- 07.11.2013
- 1135 Просмотров
- Обсудить
Чтобы понять этот тип, надо сперва уяснить себе его физиологическую
предпосылку; она есть то, что я называю великим здоровьем. Я не могу
разъяснить это понятие лучше, более лично, чем я уже сделал это в одном из
заключительных разделов пятой книги "gaya scienza". "Мы, новые, безымянные,
труднодоступные, - говорится там, - мы, недоноски еще не доказанного
будущего, - нам для новой цели потребно и новое средство, именно, новое
здоровье, более крепкое, более умудренное, более цепкое, более отважное,
более веселое, чем все бывшие до сих пор здоровья. Тот, чья душа жаждет
пережить во всем объеме прежние ценности и устремления и обогнуть все берега
этого идеального "Средиземноморья", кто ищет из приключений сокровеннейшего
опыта узнать, каково на душе у завоевателя и первопроходца идеала, равным
образом у художника, у святого, у законодателя, у мудреца, у ученого, у
благочестивого, у предсказателя, у пустынножителя старого стиля, - тот
прежде всего нуждается для этого в великом здоровье - в таком, которое не
только имеют, но и постоянно приобретают и должны приобретать, ибо им вечно
поступаются, должны поступаться!.. И вот же, после того как мы так долго
были в пути, мы, аргонавты идеала, более храбрые, должно быть, чем этого
требует благоразумие, подвергшиеся стольким кораблекрушениям и напастям, но,
как сказано, более здоровые, чем хотели бы нам позволить, опасно здоровые,
все вновь и вновь здоровые, - нам начинает казаться, будто мы, в
вознаграждение за это, видим какую-то еще не открытую страну, границ которой
никто еще не обозрел, некое по ту сторону всех прежних земель и уголков
идеала, мир до того богатый прекрасным, чуждым, сомнительным, страшным и
божественным, что наше любопытство, как и наша жажда обладания, выходит из
себя - ах! и мы уже ничем не можем насытиться! Как смогли бы мы, после таких
перспектив и с таким ненасытным голодом на совесть и весть, довольствоваться
еще современным человеком? Довольно скверно: но и невозможно, чтобы мы
только с деланной серьезностью взирали и, пожалуй, даже вовсе не взирали на
его почтеннейшие цели и надежды. Нам предносится другой идеал, причудливый,
соблазнительный, рискованный идеал, к которому мы никого не хотели бы
склонить, ибо ни за кем не признаем столь легкого права на него: идеал духа,
который наивно, стало быть, сам того не желая и из бьющего через край
избытка полноты и мощи играет со всем, что до сих пор называлось священным,
добрым, неприкосновенным, божественным; для которого то наивысшее, в чем
народ по справедливости обладает своим ценностным мерилом, означало бы уже
опасность, упадок, унижение или, по меньшей мере, отдых, слепоту, временное
самозабвение; идеал человечески-сверхчеловеческого благополучия и
благоволения, который довольно часто выглядит нечеловеческим, скажем, когда
он рядом со всей бывшей на земле серьезностью, рядом со всякого рода
торжественностью в жесте, слове, звучании, взгляде, морали и задаче
изображает как бы их живейшую непроизвольную пародию, - и со всем тем,
несмотря на все то, быть может, только теперь и появляется впервые великая
серьезность, впервые ставится вопросительный знак, поворачивается судьба
души, сдвигается стрелка, начинается трагедия..."
Теги
Похожие материалы
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.