Меню
Назад » » 2013 » НОЯБРЬ » 7

Мысль о вечном возвращении, эта высшая форма утверждения


            

Книга для всех и ни для кого
     Теперь   я  расскажу   историю  Заратустры.  Основная  концепция  этого
произведения,  мысль  о вечном  возвращении, эта  высшая  форма утверждения,
которая  вообще может быть достигнута, - относится к августу 1881  года: она
набросана  на  листе бумаги с надписью: "6000 футов по ту сторону человека и
времени". Я шел в этот  день вдоль озера Сильваплана через леса; у могучего,
пирамидально   нагроможденного   блока  камней,  недалеко   от   Сурлея,   я
остановился.  Там пришла  мне  эта мысль. - Когда  я отсчитываю от этого дня
несколько месяцев назад, я нахожу, как предзнаменование, внезапную и глубоко
решительную перемену моего вкуса,  прежде всего в  музыке. Может быть, всего
Заратустру  позволительно причислить  к  музыке  -  несомненно,  возрождение
искусства слышать было его  предварительным условием.  В Рекоаро,  маленьком
горном курорте, близ Винченцы, где я провел весну 1881 года, я открыл вместе
с моим maёstro  и  другом  Петером Гастом,  тоже  "возрожденным", что феникс
Музыка  пролетел мимо нас в перьях более легких и светоносных,  чем когда бы
то ни было. Если, напротив, я считаю от этого дня вперед до внезапного и при
самых невероятных условиях протекавшего  разрешения  в феврале  1883 года от
бремени - заключительная часть, та самая,  из которой я цитировал  несколько
изречений  в Предисловии, была дописана как  раз в тот священный  час, когда
умер  в  Венеции  Рихард  Вагнер,  -  то  оказывается  восемнадцать  месяцев
беременности. Это число, именно восемнадцать месяцев,  могло бы  навести  на
мысль,  по крайней мере  среди буддистов, что  я  в  сущности слон-самка.  -
Промежуточному  времени  принадлежит  "gaya  scienza",   которая  несет  сто
предзнаменований близости  чего-то несравнимого; наконец она дает даже самое
начало Заратустры, она дает в предпоследнем отрывке четвертой книги основную
мысль Заратустры. - Этому же промежуточному времени принадлежит и тот Гимн к
жизни (для смешанного хора и оркестра), партитура которого  вышла  два  года
тому назад у Э. В. Фрицша в Лейпциге: может быть, это -  не малозначительный
симптом для  состояния этого  года, когда утверждающий пафос par  exellence,
названный мною  трагическим  пафосом, был мне  присущ в  наивысшей  степени.
Позднее его некогда будут петь в память обо  мне. - Текст, отмечаю ясно, ибо
по этому  поводу распространено недоразумение, принадлежит не мне:  он  есть
изумительное  вдохновение  молодой  русской  девушки, с которой я тогда  был
дружен,  -  фрейлейн Лу  фон Саломе.  Кто  сумеет  извлечь  вообще смысл  из
последних слов  этого стихотворения,  тот  угадает, почему я предпочел его и
восхищался им: в  них есть величие.  Страдание не служит возражением  против
жизни: "Если у тебя нет больше счастья, чтобы дать мне его, ну что ж! у тебя
есть еще  твоя  мука..."  Быть может, и  в  моей музыке  в  этом месте  есть
величие.  (Последняя нота кларнета в  строе  ля cis, а  не с.  Опечатка.)  -
Следующую  затем  зиму я  жил в той уютно  тихой бухте Рапалло,  недалеко от
Генуи, которая врезается между Кьявари и мысом  Портофино. Мое здоровье было
не  из  лучших;  зима  выдалась  холодная и чрезмерно  дождливая;  маленькая
гостиница, расположенная у  самого моря,  так что ночью прилив просто  лишал
сна, представляла почти во всем противоположность желательного.  Несмотря на
это и почти в доказательство моего утверждения, что все выдающееся возникает
"несмотря",  в  эту  зиму  и  в  этих  неблагоприятных  условиях  возник мой
Заратустра.  -  В  дообеденное время я  поднимался в  южном  направлении  по
чудесной  улице вверх  к Зоальи,  мимо сосен  и  глядя далеко в море;  после
обеда, так часто, как только  позволяло мое здоровье, я обходил всю бухту от
Санта-Маргериты до  местности, расположенной  за Портофино. Эта местность  и
этот ландшафт сделались еще ближе моему сердцу  благодаря той любви, которую
чувствовал к  ним  император Фридрих III;  случайно осенью  1886  года я был
опять у этих берегов,  когда он уже  в последний раз посетил этот  маленький
забытый мир счастья. - На обеих этих дорогах пришел мне в голову весь первый
Заратустра, и прежде всего  сам Заратустра, как тип: точнее, он  снизошел на
меня...

Фридрих Ницше"Ecce Homo, как становятся самим собой"   



Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
avatar