976 Просмотров

Александр Петрович Сумароков (14 [25] ноября 1717, Вильманстранд (ныне Лаппеэнранта) — 1 [12] октября 1777, Москва) — русский поэт, драматург и литературный критик. Один из крупнейших представителей русской литературы XVIII века. Считается первым профессиональным русским литератором. 26 января 1767 года удостоен ордена Святой Анны и чина действительного статского советника.

Александр Петрович Сумароков

НА СУЕТУ ЧЕЛОВЕКА

Суетен будешь
Ты, человек,
Если забудешь
Краткий свой век.
Время проходит,
Время летит,
Время проводит
Все, что ни льстит.
Счастье, забава,
Светлость корон,
Пышность и слава -
Всё только сон.
Как ударяет
Колокол час,
Он повторяет
Звоном сей глас:
"Смертный, будь ниже
В жизни ты сей;
Стал ты поближе
К смерти своей!"

<1759>

Примечания
Впервые опубликовано в «Трудолюбивой пчеле», 1759, август, стр. 480—481, под заглавием «Часы»; также, в книге «А. Сумароков. Разные стихотворения», СПб., 1769, стр. 57—58, под заглавием «Стишки на суету мира». Сравни «Оду» («Доколе гордиться...») А. А. Ржевского в «Полезном увеселении», 1760, декабрь, No. 26, стр. 233—235.

Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е.
Поэтическая антология по истории русского стиха.
Составитель В.Е.Холшевников.
Ленинград: Изд-во Ленинградского университета, 1967.

* * *

Лжи на свете нет меры,
То ж лукавство да то ж.
Где ни ступишь, тут ложь;
Скроюсь вечно в пещеры,
В мир не помня дверей:
Люди злее зверей.

Я сокроюсь от мира,
В мире дружба - лишь лесть
И притворная честь;
И под видом зефира
Скрыта злоба и яд,
В райском образе ад.

В нем крючок богатится,
Правду в рынок нося
И законы кося;
Льстец у бар там лестится,
Припадая к ногам,
Их подобя богам.

Там Кащей горько плачет:
"Кожу, кожу дерут!"
Долг с Кащея берут;
Он мешки в стену прячет,
А лишась тех вещей,
Стонет, стонет Кащей.

Если девушки метрессы,
Бросим мудрости умы;
Если девушки тигрессы,
Будем тигры так и мы.

Как любиться в жизни сладко,
Ревновать толико гадко,
Только крив ревнивых путь,
Их нетрудно обмануть.

У муринов в государстве
Жаркий обладает юг.
Жар любви во всяком царстве,
Любится земной весь круг.

<1781>

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

ОДА АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ

Пляскою своей, любезна,
Разжигай мое ты сердце,
Пением своим приятным
Умножай мою горячность.
Моему, мой свет, ты взору,
Что ни делаешь, прелестна,
Всё любовь мою питает
И мое веселье множит.
Обольщай мои ты очи.
Пой, пляши, играй со мною.
Бей в ладони и, вертяся,
Ты руками подпирайся.
Руки я твои прекрасны
Целовал неоднократно:
Мной бесчисленно целован
Всякий рук твоих и палец.

<1755>

Примечания
Анакреону, древнегреческому поэту VI в. до н. а., приписывается множество стихотворений, посвященных воспеванию радостей жизни, любви, веселья, вина. Увлечение поэзией Анакреона, характерное для европейской поэзии первой половины XVIII в., захватило и русских поэтов, начиная с Кантемира. Сумароков также отдал дань этому направлению. Отличительной чертой анакреонтических од является их хореический размер, большей частью трехстопный; у Сумарокова — четырехстопный.

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

* * *

Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю,
И горесть опишите, скажите, как терплю;
Останьтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд
И после прилетите опять ко мне назад;
Но только принесите приятную мне весть,
Скажите, что еще мне любить надежда есть.
Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,
Хороших в свете много, другую льзя сыскать.

