Джозеф Редьярд Киплинг (62) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

919 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Пожалей женщин, дева!

Про мужество болтал,
Божился и ручался,
Но по утру сбежал,
А грех весь мне остался,
Моленья — что мне с них?
Тьфу, до чего же гадки
Ухмылки губ твоих!..
Как ты мне люб, мой сладкий!

Слишком чудно это, чтобы долго длиться
Сетуй ли, не сетуй, а пора проститься.
Та, что жизнь дала мне, та, что воспитала
(Пожалей нас, Дева!), раньше нас всё знала.

Что плакать? Всё прошло!
И карта наша крыта.
Ты,— тот, кто сделал зло,
Я — та, чья жизнь разбита.
Еще дурех найдешь —
Вот тут же, на посадке. —
Ты сердцем здесь? Все ложь!..
Как ты мне люб, мой сладкий!

Кто же мил насильно?
Бросит — так уж бросит.
И свои посулы в багаже уносит.
Думами о мести не унять кручины.
(Пожалей нас, Дева!), Ведь они — мужчины.

Перевод — Шарапова А.

О Мэри, бедняжка!

Звал себя крутым...
Род мужской хитер!
Но пропал как дым,
Бросил на позор.
Ясно! Нет забот,
Спортил все, что смог.
Чтоб тебя взял черт...
Но люблю, дай Бог!

Все было прекрасно, но кончилось счастье,
Дружку — «до свиданья», а сердце — на части.
Что толку в печали! Ведь все мама знала,
(О Мэри, бедняжка!) и все предсказала!

Шутка стоит слёз,
Просто — западня,
Ты... ты мне вред нанес,
Пострадала я.
Улетел, привет,
С новой дурой сбёг...
Сердце? В тебе нет!
Но люблю, дай Бог!

Когда надоела, не сдержишь мужчину,
Обеты и клятвы, все канет в трясину.
Зачем Гнев звала ты — надежды пустые,
(О Мэри, бедняжка!)когда все такие?

Ждет нас с ним хула,
И прощай мечты?
С разными была,
Но это — это ж ты!
Помогай Иисус,
Где нам уголок?
Подлый, мерзкий трус!
Но люблю, дай Бог!

Вернет куда меньше, чем ты дать готова,
Любовь умерла, не обнимешь живого!
Ведет по тропинке, с какой нет возврата,
(О Мэри, бедняжка!)за глупость расплата!

Если беден род,
— «позабудь про честь»?
Голод? Лишний рот?
Берег рядом есть!
Имя бы узнать,
Лучше — адресок...
Шлюха? Не бывать...
Так люблю, дай Бог!

Что в жалобах толку! Ведь все мама знала,
(О Мэри, бедняжка!) и все предсказала!
Уснула как в сказке, проснулась же в горе,
(О Мэри, бедняжка!)идем завтра в море!

Перевод — ?

Мир так хорош

Чертовски синий и красивый.
Лежит Индийский океан;
Он под винтом кипит бурливо,
А дальше — гладкий, как лиман.
Закат — как зарево пожара,
И против гаснущих лучей
На мачте силуэт ласкара
И слышится: «Хем декти дей!«

Мир так хорош и так широк:
Гляжу — и все не наглядеться!
Он, может статься, и жесток —
Но от него куда мне деться?

Бренчит рояль внизу в каюте,
На шканцах юнги дуют в скат,
И офицерики на юте
До ночи с бабами галдят.
Я жизнь свою припоминаю
И, хоть на шумном корабле —
Но про себя воображаю.
Что я один на всей земле.

Немало я бродил по свету:
В походах был и на войне...
Порой я думаю: все это
Не померещилось ли мне?
И повидал чудес, ей-богу,
И попадал я в переплет.
Теперь конец... А может, много
Еще меня напастей ждет?

Любил я книжки да журналы,
А вот уставов не читал,
За то от моего капрала
Нарядов прорву получал.
Хоть и бывал в дурацком виде,
Но на капрала злобы нет;
А на губе в портянках сидя,
Я думал, как устроен свет.

Вон под закатными лучами
Вдали горбатый Аден встал
Как печь в казарме, где годами
Никто огня не разжигал.
Мне эти берега знакомы,
Я тут проплыл шесть лет назад
И вновь плыву — теперь уж к дому,
В запас уволенный солдат.

«Я буду ждать», — сказала Лалли,
К груди меня прижала мать...
Они мне писем не писали:
Чай, обе померли — как знать?
Что ж, я видал, как люди мерли —
В казарме, в лагере, в бою...
О черт, першит чего-то в горле!
Чем думать, лучше уж спою:

Мир так хорош и так широк:
Гляжу — и все не наглядеться!
Он, может статься, и жесток —
Но от него куда мне деться?

Перевод — Бен Г.

Для восхищенья

Индийский океан; покой;
Так мягок, так прозрачен свет;
Ни гребня на волне морской,
Лишь за кормою пенный след.
Взялись матросы за картеж;
Индийский лоцман нас ведет,
Величествен и смуглокож,
Поет в закат «Гляжу вперед».
Для восхищенья, для труда,
Для взора — мир необозрим,
Мне в нём судьбой была беда,
Но силы нет расстаться с ним.
Тут — смех метателей колец
И радостная болтовня;
Вот офицеры дам ведут
Увидеть окончанье дня.
Вся даль пережитых годов
Лежит на глади голубой.
Кругом толпа, но мнится мне,
Что я — наедине с собой.
О, как я много лет провел
В казарме, в лагере, в бою;
Порой не верю ничему,
Пролистывая жизнь мою.
Весь облик странных этих дней
В моем рассудке — как живой.
Я многого недосмотрел,
Но прочь плыву и сыт с лихвой.
Я столько книг перечитал
В казарме, средь полночной мглы;
Оценивая жребий свой,
Себя записывал в ослы.
За это знанье — босиком
Я в карцер шел, да и в тюрьму,
И восхищен был — мир велик,
В нем удивляешься всему.
Вот — созерцаю облака,
А вот — горбатые гряды:
Там, как казарменная печь,
Восходит Аден из воды.
Я помню эти берега,
Как будто здесь оставил след:
Я, отслуживший срок солдат,
Я, повзрослевший на шесть лет.
Моей девчонки помню плач,
Прощальный матушкин платок;
Я ни письма не получил
И ныне подвожу итог:
Все, что узнал, все, что нашел,
Все в душу запер я свою.
Я чувств не обращу в слова,
Но песнь вечернюю пою:
Для восхищенья, для труда,
Для взора — мир необозрим, —
Мне в нем судьбой была беда,
Но силы нет расстаться с ним.