Джозеф Редьярд Киплинг (82) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

969 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Песнь пиктов

Рим не хочет взглянуть,
Роняя тяжесть копыт
На голову нам и на грудь, —
Наш крик для него молчит.
Часовые идут — раз, два, —
А мы из-за медных плечей
Жужжим, как отбить нам Вал
С языками против мечей.

Мы очень малы, видит бог,
Малы для добра и зла,
Но дайте нам только срок —
Мы сточим державу дотла.
Мы — червь, что гложет ваш ствол,
Мы — гниль, что корни гноит,
Мы — шип, что в стопу вошел,
Мы — яд, что в крови горит.

Душит омела дуб,
Моль дырявит тряпье,
Трет путы крысиный зуб —
Каждому дело свое.
Мы мелкая тварь берлог,
Нам тоже работать не лень —
Что точится под шумок,
То вскроется в должный день.

Мы слабы, но будет знак
Всем ордам за вашей Стеной —
Мы их соберем в кулак,
Чтоб рухнуть на вас войной.
Неволя нас не смутит,
Нам век вековать в рабах,
Но когда вас задушит стыд,
Мы спляшем на ваших гробах,

Мы очень малы, видит бог,
Малы для добра и зла,
Но дайте нам только срок —
Мы сточим державу дотла.
Мы — червь, что гложет ваш ствол,
Мы — гниль, что корень гноит,
Мы — шип, что в стопу вошел,
Мы — яд, что в крови горит!

Перевод — Оказова И.

Песнь пиктов

Тупые копыта Рима
Ступают на сердце, на брюхо;
Рим смотрит куда-то мимо,
И римское ухо глухо.
Повсюду посты, охрана,
И прячутся наши орды;
Мы лечим словами раны,
Но помыслы наши горды.
Нет ни любви к нам, ни злобы,
Столь мы ничтожный народец;
Все же глядите в оба —
Есть и для вас колодец!
Мы — червяки лесные?
Мы — плесень корней, гниенье?
Мы словно шипы стальные!
Мы — крови распад и тленье!
Омела душит деревья,
Моль одеянье губит,
Крыса сгрызает вервья —
Но жертву никто не любит.
И наше племя ничтожно,
И мы несем наше бремя;
Мы скрытны, мы осторожны,
Будут плоды в свое время!
О да, мы народец хилый,
Но только будьте спокойны;
Нас много, и мы всей силой
Начнем за свободу войны.
Столетия рабства и тьмы
Были уделом нашим,
Но стыд вас погубит, и мы
На ваших могилах спляшем!

Перевод — Шустер Э.

Песнь Митре

(Тридцатый легион, ок. 350 г.)

Митра, владыка рассвета, мы трубим твое торжество!
Рим — превыше народов, но ты — превыше всего!
Кончена перекличка, мы на страже, затянут ремень;
Митра, ты тоже солдат, —
дай нам сил на грядущий день!

Митра, владыка полудня, зной плывет, и в глазах огни;
Шлемы гнетут нам головы, и сандалии жгут ступни;
Время привалу и отдыху — тело вяло, и дух иссяк.
Митра, ты тоже солдат, —
дай нам сил не нарушить присяг!

Митра, владыка заката, твой багрянец красен, как кровь
Бессмертен ты сходишь с неба,
бессмертен взойдешь ты вновь.
Кончена наша стража, в винной пене кипят пузыри —
Митра, ты тоже солдат, —
дай пребыть в чистоте до зари!

Митра, владыка полуночи, для тебя умирает бык.
Мы сыны твои, мы во мраке.
Это жертва владыке владык.
Ты много дорог назначил — все к свету выводят нас.
Митра, ты тоже солдат, —
дай не дрогнуть в последний час!

Перевод — Гаспаров М.

Песня галерных рабов

Мы гребли за вас и против течений и в штили,
когда паруса повисали, и когда с неба хлестала вода...
И вы не отпустите нас никогда?