<1755>

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

СОНЕТ

Не трать, красавица, ты времени напрасно,
Любися; без любви всё в свете суеты,
Жалей и не теряй прелестной красоты,
Чтоб больше не тужить, что век прошел несчастно.

Любися в младости, доколе сердце страстно:
Как младость пролетит, ты будешь уж не ты.
Плети себе венки, покамест есть цветы,
Гуляй в садах весной, а осенью ненастно.

Взгляни когда, взгляни на розовый цветок,
Тогда когда уже завял ея листок:
И красота твоя, подобно ей, завянет.

Не трать своих ты дней, доколь ты нестара,
И знай, что на тебя никто тогда не взглянет,
Когда, как розы сей, пройдет твоя пора.

<1755>

Примечания
Тема этого стихотворения неоднократно разрабатывалась поэтами, которых хорошо знал Сумароков: Ронсар («Сонет к Елене»), Пауль Флеминг («Ода») и Ж.Б. Руссо («Урок любви») и др.

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

ЭЛЕГИЯ

В болезни страждешь ты... В моем нет сердце мочи
Без крайней горести воззрети на тебя.
Восплачьте вы, мои, восплачьте, смутны очи,
Пустите токи слез горчайших из себя!
Рок лютый, умягчись, ты паче мер ужасен,
Погибни от моих отягощенных дум
И сделай, чтобы страх и трепет был напрасен!
Пронзенна грудь моя, и расточен весь ум.
О яростны часы! Жестокой время муки!
Я всем терзаюся, что в мысли ни беру.
Стерплю ли я удар должайшия разлуки,
Когда зла смерть... И я, и я тогда умру.
Такою же сражусь, такою же судьбою,
В несносной жалости страдая и стеня.
Умру, любезная, умру и я с тобою,
Когда сокроешься ты вечно от меня.

<1760>

Примечания
Эта элегия была написана на болезнь жены.

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

* * *

Прости, моя любезная, мой свет, прости,
Мне сказано назавтрее в поход ийти;
 Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой,
 Ин ты хотя в последний раз побудь со мной.

Покинь тоску, иль смертный рок меня унес?
Не плачь о мне, прекрасная, не трать ты слез.
 Имей на мысли то к отраде ты себе,
 Что я оттоль с победою приду к тебе.

Когда умру, умру я там с ружьем в руках,
Разя и защищаяся, не знав, что страх;
 Услышишь ты, что я не робок в поле был,
 Дрался с такой горячностью, с какой любил.

Вот трубка, пусть достанется тебе она!
Вот мой стакан, наполненный еще вина;
 Для всех своих красот ты выпей из него,
 И будь ко мне наследницей лишь ты его.

А если алебарду заслужу я там,
С какой явлюся радостью к твоим глазам!
 В подарок принесу я шиты башмаки,
 Манжеты, опахало, щегольски чулки.

<1770>

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.
Москва: Художественная литература, 1988.

СОНЕТ

Когда вступил я в свет, вступив в него, вопил,
Как рос, в младенчестве, влекомый к добру нраву,
Со плачем пременял младенческу забаву1.
Растя, быв отроком, наукой мучим был.

Возрос, познал себя, влюблялся и любил
И часто я вкушал любовную отраву.
Я в мужестве хотел имети честь и славу,
Но тщанием тогда я их не получил.

При старости пришли честь, слава и богатство,
Но скорбь мне сделала в довольствии препятство.
Теперь приходит смерть и дух мой гонит вон.

Но как ни горестен был век мой, а стонаю,
Что скончевается сей долгий страшный сон.
Родился, жил в слезах, в слезах и умираю.

