Найти меня было не чудом; трудность теперь в том, чтобы меня потерять

19.11.2013
1207 Просмотров

Обсудить

БРАНДЕС - НИЦШЕ

Копенгаген, 23 ноября 88.

Милостивый государь!

Ваше письмо застало меня сегодня в самый разгар работы; я читаю здесь курс о Гёте, повторяю каждую лекцию по два раза, и тем не менее люди уже за три четверти часа до начала выстраиваются в очередь на площади перед университетом, чтобы занять стоячее место. Мне занятно проходить перед столь многими величайшее из великих. Я должен буду оставаться здесь до конца года.

Далее, однако, тут привходит одно малоприятное обстоятельство - а именно, что, как меня известили, одна из моих старых книг, недавно переведенная на русский, осуждена в России как "безбожная” на публичное сожжение.

Из-за последних моих двух работ о Польше и России мне уже заранее следует опасаться быть высланным; сейчас я должен попытаться привести в действие все возможные протекции, чтобы этой зимой получить разрешение выступать в России. К этому добавить то, что сейчас почти вся моя переписка конфискуется. После происшествия в Борках1 там очень боятся. Так же было после знаменитых покушений; все письма перехватывались.

С живейшей радостью вижу, что Вами вновь уже столь многое сделано. Поверьте, я пропагандирую Вас где только могу. Еще на прошлой неделе я настоятельно призывал Генрика Ибсена изучить Ваши произведения. С ним у Вас тоже есть нечто родственное, хотя и очень отдаленно родственное. Могуч и велик и совсем не любезен, но все же достоин любви этот чудак. Стриндберга обрадует, что Вы его цените. Я не знаю французского перевода, который Вы упоминаете. Однако здесь говорят, что все лучшие места в "Браках” ("Maries”) опущены - в первую очередь остроумная полемика с Ибсеном. Прочтите все-таки его драму "Отец”; там есть просто грандиозные вещи. Он наверняка охотно пришлет ее Вам. Но я вижу его так редко; он нелюдим из-за бесконечно несчастливого супружества. Подумайте только, в душе он испытывает отвращение к своей жене и не может обойтись без нее физически. Такой он - моногамный мизогин 2!

Мне удивительно, что в Вас еще так сильна тяга к полемике. В ранней молодости я был страстно полемичен; теперь я могу только излагать, а сражаюсь лишь молчанием. Я бы не стал нападать на христианство, точно так же, как писать брошюру против оборотней (я имею в виду веры в оборотней).

Но я вижу, мы понимаем друг друга. Я тоже люблю Паскаля. Но я уже молодым был за иезуитов, против Паскаля (в "Письмах к провинциалу”). Всемирные хитрецы, ведь они были правы; он их не понял, они же поняли его и - какой шедевр сообразительности и нахальства! - сами издали его "Письма провинциала”, даже с примечаниями. Лучшие издания те, что сделаны иезуитами.

Лютер против Папы - это та же коллизия. У Виктора Гюго в предисловии к "Осенним листьям” есть это тонкое высказывание: "Созывается Вормский сейм, но расписывается Сикстинская капелла. Есть Лютер, но есть Микеланджело... и в числе того, что отжило свой век, скажем мимоходом, есть Лютер, но нет Микеланджело”.

Всмотритесь в лицо Достоевского: наполовину - лицо русского крестьянина, а наполовину - физиономия преступника: приплюснутый нос, маленькие, буравящие тебя насквозь глазки и нервически дрожащие веки, большой и словно бы литой лоб, выразительный рот, который говорит о муках без числа, о бездонной печали, о нездоровых влечениях, о бесконечном сострадании, страстной зависти! Эпилептический гений, уже внешность которого свидетельствует о потоке кротости, наполняющей его душу, о волнах почти неимоверной проницательности, захлестывающих его ум, наконец, о честолюбии, о величии устремлений и о том, как препятствует этому мелкость его души.

Его герои - не только бедные и обездоленные, но и чуткие простецы, благородные девки; часто - страдающие галлюцинациями одаренные эпилептики, вдохновенные искатели мученичества - именно те типы, какие должны были встречаться среди апостолов и учеников первых веков христианства.

Наверняка нет никого, кто до такой степени был бы далек от Ренессанса.

Мне чрезвычайно любопытно, что может говориться обо мне в Вашей книге.

Остаюсь в верной преданности

Ваш

Георг Брандес.

1 В 1888 году у станции Борки сошел с рельсов поезд, в котором находился император Александр III. Сам царь при этом не пострадал

2 Мизогин - женоненавистник (греч.)

НИЦШЕ - БРАНДЕСУ

Турин, 4 января 1889 года.

Моему другу Георгу

После того, как Ты меня открыл, найти меня было не чудом; трудность теперь в том, чтобы меня потерять...

Распятый.