Дмитрий Антонович Сахаров (Дмитрий Сухарев; 1 ноября 1930, Ташкент) — российский учёный-биолог, действительный член Российской Академии естественных наук, поэт, переводчик, бард, один из зачинателей авторской песни на биофаке МГУ.

   Дмитрий Сухарев

 

Запах дома, запах дыма,
Горько-сладкий дым степной
Тонкой струйкой мимо, мимо -
Надо мною, надо мной.
Травки пыльной и невзрачной
Терпкий вкус
 и вздох коня,
Потный конь и дым кизячный -
Детский сон, оставь меня.

Знаю, все необратимо,
Все навек ушло от нас -
Травки вкус
 и запах дыма,
И мангал давно погас.

Я иной судьбы не чаю,
Я другого
 не хочу,
Но так часто различаю,
Напрягусь и различу -
Различу сквозь дым табачный
Этой женщины изящной
Эти волосы копной,
Угадаю дым кизячный,
Пыльной травки вкус степной.
Тонкий стебель,
 горький вкус.
Низкий вырез.
Нитка бус.

Все ушло, что было нашим,
Все навек ушло от нас.
И мангал давно погашен.
И мангал давно погас.

ГОЛОС ПТИЦЫ
Голос птицы

Пир удался, но ближе к утру
Стало ясно, что я не умру,
И умолкла воронья капелла;
И душа задремала без сил,
А потом ее звук воскресил -
То балканская горлинка пела.

Я очнулся; был чудно знаком
Голос птицы с его говорком,
С бормотаньем нелепых вопросов;
И печаль не была тяжела,
И заря желторота была,
И постели был краешек розов.

Там, в постели, поближе к окну
Дочь спала и была на жену
Так похожа, что, если б у двери
Не спала, раскрасневшись, жена,
Я б подумал, что это она,
А подумал: не дочери две ли?

Пировалось всю ночь воронью,
Воронье истязало мою
Небессмертную, рваную душу,
И душа походила на пса,
Что попал под удар колеса
И лежит потрохами наружу.

Но возникли к утру на земле
Голос птицы, тетрадь на столе,
И строка на своем полуслове,
И на девочке розовый свет,
И болезни младенческой след -
Шрамик, оспинка около брови.

Этот мир был моим - и знаком
Не деталью, а весь целиком,
И лепился любовью и болью,
И балканская птица была
Туркестанской - и оба крыла
Всё пыталась поднять над собою.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ДОРОГА НА ДЖИЗАК

Мартовский прозрачный саксаул
Радужно струится вдоль дороги.
Это кто ж там с провода вспорхнул?
Радуйся, что сойку от сороки
Отличаешь все-таки легко;
А шоссе струится вдоль бархана,
И осталась где-то далеко.
Эта Pica pica bactriana.

Из каких заброшенных пустынь
Памяти,
 в которых мрак и стынь -
Крови стынь, окочененье крика,-
Нежная
 проклюнулась латынь,
Имя птицы выпорхнуло - Pica?

Господи, позволь закрыть глаза
Без боязни в тот же миг увидеть
То, что вижу, лишь глаза закрою,-
Господи, позволь передохнуть.

Уведи сознание с полей
Памяти,
 водицею залей,
Изведи в пустыне память ада.
Мозг жалей, а память не жалей,
Всей не надо, господи, не надо.

Сохрани мне разум, но не весь,
Дай не знать, не ведать этой муки,
Дай забыться - и остаться здесь,
Где слышны большой дороги звуки,
Где бежит дорога на Джизак,
И бежит, и радостно струится
Саксаул, и вспархивает птица
И пустыне дарит добрый знак.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ЛАСТОЧКА

Собиралась ласточка
Улетать на юг
И глядела ласково
На своих подруг -
На подруг, с которыми
Заниматься сборами,
И делить с которыми
Сотни верст пути,
И в пути с которыми
Разговор вести.

И ко мне наведалась
Поразмять крыло,
Щебетала весело,
Что на ум пришло:
"Ничего не ведомо,
Ничего не гадано
И ничто не задано
Наперед судьбой,
А проститься надо нам
Навсегда с тобой".

Увидала ласточка
Мой унылый лик
И сказала ласково:
"Не грусти, старик!
Не с добра приходится
За теплом охотиться,
Но порою сходится
И с горой гора.
Ты прости, как водится,
А теперь - пора".

Пожелал я ласточке
Всех заморских благ.
Это ты прости меня,
Коли что не так.
Не сойтись с горой горе,
Ты крутись в чужой жаре,
А я тут в своей норе
У зимы в плену
На своем родном дворе
Подожду весну.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ЛАВАНДА

"С детьми ходили за лавандой".
Наткнусь в блокноте на строку -
И яви отблеск лиловатый
Из тусклой глуби извлеку.

