ПИСЬМА.ЦИЦЕРОН. CCXXVII. Гаю Скрибонию Куриону, в Рим

ПИСЬМА 51—50 гг. ПРОКОНСУЛЬСТВО ЦИЦЕРОНА В ВЕРХНЕЙ КИЛИКИИ

CCXXVII. Гаю Скрибонию Куриону, в Рим

[Fam., II, 7]

Лагерь под Пиндениссом, конец 51 г.

Проконсул Марк Туллий Цицерон шлет привет народному трибуну Гаю Куриону.

1. За запоздалые поздравления не корят, особенно если не было допущено небрежности — ведь я нахожусь далеко и узнаю новости поздно. Итак, я и поздравляю тебя и желаю, чтобы этот трибунат принес тебе вечную славу; советую тебе управлять и действовать во всем, руководясь своим здравым смыслом, и не подаваться советам других. Нет человека, который мог бы посоветовать тебе разумнее, нежели ты сам, и ты никогда не поскользнешься, если будешь слушаться себя самого. Не пишу этого необдуманно; кому пишу, вижу. Знаю твой дух, знаю твое благоразумие; не боюсь, что ты поступишь в чем-либо трусливо, в чем-либо глупо, если будешь защищать то, что ты сам признаешь правильным.

2. Ты, конечно, понимаешь, что ты не случайно столкнулся с этими обстоятельствами в государстве, но сознательно пришел к ним; ведь по своей воле, а не случайно ты приурочил свой трибунат к решительному времени. Ты, без сомнения, думаешь о том, сколь велика в государстве сила обстоятельств, сколь велики перемены, сколь неверен исход событий, сколь изменчиво настроение людей, сколько коварства, сколько тщеславия в жизни. Но, прошу тебя, не заботься и не думай ни о чем новом, но все — о том, о чем я написал вначале: беседуй сам с собой, спрашивай совета у себя самого, слушай себя, повинуйся себе. Человека, который мог бы дать другому лучший совет, нежели ты, нелегко найти; тебе самому, во всяком случае, никто не даст лучшего совета. Бессмертные боги! Почему я не с тобой, либо как свидетель твоей славы, либо как участник, либо как союзник, либо как исполнитель твоих решений? Хотя этого тебе и менее всего недостает, все же глубина и сила моей дружбы сделали бы так, что я мог бы помочь тебе советом.

3. В другой раз напишу тебе больше; ведь в ближайшие дни я намерен послать собственных письмоносцев: так как я действовал, несомненно, удачно и к своему удовлетворению, то я в одном письме опишу сенату свои действия за все лето805. Что касается твоего жречества, то из письма, которое я даю твоему вольноотпущеннику Фрасону, ты узнаешь, какую большую заботу я приложил и в каком трудном деле806.

4. Во имя твоего необычайного расположения ко мне и моего исключительного к тебе, настоятельнейшим образом прошу тебя, мой Курион, не допускать какого бы то ни было продления этого тягостного для меня наместничества в провинции. Я говорил с тобой лично, когда я не думал, что ты станешь народным трибуном в этот год, и неоднократно об этом же просил в своих письмах, но тогда как бы знатнейшего сторонника и в то же время влиятельного молодого человека; теперь же прошу народного трибуна и трибуна Куриона не о том, чтобы было решено что-нибудь новое (обычно это более трудное дело), но чтобы не было решено ничего нового, и чтобы ты защищал постановление сената и законы, и чтобы для меня осталось то же положение, при котором я выехал. Еще и еще убедительно прошу тебя об этом. Будь здоров.