<1755>

Примечания
Г. А. Гуковский (изд. 1935 г., стр. 419—420) отмечает, что «тема этого сонета принадлежала к странствовавшим по европейским литературам XVII—XVIII вв. Укажем, например, весьма близкий к сумароковскому сонет Тристана Л'Эрмит (Tristan L'Hermite), французского поэта XVII в., названный «Misere de l'Homme du monde», и популярные в свое время «Стансы» Жан-Батиста Руссо (франц. поэта XVII—XVIII в.). В русской поэзии XVIII в. мотивы сонетов Сумарокова всплывали неоднократно и не раз в прямых подражаниях Сумарокову (см. сборник «Поэтика», т. 5, статья Г. А. Гуковского)».
1. Как рос, в младенчестве... — т. е. под влиянием старших, которые влекли меня к добрым нравам, я с плачем оставлял то, что мне нравилось, но не отвечало понятиям нравственности.

А.П. Сумароков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1957.

ИДИЛЛИЯ

Без Филисы очи сиры,
Сиры все сии места;
Отлетайте вы, зефиры,
Без нея страна пуста;
Наступайте вы, морозы,
Увядайте, нежны розы!

Пожелтей, зелено поле,
Не журчите вы, струи,
Не вспевайте ныне боле
Сладких песней, соловьи;
Стонь со мною, эхо, ныне
Всеминутно в сей пустыне.

С горестью ль часы ты числишь
В отдаленной стороне?
Часто ль ты, ах! часто ль мыслишь,
Дорогая, обо мне?
Тужишь ли, воспоминая,
Как расстались мы, стоная?

В час тот, как ты мыться станешь,
Хоть немного потоскуй,
И когда в потоки взглянешь,
Молви ты у ясных струй:
"Зрима я перед собою,
Но не зрима я тобою".

<1759>

А.П. Сумароков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1957.

* * *

Мучительная мысль, престань меня терзати
 И сердца больше не смущай.
 Душа моя, позабывай
Ту жизнь, которой мне вовеки не видати!
Но, ах! драгая жизнь, доколе буду жить
 В прекрасной сей пустыне,
Всё буду унывать, как унываю ныне.
Нельзя мне здесь, нельзя любезныя забыть!
 Когда я в роще сей гуляю,
 Я ту минуту вспоминаю,
Как в первый раз ее мне случай видеть дал.
При токе сей реки любовь моя открылась,
Где, слыша то, она хотя и посердилась,
Однако за вину, в которую я впал,
 Казать мне ласки стала боле.
 В сем часто я гулял с ней поле.
 В сих чистых ключевых водах
 Она свои мывала ноги.
 На испещренных сих лугах
Все ею мнятся быть протоптаны дороги;
 Она рвала на них цветы,
Подобие своей прелестной красоты.
Под тению сего развесистого древа,
 Не опасаясь больше гнева,
Как тут случилось с ней мне в полдни отдыхать,
Я в первый раз ее дерзнул поцеловать.
Потом она меня сама поцеловала
И вечной верностью своею уверяла.
 В дуброве сей
Я множество имел приятных с нею дней.
 У сей высокой там березы
Из уст дражайших я услышал скорбный глас,
Что приближается разлуки нашей час,
И тамо проливал горчайшие с ней слезы,
Шалаш мой мук моих в ночи свидетель был.
 На сей горе я с нею расставался
И всех своих забав и радостей лишался,
На ней из глаз моих драгую упустил.
Но здешняя страна наполнилася ею
И оттого полна вся горестью моею.

