Джозеф Редьярд Киплинг (35) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

966 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Первая песнь

Женщину в мраке ночном выкрал я в жены, —
Не дал познать мне ее стан всполошенный:
Бросилось племя, грозя мукой и кровью
Но ее смех мне зажег сердце любовью.

Мчались мы с нею сквозь лес в сумрак беззвёздный,
Но задержал нас поток бурный и грозный,
Сыном Морей мы зовем гневного стража,
В страхе мы ждали конца, — вор и покража.

Встал я на бой, но она с легкостью зверя
Спрыгнула вниз на бревно, вросшее в берег,
Шкуры свои приподняв, словно ветрила,
Бога ветров защитить громко просила.

И, как живое, бревно (Бог, ты над нами!)
На середину реки выплыло с нами.
Следом, звеня, топоров туча летела,
Я трепетал, но она радостно пела.

Скрылась земля вдалеке, — как покрывало,
Синяя мгла над водой нас укрывала.
Тихо все было кругом. Вдруг, нарастая,
Свет запылал в глубине, мглу рассекая.

Прыгнул он кверху и встал в синем просторе,
То властелином взошло Солнце простое
И, ослепив нам глаза, в невероятный
Мир растворило врата, в мир необъятный.

Видели мы (и живем!) пламень священный,
Но приказали бревну боги вселенной
К берегу плыть, где стоял, злобой объятый,
Вражеский стан, но теперь — мы были святы!

В прахе валялся, дрожа, враг пораженный.
Пали пред нами мужи, дети и жены,
Плотно руками прикрыв в ужасе лица,
И мы ступали по ним — пророк и жрица!

Перевод — Фроман М.

Первая песня

Женщину эту сыскал я в полуночной темени,
Крепко схватил и увел из чужого мне племени.
Долго за нами гнались. Чувств ее я не знал еще,
Но для меня ее смех прозвучал ободряюще.
Длинен был путь до своих, и неистовы мстители.
В роще поток пред собой мы со страхом увидели.
Моря рассерженный сын, вот он с рокотом пенится.
Ждали мы стрелы врагов, похититель и пленница.
Я натянул тетиву, встав над самою кручею.
Пленница прыгнула вниз на корягу плавучую,
Шкуры с себя сорвала, парусами поставила,
Бога ветров призвала, чтоб коряга отчалила.
Дерево ожило вдруг (миг волшебный, немыслимый!),
Выдрой оно понеслось. Так из заводи вышли мы.
Понял я: мы спасены только силой небесною.
Я задрожал, а она залилась звонкой песнею.
Берег остался вдали. Синева окружила нас.
Замерло все, и ни тьма, ни вода не страшила нас.
Мы обнялись. Ничего больше было не надо нам.
Тут занялось лоно вод светом новым, негаданным.
Солнечный диск над водой заиграл зорь багрянее.
Царь мирозданья предстал в нестерпимом сиянии.
Мы изумились: от нас в полумиле, не далее,
Чудно разверзлись врата искрометные, алые.
Нашим глазам показав огнь и бездну предвратную,
Дереву Бог повелел плыть дорогой обратною.
Медленно-медленно вспять безбоязненно плыли мы,
Плыли к убийцам своим, но святыми уж были мы.
Страх охватил всех мужчин, наземь рухнули женщины,
Дети (им были для игр наши кости обещаны).
К берегу тихо пристав, молча в отсветах пламени
Мимо повергнутых тел шли мы, жрица и праведник.

Перевод — Васильева В.

Последняя песнь

И сказал Господь на небе всем без рангов и чинов
Ангелам, святым и душам всех достойнейших людей:
Вот и минул Судный День —
От земли осталась тень,
А теперь наш новый мир не сотворить ли без морей?

Тут запели громко души развесёлых моряков:
«Чёрт побрал бы ураган, что превратил нас в горсть костей,
Но окончена война...
Бог, что видит всё до дна,
Пусть моря он хоть утопит в тёмной глубине морей!»

Молвила душа Иуды, в Ночь предавшего Его:
«Господи, не забывай — ты обещал душе моей
То, что я однажды в год
Окунусь в прохладный лёд,
Ты ж отнимешь эту милость, отбирая льды морей!»

И сказал тут Богу Ангел всех береговых ветров,
Ангел всех громов и молний, Мастер грозовых ночей:
«Охраняю я один
Чудеса твоих глубин
Ты ведь честь мою отнимешь, отнимая глубь морей!»

Вновь запели громко души развесёлых моряков:
«Боже, мы народ суровый, есть ли кто нас горячей?
Хоть порой нам суждено
С кораблём идти на дно
Мы не мальчики — не просим мы отмщения для морей!»

И тогда сказали души негров, брошенных за борт,
«Дохли мы в цепях тяжелых, в тёмных трюмах кораблей,
И с тех пор одно нам снится,
Что мощна Твоя десница.
Что Твоя труба разбудит всех, кто спит на дне морей!»

