- 05.11.2013
- 627 Просмотров
- Обсудить
Рискуя, что и здесь морализирование окажется тем, чем оно было всегда,
- именно безбоязненным montrer ses plaies, по выражению Бальзака, - я
отваживаюсь выступить противником того неподобающего и вредного смещения
рангов, которое нынче грозит произойти между наукой и философией совершенно
незаметно и как бы со спокойной совестью. Полагаю, что нужно иметь право
высказывать свое мнение о таких высших вопросах ранга на основании своего
опыта - а опыт, как мне кажется, значит всегда скверный опыт? - чтобы не
говорить, как слепые о цветах или как женщины и художники говорят против
науки ("ах, эта скверная наука! - вздыхают они, покорные своему инстинкту и
стыдливости, - она всегда разоблачает!" - ). Провозглашение независимости
человека науки, его эмансипация от философии есть одно из более тонких
следствий демократического строя и неустройства; самопрославление и
самопревозношение ученого находится нынче всюду в периоде полного весеннего
расцвета, - однако это еще не значит, что самовосхваление в этом случае
смердит приятно. "Долой всех господ!" - вот чего хочет и здесь инстинкт
черни; и после того как наука с блестящим успехом отделалась от теологии, у
которой она слишком долго была "служанкой", она стремится в своей чрезмерной
заносчивости и безрассудстве предписывать законы философии и со своей
стороны разыгрывать "господина", - что говорю я! - философа. Моя память -
память человека науки, с позволения сказать! - изобилует наивными выходками
высокомерия со стороны молодых естествоиспытателей и старых врачей по
отношению к философии и философам (не говоря уже об образованнейших и
спесивейших из всех ученых, о филологах и педагогах, являющихся таковыми по
призванию - ). То это был специалист и поденщик, инстинктивно оборонявшийся
вообще от всяких синтетических задач и способностей; то прилежный работник,
почуявший запах otium и аристократической роскоши в душевном мире философа и
почувствовавший себя при этом обиженным и униженным. То это был дальтонизм
утилитариста, не видящего в философии ничего, кроме ряда опровергнутых
систем и расточительной роскоши, которая никому "не приносит пользы". То на
сцену выступал страх перед замаскированной мистикой и урегулированием границ
познавания; то пренебрежение отдельными философами, невольно обобщившееся в
пренебрежение философией. Чаще же всего я находил у молодых ученых за
высокомерным неуважением к философии дурное влияние какого-нибудь философа,
которого они хотя в общем и не признавали, но тем не менее подчинялись его
презрительным оценкам других философов, следствием чего явилось общее
отрицательное отношение ко всей философии. (Таковым кажется мне, например,
влияние Шопенгауэра на современную Германию: проявлением своей неразумной
ярости по отношению к Гегелю он довел дело до того, что все последнее
поколение немцев порвало связь с немецкой культурой, которая была вершиной и
провидческой тонкостью исторического чувства; но именно в этом случае сам
Шопенгауэр оказался до гениальности бедным, невосприимчивым, не немецким.)
Говоря же вообще, быть может, прежде всего человеческое, слишком
человеческое, короче - духовная убогость самих новейших философов
радикальнейшим образом подорвала уважение к философии и раскрыла ворота
плебейскому инстинкту. Сознаемся-ка себе, до какой степени далек от нашего
современного мира весь род Гераклитов, Платонов, Эмпедоклов - и как там еще
ни назывались все эти царственные, великолепные отшельники мысли; сознаемся,
что перед лицом таких представителей философии, которые нынче благодаря моде
так же быстро всплывают наружу, как и проваливаются, - как, например, в
Германии оба берлинских льва, анархист Евгений Дюринг и амальгамист Эдуард
фон Гартман, - бравый человек науки с полным правом может чувствовать себя
существом лучшего рода и происхождения. В особенности же способен заронить
недоверие в душу молодого, честолюбивого ученого вид тех философов всякой
всячины, которые называют себя "философами действительности" или
"позитивистами": ведь в лучшем случае сами они ученые и специалисты - это
ясно как день! - ведь все они суть побежденные и вновь покоренные наукой
люди, которые некогда захотели от себя большего, не имея права на это
"большее", не имея права на ответственность, - и которые теперь с
достоинством, но питая чувство злобы и мести, являют словом и делом неверие
в царственную задачу и царственное значение философии. В конце концов, как
же и могло быть иначе! Наука процветает нынче и кажется с виду чрезвычайно
добросовестной, между тем как то, до чего постепенно принизилась вся
новейшая философия, этот остаток философии наших дней, возбуждает недоверие
и уныние, если не насмешку и сострадание. Философия, сокращенная до "теории
познания", фактически являющаяся не более как боязливой эпохистикой и
учением о воздержании; философия, которая вовсе не переступает порога и с
мучениями отказывает себе в праве на вход, - это философия при последнем
издыхании, некий конец, некая агония, нечто возбуждающее сострадание. Как
могла бы такая философия - господствовать!
Теги
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.