Вдоль озера, затем тропою
Вдоль склона, где термальных вод
Окаменелые покои,
Затем вдоль рощицы и вот
Под негустой древесной кущей
Залиловело, и запах
Цветок лавандулы, растущий
Не врозь, а в купах и снопах.

Давно заброшенных посадок
Остатки
 нежно расцвели
Средь рощ, где жив еще остаток
Давно разлюбленной земли.
Она размечена на цели,
Взрывчаткою начинена,
Но разве так на самом деле
Была задумана она?

Дыши,
 дитя,
 глазами хлопай
В Европе, пахнущей Европой,
Лавандой, мятой, чебрецом,
Замри, дитя, перед лицом
Земли, где длительностью слога
Так пахнет смертная строка,
Как нежным запахом цветка
Жена разлюбленного бога.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


* * *

В Древней Греции рожденных,
Вижу девушек в саду.
Их лукавые походки,
Их крутые подбородки
Мне опять сулят беду.

Их волос коварный груз
Неспроста тесьмою связан.
Не войти бы мне во вкус,
Девы древности, союз
С вами - противопоказан!

Я сражен, убит, усоп,
Вдавлен в русский свой сугроб
Легкой ножкой неземною.

Ах, зачем коварный сноп
Связан кожаной тесьмою!

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


Я СМОТРЕЛ НА ГОРЫ

Я смотрел на горы, видел кручи,
Видел блеск холодный, слюдяной.
На дорогу с гор сползали тучи,
Люди шли, здоровались со мной.

Колокол наполнил котловину,
Как в былые, длинные века.
«Жизнь прошла почти наполовину»,—
Вдруг из гула выплыла строка.

Я смотрел, смотрел — не обольщался,
Возвращаться вновь не обещал
И, когда здоровался,— прощался,
Недостатки мелкие — прощал.

Мелкие, большие неудачи
Отпускал печально и светло.
Все-таки две трети, не иначе,
Даже больше, видимо, прошло.

Элегантный, в позе элегичной
Я стоял, в раздумье погружен.
Только вдруг узрел свой лик двуличный
И, узрев, подумал: «Ну, пижон!»

И явилось мне, как в озаренье,
Царство у подножия хребта,
И припомнил я, что у царевны
Будет ночью дверь не заперта.

И, не написавшись, подверсталась
К той чужой строке строка моя,
Понял я, как много мне осталось.
Как хочу вернуться, понял я.

Не прощусь и царства не отрину,
Не покину тех, кого люблю,
Я вернусь и в горы и в долину
И опять любви не утолю.

Не приму прощаний и прощений,
Ждет меня, как пьяницу загул,
Круговерть ущелий и расщелин,
Головокружение и гул.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ГОЛОС СЫНА

Я голос Петруши услышал во сне:
«Алло»,— говорил он лукаво и густо.
Проснулся — светает, и в комнате пусто,
Чужая страна в одичалом окне.

Я сел за работу, чтоб сердце прошло,
А сердце про что-то неловко стучало,
И ставнею ветер стучал одичало,
И лампа горела.
И дело пошло.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


СТАРЫЙ ГОРОД

В старый город, в старый город
Въезд машинам запрещен.
Забреду я в старый город
С аппаратом за плечом.
Закуплю открытки-марки,
Подивлюсь на старый хлам,
Аппарат старинной марки
Наведу на старый храм.

Горы, каменное диво,
С трех сторон стоят стеной.
Кручи гор да гладь залива
За стеною крепостной.
Как на фоне этой глади
Розы пышные цветут!
А когда-нибудь в осаде
Люди сиживали тут.

Кто в осаде, кто в засаде,
Сверху грохот, сзади гром:
Будто тигры в зоосаде —
За стеною да за рвом.
Без досады справлю тризну
По драчливым тем годам
И беспечному туризму
Предпочтение отдам.

Ты лежи, моя открытка,
В старом ящике на дне,
Ты ползи ко мне, улитка,
По старинной по стене.
Старый город, старый камень
И харчевня «Старый ром».
Что-то пишет старый парень
Притупившимся пером.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ПЕРЕД ТЕМ КАК УЕХАТЬ

Перед тем как уехать,
Я дал свой блокнот несмышленышу Анне,
И на каждой странице,
Вернее, почти на каждой,
Анна изобразила
Некий магический знак —
Закорючку
В развороте другой закорючки.

Перед тем как вернуться,
Я случайно заметил,
Что вокруг ее закорючек
Разрослись закорючки мои.

Я мог бы писать иначе,
Но не мог иначе писать,
Потому что магический знак, начертанный
Анной,
Помещен в середину страницы,
В глубину моего существа,
В тесноту моей подлинной веры,
В то тайное место,
Куда выпадают слова,
Словно соль в пересохшем лимане.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ПРИВЕЗЛИ ТУРИСТОВ

Полдень. Привезли в отель туристов —
Медсестер, текстильщиц, трактористов;
Друг за дружку держатся слегка,
Потому — похожи на хористов:
Скажем, хор районного ДК.