Тут воззвал апостол Павел: «Помнишь, как мы долго плыли
Гнали мы корабль усталый, и летел он всё быстрей,
Нас четырнадцать там было,
Мы, твою увидя милость,
Славили тебя близ Мальты посреди семи морей!»

И опять запели души развесёлых моряков
Струны арф перебирая с каждым мигом всё трудней:
«Наши пальцы просмолённы
Наши струны грубозвонны,
Сможем ли мы петь без моря Песнь достойную морей?»

Молвят души флибустьеров: «Мы моря багрили кровью,
Не верёвкой, так решёткой жизнь кончалась, ей же ей,
Мы с испанцем воевали
В кандалах мы пировали,
И что утопить, что пить нам ... Мы — Владетели морей!»

Тут возник Большой Гарпунщик, старый китобой из Денди
И душа его пред Богом заорала всех сильней:
«О, полярные сиянья
В блеске белого молчанья !
Ну за что китов несчастных хочешь ты лишить морей?»

И опять запели души развесёлых моряков
«Тут в Раю и замахнуться негде сабелькой своей!
Можем ли мы вечно петь и
Шаркать ножкой на паркете?
Ни к чему все скрипки эти Покорителям морей!»

Наклонился Бог и тотчас все моря к себе призвал он,
И установил границы суши до скончанья дней:
Лучшее богослуженье
(У него такое мненье) —
Вновь залезть на галлеоны и служить среди морей!

Солнце, пена, пенье ветра, крики вольного баклана,
По волнам и днём и ночью — бег крылатых кораблей,
Корабли идут в просторы
К славе Господа, который
Просьбу моряков уважил и вернул им даль морей.

Перевод — Бетаки В.

Купцы

Гонял купцов царь Соломон, —
В Тир, в Тарсис и в Ливан —
Любил кораллы, редких птиц
И шумных обезьян

И кедры гнал ему Хирам
Без счета и числа...
Но мы лишь с Лондоном ведем
Торговые дела.

Побережьем — и морями — вокруг света, нас несет.
Где попутный дует ветер, где торговля нам верна
Галс меняем: стаксель, грот — и окончен поворот —
Мы оплатим Пэдди Дойлю сапоги его сполна!

Мы жемчугов и слитков
Не возим никогда,
Но стоят нам товары
И пота и труда.
Под нестерпимым солнцем,
В объятьях льдов седых
И под ветрами злыми,
Что носятся меж них,

Кой-что добыто торгом,
Кой-что даёт захват,
Кой-что — учтивость наших
Ножей и каронад, —
Бывали встречи в море:
Из милости одной
Мы облегчали судно,
Спешащее домой.

Всё валко в непогоду,
Напряжено вдвойне —
Киль, погруженный в волны,
И клотик в вышине;
Шесть океанов властны
Все унести себе:
Вон в Балтике — смыло камбуз,
Шлюп-балку — в Ботани Бей

И в устьях рек, где лесосплав,
Бревна мешали нам,
Из Вальпарайзо мчались мы,
А Норд шел по пятам.
У полюса сидели
В клыкастом, крепком льде,
А в качку ветер ледяной
Купал фальшборт в воде

Мы обошли всю карту,
Все новые пути,
Нам острова светили,
Которых вновь не найти
От страха — волосы дыбом,
А ночь пройдет едва, —
Играет в блеске солнечном
Пустая синева.

Несчётны странные встречи,
Сулившие нам беду:
То вспыхивали ванты
Огнями на ходу.
То в вдруг сквозь шторм багровый
Сквозь искры в больных глазах
Голландец против ветра
Летел на всех парусах.

То Лотовый нас криком,
Заманивал в глубину,
То мы Пловца слыхали,
Что век не идет ко дну.
На парусах застывших
И в колкой снежной пыли,
С командой вдруг удвоенной
Мыс Духов мы прошли.

Да, мы не раз встречали
На северных морях
Безмолвный призрак шхуны,
Всех китобоев страх.
Сквозь снеговое поле,
Открытое на миг,
Покойный Гендрик Гудсон
К норд-осту вел свой бриг.

Так нас Господни воды
Несли под рев небес,
Так много мы видали
Невиданных чудес
И мы домой вернулись,
Хоть с прибылью хоть нет —
Не жаль того, что в море
Унес наш пенный след.

Отдать скорее якорь!
А душу стыд грызёт.
Что груз наш очень беден,
Подарок дальних вод!
Швартуемсмя! Ах, дурни!
И ты, и я не прав, —
Ведь худшее мы взяли,
Все лучшее не взяв.

Побережьем — и морями — вокруг света нас несет,
Может не пойти торговля, ветер стихнуть на пути,
Галс меняем: стаксель, грот — и окончен поворот —
Это все, чтоб в Лондон грузы привезти