1310 Просмотров

Алексей Александрович Сурков (1 (13) октября 1899, д. Середнево, Рыбинский уезд, Ярославская губерния, Российская империя — 14 июня 1983 года, Москва, СССР) — русский советский поэт и литературный критик, общественный деятель, педагог. Журналист, военный корреспондент. Герой Социалистического Труда (1969). Лауреат двух Сталинских премий (1946, 1951). Батальонный комиссар (1941).

Алексей Александрович Сурков

ПЕСНЯ ЗАЩИТНИКОВ МОСКВЫ

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою.
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Остановим,
Отбросим врага.

В атаку, стальными рядами,
Мы поступью твердой идем.
Родная столица за нами -
Наш кровный родительский дом.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою.
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Остановим,
Отбросим врага.

На марше равняются взводы.
Гудит под ногами земля.
За нами дворцы и заводы,
Высокие звезды Кремля.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою.
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Остановим,
Отбросим врага.

Для счастья своими руками
Мы строили город родной.
За каждый расколотый камень
Отплатим мы страшной ценой.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою.
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Остановим,
Отбросим врага.

Не смять богатырскую силу.
Горяч наш порыв боевой.
Мы роем фашистам могилу
В холодных полях под Москвой.

Мы не дрогнем в бою
За столицу свою.
Нам родная Москва дорога.
Нерушимой стеной,
Обороной стальной
Остановим,
Отбросим врага.

1941

Алексей Сурков. Шаги времени.
Стихотворения, маленькие поэмы, песни.
Москва: Московский рабочий, 1983.

* * *

Лица в ожогах мороза, бессонницей долгой измяты.
Радости, скорби, печали замкнуты в тесном кругу.
Снова, железными дятлами, в чаще стучат автоматы,
Снова, сжимая винтовки, лежим на шершавом снегу.

И нарастает волненье до нервного тика, до боли.
Посвисты пуль над окопом. Тусклые вспышки в лесу.
Встали бы в рост на поляне! Вышли в атаку бы, что ли.
Мы бы рванулись навстречу, штык вынося на весу.

Сдвинута набок литая каска на ближнем соседе.
Невозмутимо спокойна эта большая спина.
Он не торопится. Знает - враз не прорваться к победе -
Вытерпеть, выдюжить надо. Тяжко? На то и война.

1939-1940

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

ГЕРОЙ

Каюсь. Музу мою невзлюбила экзотика.
Не воспитанный с детства в охотничьих играх,
Мой герой не ходил за Чукотку на котика
И не целился в глаз полосатого тигра.

И норд-ост не трепал его пышные волосы
Под оранжевым парусом легкой шаланды.
Он не шел открывать неоткрытые полюсы,
Не скрывал по ущельям тюки контрабанды.

Словом - личность по части экзотики куцая,
Для цветистых стихов приспособлена плохо.
Он ходил в рядовых при большой революции,
Подпирая плечом боевую эпоху.

Сыпняками, тревогами, вошью изглоданный,
По дорогам войны, от Читы до Донбасса,
Он ходил - мировой революции подданный,
Безыменный гвардеец восставшего класса.

Он учился в огне, под знаменами рваными,
В боевой суматохе походных становий,
Чтобы, строя заводы, орудуя планами,
И винтовку и сердце держать наготове.

И совсем не беда, что густая романтика
Не жила в этом жестком, натруженном теле.
Он мне дорог от сердца до красного бантика,
До помятой звезды на армейской шинели.

1929

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

О НЕЖНОСТИ

Мы лежали на подступах к небольшой деревеньке.
Пули путались в мякоти аржаного омета.
Трехаршинный матрос Петро Гаманенко
Вынес Леньку, дозорного, из-под пулемета.

Ленька плакал. Глаза его синие, щелками,
Затекали слезами и предсмертным туманом.
На сутулой спине, размозженной осколками,
Кровь застыла пятном, густым и багряным.

Подползла санитарка отрядная рыжая.
Спеленала бинтом, как пеленками, туго,
Прошептала: - Отплавал матросик, не выживет,
Потерял ты, Петрусь, закадычного друга!

Бился «максим» в порыве свирепой прилежности.
Бредил раненый ломким, надорванным голосом.
Неуклюжими жестами наплывающей нежности
Гаманенко разглаживал Ленькины волосы.

По сутулому телу расползалась агония,
Из-под корки бинта кровоточила рана.
Сквозь пальбу уловил в замирающем стоне я
Нервный всхлип, торопливый выстрел нагана.

