- 07.11.2013
- 1035 Просмотров
- Обсудить
Чтобы быть справедливым к "Рождению трагедии" (1872), надо забыть о
некоторых вещах. Эта книга влияла и даже очаровывала тем, что было в ней
неудачного, - своим применением к вагнерщине, как если бы последняя была
симптомом восхождения. Именно поэтому это сочинение было событием в жизни
Вагнера: лишь с тех пор стали связывать с именем Вагнера большие надежды.
Еще и теперь напоминают мне иногда при представлении Парсифаля, что
собственно на моей совести лежит происхождение столь высокого мнения о
культурной ценности этого движения. - Я неоднократно встречал цитирование
книги как "Возрождения трагедии из духа музыки": были уши только для новой
формулы искусства, цели, задачи Вагнера - сверх этого не услышали всего, что
эта книга скрывала в основе своей ценного. "Эллинство и пессимизм": это было
бы более недвусмысленным заглавием - именно, как первый урок того, каким
образом греки отделывались от пессимизма, - чем они преодолевали его...
Трагедия и есть доказательство, что греки не были пессимистами. Шопенгауэр
ошибся здесь, как он ошибался во всем. - Взятое в руки с некоторой
нейтральностью, "Рождение трагедии" выглядит весьма несвоевременным: и во
сне нельзя было бы представить, что оно начато под гром битвы при Верте. Я
продумал эту проблему под стенами Метца в холодные сентябрьские ночи, среди
обязанностей санитарной службы; скорее можно было бы вообразить, что это
сочинение старше пятьюдесятью годами. Оно политически индифферентно - "не
по-немецки", скажут теперь, - от него разит неприлично гегелевским духом,
оно только в нескольких формулах отдает трупным запахом Шопенгауэра. "Идея"
- противоположность дионисического и аполлонического - перемещенная в
метафизику; сама история, как развитие этой идеи; упраздненная в трагедии
противоположность единству, - при подобной оптике все эти вещи, еще никогда
не смотревшие друг другу в лицо, теперь были внезапно противопоставлены одна
другой, одна через другую освещены и поняты... Например, опера и
революция... Два решительных новшества книги составляют, во-первых,
толкование дионисического феномена у греков - оно дает его первую психологию
и видит в нем единый корень всего греческого искусства. - Во-вторых,
толкование сократизма: Сократ, узнанный впервые как орудие греческого
разложения, как типичный decadent. "Разумность" против инстинкта.
"Разумность" любой ценой, как опасная, подрывающая жизнь сила! Глубокое
враждебное умолчание христианства на протяжении всей книги. Оно ни
аполлонично, ни дионисично; оно отрицает все эстетические ценности -
единственные ценности, которые признает "Рождение трагедии": оно в
глубочайшем смысле нигилистично, тогда как в дионисическом символе достигнут
самый крайний предел утверждения. В то же время здесь есть намек на
христианских священников как на "коварный род карликов", "подпольщиков"...
Теги
Никто не решился оставить свой комментарий.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.
Будь-те первым, поделитесь мнением с остальными.