ими. По аналогии с естественными науками правители всех уровней требовали от социальных наук скорейшего перехода к фазе управления. В связи с тем, что социальная психология казалась наукой наиболее пригодной для исследования роли идей, мотивов, потребностей в детерминации поведения, ей этот социальный заказ и был обращен в первую очередь. Однако и в этом случае чисто технологический подход натолкнулся на сопротивление со стороны того самого фактора, который необходимо было исследовать, а именно - фактора человеческого, обусловленного принадлежностью исследователя к роду человеческому, вклю-ченностью в социальную жизнь с ее (и его же) проблемами. Помимо этого в эталонных естественных науках изобретение средств глобального уничтожения заставило задуматься над теми же дилеммами. Подведем некоторые итоги краткому экскурсу в интеллектуальное прошлое социальной психологии. Она вышла из лона натурфилософии, где человек выделялся из окружающего мира своим этосом, отсюда центральная роль этической проблематики при анализе проблем личности и общества. На протяжении большей части своей истории социально-психологические идеи вызревали на основе идеалистической трактовки мира и человека в нем. Ответ на вопрос "как исследовать" зависел от ответа на вопрос "что исследовать", метод (в основном наблюдение и созерцание) был подчинен теории. По своему предмету социальная психология не дифференцировалась от философии и как самостоятельная наука не существовала. По содержанию главным исследуемым отношением в системе социальных субъектов было отношение "индивид" - "общество", опиравшееся на многообразные их модели, в том числе модели взаимодействия. Немногочисленные ученые и мыслители обычно активно участвовали в жизни общества. Последующее развитие социальной психологии как отдельной науки привело к значительным изменениям основных, описанных выше про-тоэлементов ее протопарадигмы. Первая парадигма социальной психологии - парадигма объяснения сформировалась в ином для себя регионе - Новом Свете. Общим принципом этого процесса стало отрицание или игнорирование прошлого интеллектуального опыта.