Первые, допустим, голоса
Местную торговлю укрепили:
В первые же, скажем, полчаса
По складному зонтику купили.

А вторые голоса пошли
Укреплять здоровье под лучами
И в шезлонгах дружеской земли
Тоннами фотоны получали.

Ужин. Так бы нам всегда и жить —
И обслужат нас, и не обложат.
Прочих спросят, что им положить,
Этим — что положено положат.

Взял баварец светлого пивка,
Сок техасец, колу алабамец.
Славный хор районного ДК
Наблюдал за этим, улыбаясь.

Полночь, тишина. Альты с басами
Сны себе показывают сами,
Но и полночь не ослабит уз:
Третьи голоса под небесами
Укрепляют связи братских муз.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


КУПЛЮ ТЕБЕ ПЛАТЬЕ

Куплю тебе платье такое,
Какие до нас не дошли,
Оно неземного покроя,
Цветастое, недорогое,
С оборкой у самой земли.

Куплю тебе, кроме того,
Кассеты хорошего звука,
Кассетник включить не наука,
И слушай и слушай его.

Но ты мне скажи: отчего,
Зачем эти тяжесть и мука?

Зачем я тебя и детей
Так тяжко люблю и жалею?
Какою печалью болею?
Каких содрогаюсь вестей?
И холод зачем неземной
Меня неизменно пронзает,
И что мою душу терзает —
Скажи мне, что это со мной?

С обложкой весеннего цвета
Куплю тебе модный журнал,
Прочтешь три-четыре совета,
Нашьешь себе платьев за лето —
Устроишь себе карнавал.

С оборкой у самой травы,
С оборкой у желтой листвы,
С оборкой у снега седого.

С оборкой у черного льда...
Откуда нависла беда?
Скажи мне хоть слово, хоть слово.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


СТАРЫЙ КРАБ С ЖЕНСКОГО ПЛЯЖА

Полдень был нетороплив,
За отливом был прилив,
И земля приопустилась.

Небо цвета спелых слив
Над горою примостилось.

Белый лайнер из Анконы,
На ходу будя прибой,
Попирая все законы,
Шел по небу вниз трубой.

Девки цвета спелых дынь
На борту глотали дым.

Вечер был нетороплив,
За приливом был отлив,
Океан приопустился.

Краб, который припостился,
Поспешил закончить пост —
Занял свой дозорный пост.

Старый краб, не чуждый блажи,
Занял пост на женском пляже.

Говорят, у них на дне
Девки голые в цене.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.


ОТЕЛЬ «ФЬОРД»

Истомился я, пес, по своей конуре,
Истерзался я, лис, по вонючей норе,
Не обучен я жить вхолостую.
В свиминг-пуле* бабули ногами сучат,
Фрайера в полподвале шарами стучат,
А я трезвый на койке бастую.

Я на койке лежу и гляжу в потолок,
Я мотив всенародный мычу, как телок,
Такова моя нынче платформа.
А на баб не гляжу, берегу божий дар,
А то жахнет меня с непривычки удар,
И оставлю лисят без прокорма.

Порезвился я, хрыч, да пора и к теплу.
Поизвелся я, сыч, по родному дуплу,
По сычатам своим и сычихе,
Хорошо, что в кармане билет до Москвы,
Вот мотив домычу — и умчался, а вы
В свиминг-пуле ногами сучите!

* Плавательный бассейн.

Дмитрий Сухарев. Читая жизнь. 
Москва: Советский писатель, 1984.

 

Психология (5)\Психология (3)\Психология (2)\Психология (1)\Психология (4)
Психология (6)\Психология (7)\Психология (8)\Психология (9)\Психология (10)

МИФОЛОГИЯ
СИЛА И МУДРОСТЬ СЛОВА

ФИЛОСОФИЯ | ЭТИКА | ЭСТЕТИКА | ПСИХОЛОГИЯ  | РИТОРИКА

ЛЮБОВЬ | ВЛАСТЬ | ВЕРА | ОБЛАДАНИЕ И БЫТИЕ | НИЦШЕ \ ЛОСЕВ \ СОЛОВЬЕВ \ ШЕКСПИР \ ГЕТЕ






РЕКЛАМИРУЙ СЕБЯ В КОММЕНТАРИЯХ
ADVERTISE YOURSELF COMMENT

      
     



ПОДАТЬ ОБЪЯВЛЕНИЕ БЕСПЛАТНО
( POST FREE ADS WITHOUT REGISTRATION AND FREE )



ДОБАВИТЬ САЙТ (БЛОГ, СТРАНИЦУ) В КАТАЛОГ
( ADD YOUR WEBSITE WITHOUT REGISTRATION AND FREE )