<1755>

Свидетели тоски и стона моего,
О рощи темные, уж горьких слов не ждите
И радостную речь из уст моих внемлите!
 Не знаю ничего,
 Чего б желати мне осталось.
 Чем прежде сердце возмущалось
 И утеснялся пленный ум,
 То ныне обратилось в счастье,
 И больше нет уже печальных дум.
 Когда пройдет ненастье,
Освобождается небесный свод от туч,
И солнце подает свой видеть красный луч,-
 Тогда природа ободрится.
Так сердце после дней, в которые крушится,
 Ликует, горести забыв.
 Филиса гордой быть престала,
 Филиса мне "люблю" сказала.
Я верен буду ей, доколе буду жить.
 Отходит в день раз пять от стада,
 Где б я ни был,
 Она весь день там быти рада.
Печется лишь о том, чтоб я ее любил.
 Вспевайте, птички, песни складно,
 Журчите, речки, в берегах,
 Дышите, ветры, здесь прохладно,
 Цветы, цветите на лугах.
 Не докучайте нимфам вы, сатиры,
 Целуйтесь с розами, зефиры,
Престань, о Эхо, ты прекрасного искать,
 Престань о нем стенать!
 Ликуй, ликуй со мною.
 Филиса мне дала венок,
Смотри, в венке моем прекрасный сей цветок1,
Который, в смертных быв, был пленен сам собою.
 Тебе венок сей мил2,
Ты видишь в нем того, кто грудь твою пронзил,
А мне он мил за то, что та его сплетала
 И та мне даровала,
Которая мою свободу отняла,
Но в воздаяние мне сердце отдала.
 Пастушки, я позабываю
 Часы, как я грустил, стеня,
 Опять в свирель свою взыграю,
Опять в своих кругах увидите меня.
 Как солнечны лучи полдневны
 Поспустятся за древеса,
 И прохладятся жарки небеса,
Воспойте песни здесь, но песни не плачевны.
Уже моя свирель забыла томный глас.
 Вспевайте радости и смехи
 И всякие в любви утехи,
 Которы восхищают вас.
Уже нельзя гласить, пастушки, мне иного,
А радости играть свирель моя готова.

<1755>

Примечания
1. Смотри, в венке моем... — Цветок, о котором идет речь,— нарцисс; см. в «Словаре мифологических имен» «Нарцисс» и «Эхо».
2. Тебе венок сей мил... — обращение к ореаде Эхо.

 Пойте, птички, вы свободу,
 Пойте красную погоду;
 Но когда бы в рощах сих,
 Ах, несносных мук моих
 Вы хоть соту часть имели,
 Больше б вы не пели.

Мчит весна назад прежни красоты,
Луг позеленел, сыплются цветы.
 Легки ветры возлетают,
 Розы плен свой покидают,
 Тают снеги на горах,
 Реки во своих брегах,
 Веселясь, струями плещут.
 Всё пременно. Только мне
 В сей печальной стороне
 Солнечны лучи не блещут.

О потоки, кои зрели радости мои,
Рощи и пещеры, холмы, все места сии!
Вы-то видели тогда, как я веселился,
Ныне, ах! того уж нет, я тех дней лишился.
 Вы-то знаете одни,
 Сносно ль без Кларисы ныне
 Пребывать мне в сей пустыне
 И иметь такие дни.

Земледелец в жаркий полдень отдыхает
И в тени любезну сладко вспоминает,
 В день трудится над сохой,
 Ввечеру пойдет домой
 И в одре своей любезной
 Засыпает по трудах;
 Ах! а мне в сей жизни слезной
 Не видать в своих руках
 Дорогой Кларисы боле,
 Только тень ея здесь в поле.

 Древеса, я в первый раз
 Жар любви познал при вас;
 Вы мне кажетеся сиры,
 К вам уж сладкие зефиры
 С смехами не прилетят,
 Грации в листах оплетенных,
 Глаз лишася драгоценных,
 Завсегда о них грустят.

 Ах, зачем вы приходили,
 Дни драгие, ах, зачем!
 Лучше б вы мне не манили
 Счастием в жилище сем.
 За немногие минуты
 Дни оставши стали люты,
 И куда я ни пойду,-
 Ни в приятнейшей погоде,
 Ни в пастушьем короводе
 Я утехи не найду.

 Где ты, вольность золотая,
 Как Кларисы я не знал,
 А когда вздыхати стал,
 Где ты, где ты, жизнь драгая!

 Не смотрю я на девиц,
 Не ловлю уже силками
 Я, прикармливая, птиц,
 Не гоняюсь за зверями
 И не ужу рыб; грущу,
 Ни на час не испущу,
 Больше в сих местах незримой,
 Из ума моей любимой.

<1756>

А.П. Сумароков. Избранные произведения.
Библиотека поэта. Большая серия.
Ленинград: Советский писатель, 1957.