...Мы лежали на подступах к небольшой деревеньке.
Пули грызли разбитый снарядами угол.
Трехаршинный матрос Петро Гаманенко
Пожалел закадычного друга.

1928

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

* * *

Светлый солнечный дождь прошел стороной.
Облака распахнулись. Стали видны
Окаймленные горной стеной и волной
Неоглядные дали моей страны.

Города вырастают - мои города.
И плоды созревают - мои плоды.
Поезда пробегают - мои поезда.
И следы на Эльбрусе - мои следы.

Для меня атмосферы гудят в котле.
Ледоколы сдвигают рубеж зимы.
Ни в каком столетье здесь, на земле,
Жизнь и труд не любили, как любим мы.

Этот гул проводов, этот шорох пил,
Эту скорость метро в глубине земной
Я, искатель и труженик, все купил
Дорогой, не сравнимой ни с чем ценой.

Я отчизну с винтовкой прошел поперек;
Я названья давал ее городам;
Как невесту лелеял, как сына берег,-
Разве я эту радость кому отдам!

Если в строй позовет военная медь,
Если гнойной росой вспотеют луга,
Я пойду не затем, чтобы умереть,
А затем, чтобы жить, поражая врага.

1935

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

ТЕРСКАЯ ПОХОДНАЯ

То не тучи - грозовые облака
По-над Тереком на кручах залегли.
Кличут трубы молодого казака.
Пыль седая встала облаком вдали.

Оседлаю я горячего коня,
Крепко сумы приторочу вперемет.
Встань, казачка молодая, у плетня,
Проводи меня до солнышка в поход.

Скачут сотни из-за Терека-реки,
Под копытами дороженька дрожит.
Едут с песней молодые казаки
В Красной Армии республике служить.

Газыри лежат рядами на груди,
Стелет ветер голубые башлыки.
Красный маршал Ворошилов, погляди
На казачьи богатырские полки.

В наших взводах все джигиты на подбор -
Ворошиловские меткие стрелки.
Встретят вражескую конницу в упор
Наши пули и каленые клинки.

То не тучи - грозовые облака
По-над Тереком на кручах залегли.
Кличут трубы молодого казака.
Пыль седая встала облаком вдали.

1936

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

НАЕДИНЕ С СОБОЙ

Сам с собой останешься, проснется
В памяти былое иногда.
В нашем прошлом, как на дне колодца,
Черная стоячая вода.

Был порядок жизни неизменен,
Как дневной круговорот земли.
Но вошел в него Владимир Ленин
И позвал, и мы за ним пошли.

Стали силой мы и стали властью
В этот памятный и светлый час.
Хочешь знать, как зарождалось счастье,-
Мы расскажем. Спрашивай у нас.

1939

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

* * *

Он не стонал. Он только хмурил брови
И жадно пил. Смотрели из воды
Два впалых глаза. Капли теплой крови
В железный ковш стекали с бороды.

С врагом и смертью не играя в прятки,
Он шел сквозь эти хмурые леса.
Такие молча входят в пекло схватки
И молча совершают чудеса.

1939-1940

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

* * *

Осторожно пощупал - кисет не промок,
Вынул бережно щепоть махорки,
Завернул, закурил. И поднялся дымок,
По-домашнему теплый и горький.

Черным дегтем внизу клокотала река.
В белом инее стыла береза.
По холодному небу текли облака,-
Может быть, от родного колхоза.

Он устало присел на подрубленный ствол
Возле самого края обрыва.
А по мосту, который он за ночь навел,
Горный полк проходил торопливо.

Грохотали орудия разных систем,
Шелестели по наледи шины.
Он сидел и курил и завидовал тем,
Кто ведет боевые машины.

Завивался и таял табачный дымок,
Как тепло задушевной беседы.
Он был плотник. И было ему невдомек,
Что за ним половина победы.

1939-1940

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

* * *

Человек склонился над водой
И увидел вдруг, что он седой.
Человеку было двадцать лет.
Над лесным ручьем он дал обет:
Беспощадно, яростно казнить
Тех убийц, что рвутся на восток.
Кто его посмеет обвинить.
Если будет он в бою жесток?

1941, Западный фронт

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

* * *

Вот бомбами разметанная гать,
Подбитых танков черная стена.
От этой гати покатилась вспять
Немецкая железная волна.

Здесь втоптаны в сугробы, в целину
Стальные каски, плоские штыки.
Отсюда, в первый раз за всю войну,
Вперед, на запад, хлынули полки.