Раньше вас мы взбегали на борт, если враг вас преследовал,
мы питались хлебом и луком, когда вы захватывали богатые города.
Капитаны расхаживали по палубам в солнечную погоду и распевали песни,
а мы были в трюмах, усталые, как всегда...
Мы слабели, на весла склонясь подбородками, но вы никогда не видали,
чтоб мы отдыхали, ведь мы продолжали
раскачиваться в ритме весел туда и сюда...
И вы не отпустите нас никогда?

И вальки наших весел становились от соли как шкура акулы,
наши колени соль разъедала до самой кости, наши волосы присыхали ко лбам,
а губы изрезаны были трещинами до самых десен, и мы не могли грести
а вы плетьми нас хлестали: мол, соль — не беда...
И вы не отпустите нас никогда?

Но в какой-нибудь миг мы исчезнем из вёсельных портов,без следа,
как сбегающая с лопастей весел вода,
И пусть вы другим гребцам прикажете гнаться за нами,
но скорей вы изловите волны веслом, или шкотами свяжете ветер, чем догоните нас.
«Эй, куда?!!»
И вы не отпустите нас никогда ?

Перевод — Бетаки В.

Гребец галеры

Хороша была галера: румпель был у нас резной,
И серебряным тритоном нос украшен был стальной.
Кандалы нам терли ноги, воздух мы хватали ртом,
Полным ходом шла галера. Шли акулы за бортом.

Белый хлопок мы возили, слитки золота и шерсгь,
Сколько ниггеров отменных мы распродали — не счесть.
Нет, галеры лучше нашей не бывало на морях,
И вперед галеру гнали наши руки в волдырях.

Как скотину, изнуряли нас трудом. Но в час гульбы
Брали мы в любви и в драке все, что можно, у Судьбы
И блаженство вырывали под предсмертный хрип других
С той же силой, что ломали мы хребты валов морских.

Труд губил и женщин наших, и детей, и стариков.
За борт мы бросали мертвых, их избавив от оков.
Мы акулам их бросали, мы до одури гребли
И скорбеть не успевали, лишь завидовать могли.

Но — собратья мне порукой — в мире не было людей
Крепче, чем рабы галеры и властители морей.
Если с курса не сбивались мы при яростных волнах —
Человек ли, бог ли, дьявол, — что могло внушить нам страх?

Шторм? Ну что ж, на предков наших тоже шли валы стеной,
Но галера одолела самый страшный шторм земной.
Скорбь? Недуги? Смерть?.. Оставьте! Да почли бы за позор
Даже дети на галере отвечать на этот вздор.

Но сегодня — все. С галерой счеты кончены мои.
Имя от меня осталось — там, на бимсе, у скамьи.
Ну а мне — свобода видеть, как с соленой синевой
Бьются люди, что свободны, кроме весел, от всего.

Но глаза мои слезятся: непривычен яркий свет
Лишь клеймо я заработал и оков глубокий след,
От плетей рубцы и язвы, что вовек не заживут.
Но готов за ту же плату я продолжить тот же труд.

И пускай твердят все громче, что недобрый час настал,
Что накрыть галеру должен с Севера идущий вал.
Если бунт поднимут негры, кровью палубы залив,
Дрогнет кормчий, и галера врежется в прибрежный риф,

Не спускайте флаг на мачте, не расходуйте ракет:
С моря к ней придут на помощь все гребцы минувших лет
И себя привяжут люди, чья награда — цепь и кнут,
К оскопившей их скамейке и с веслом в руках умрут.

Войско сильных и увечных, ссыльных, нанятых, рабов —
Все дворцы, лачуги, тюрьмы выставят своих бойцов
В день, когда дымится небо, палуба в огне дрожит
И у тех, кто тушит пламя, стиснуты в зубах ножи.

Я молю, чтоб в эту пору быть в живых мне повезло:
Пусть дерется тот, кто молод, я приму его весло.
И горжусь я, оставляя труд и муку за спиной,
Что мужчины разделяли эту каторгу со мной.