Мы в песнях для потомства сбережем
Названья тех сгоревших деревень,
Где за последним горьким рубежом
Кончалась ночь и начинался день.

1941, под Москвой

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ

Видно, уж нам дорога такая -
Жить на земле от войны к войне.
Плещет речушка, у ног протекая,
Ласточки гнезда вьют на стене.

В золоте полдня сосен верхушки,
Солнца звенящего - край непочат.
А из-за леса тяжелые пушки,
Не уставая, кричат и кричат.

Кто запретит в этот полдень кричать им?
Что им до радостной боли зерна?
Им ведь не слышно, что вешним зачатьем
Каждая травка напряжена.

Пусть с тишиной наши судьбы в разладе,-
Мы не хотим под ярмом одичать.
Ради цветенья и радости ради
Мы заставляем железо кричать.

Пусть наше время жестоко и дико,-
Вытерпи! Землю ногтями не рви.
Мы для детей из железного крика
Выплавим светлую песню любви.

1942, Западный фронт

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

СКВОРЦЫ ПРИЛЕТЕЛИ

Чужих указателей белые стрелы
С высоких столбов срывают бойцы.
Над пеплом сырым, по ветвям обгорелым
Тревожно снуют погорельцы-скворцы.

К знакомым местам из-за теплого моря
Они прилетели сегодня чуть свет.
А здесь - пепелища в крови и разоре,
Ни хат, ни ребят, ни скворечников нет.

Ну как это птичье бездомное горе
Отзывчивой русской душе не постичь?
Сощурясь от солнца, на вешнем просторе
Волнуется плотник - сапер-костромич.

- И людям мученье, и птицам не сладко
На этих пропащих дорогах войны.
Я так полагаю, что новую хатку
Саперы срубить погорельцам должны...

Звенят топоры. Зашуршали рубанки
Над прелью пропитанной кровью земли.
Горелые доски, и старые планки,
И ржавые гвозди в работу пошли.

Червонного золота желтые пятна
Весна разбросала по плоским штыкам.
Сегодня мы плотники. Любо, приятно
Стругать эти доски рабочим рукам.

И кровля и стенки отструганы гладко.
Соленые капли набухли на лбу.
Над пеплом пожарища новая хатка
Уютно белеет на черном дубу.

Мы снова появимся в местности здешней
И дружно под теплым весенним дождем
Посадим дубы и под новый скворечник
Венцы человечьей судьбы подведем.

1942, Западный фронт

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

ИЮЛЬСКИЙ ДЕНЬ

Жарища жаждой глотки обожгла,
Скоробила рубахи солью пота.
По улицам притихшего села
Проходит запыленная пехота.

Вплетенные в неровный стук подков,
Шаги пехоты тяжелы и глухи.
Зажав губами кончики платков,
Стоят у тына скорбные старухи.

Стоят, скрестив на высохшей груди
Морщинистые, старческие руки.
Взгляни в глаза им. Ближе подойди.
Прислушайся к немому крику муки.

Неотвратимый материнский взгляд
Стыдом и болью сердце ранит снова.
Он требует: - Солдат, вернись назад,
Прикрой отвагой сень родного крова!

- Остановись, солдат!- кричит земля
И каждый колос, ждущий обмолота...
Тяжелыми ботинками пыля,
Уходит в поле, на восток, пехота.

1942, на Дону

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.

ПОРА!

Сгущаются ночные тени.
Не сесть и не разжечь костра.
В душе обида поражений
Еще свежа, еще остра.

Мы слишком долго отступали
Сквозь этот черный, страшный год.
И кровь друзей, что в битвах пали,
Сердца стыдом и болью жжет.

Путем от Прута и от Буга
Нас на восток гнала гроза.
Ну как мы взглянем друг на друга?
Как глянем родине в глаза?

На всем пути дымятся хаты,
На всех полях войны печать.
Что ж мы молчим? Ведь мы солдаты.
Нам надо кровью отвечать.

Пора! Уже в донских станицах
Враги пытают нашу честь.
Ведь порох есть в пороховницах,
И ярость есть, и сила есть.

За то, что нам всего дороже,
За боль и горечь всех скорбей,
Рукой, не ведающей дрожи,
Ты малодушного убей.

Пора! Бестрепетно и смело
Пойдем вперед сквозь кровь и дым
И Ленина святое дело
На поруганье не дадим.

1942, на Дону

Алексей Сурков. Собрание сочинений в 4-х т.
Москва: Художественная литература, 1979.