Джозеф Редьярд Киплинг (93) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

1887 Просмотров

Обсудить

Джозеф Редьярд Киплинг

Гефсиманский сад

Была как Гефсиманский сад
Пикардия для нас.
И провожал нас каждый взгляд
На гибель каждый час.
На гибель нас, на гибель нас —
Хоть каждый выжить рад.
И заползал под маски газ
Там, где кончался сад.

Светился Гефсиманский сад
Сияньем женских глаз.
Но чаша близилась для нас —
И меркнул женский взгляд.
Да минет нас, да минет нас
Она на этот раз.
Помилуй, Боже, упаси —
И мимо пронеси.

Он не пронес, он не упас,
Не спас любимых чад!
Был в чаще смертоносный газ
Там, где кончался сад.

Перевод — Топоров В.

Гефсиман

На Пикарди был Гефсиман —
Так звался этот сад;
Зеваки, — что тебе канкан! —
Любили наш парад.
Английский шел и шел солдат
Сквозь газы, смерть, дурман,
И нескончаем был парад —
Не там, где Гефсиман.
В саду с названьем Гефсиман
Девицы были клад,
Но я молился, чтоб стакан
Пропущен был бы в ад.
На стуле офицер торчал,
В траве лежал наш брат,
А я просил и умолял
Пустить стакан мой в ад.
Со мною клад — со мною клад —
Я выхлестал стакан,
Когда сквозь газ мы плыли в ад —
Не там, где Гефсиман.

Перевод — ?

Единственный сын

На засов тугой закрыла дверь, в очаг подбросила дров,
Потому что увидела блеск когтей и услышала хнычущий зов.

Распелся в хижине огонь и озарил потолок,
И увидел сон Единственный Сын, едва на полу прилег.

Последний пепел упал с головни, и почти потух очаг,
И проснулся опять Единственный Сын и тихо крикнул во мрак:

«Неужели я женщиной был рожден и знал материнскую грудь?
Мне снился ворох мохнатых шкур, на которых я мог отдохнуть.

Неужели я женщиной был рожден и ел из отцовской руки?
Мне снилось, что защищали меня сверкающие клыки.

Неужели я — Единственный Сын и один играл у огня?
Мне снились товарищи мои, что больно кусали меня.

Неужели я ел ячменный хлеб и водой запивал наяву?
Мне снился козленок, ночью глухой зарезанный в хлеву.

Мне снились полночные небеса, и в Джунглях полночный крик,
И тени, скользящие прочь от меня, и красный их язык.

Целый час еще, целый час еще до восхода круглой луны,
Но я вижу как днем, как светлым днем, потолок и бревна стены.

Далеко, далеко Водопады шумят — там оленей ночной водопой,
Но я слышу блеянье оленят, за самкой бегущих тропой.

Далеко, далеко Водопады шумят — там зеленой пшеницы поля,
Но я слышу: рассветный ветер идет, колосья в полях шевеля.

Открой же дверь, я ждать не могу, мне сегодня не спится тут,
Узнаю: сородичи ли мои или волки за дверью ждут?»

Сняла засов, открыла дверь — вокруг рассветная мгла,
И волчица к Сыну вышла из мглы и у ног покорно легла.

Перевод — Гутнер М.

Единый сын

Спустив засов, закрыв замок, она огонь зажгла;
Был слышен за порогом вой, и лапа дверь скребла.
Согрело пламя малый дом, и страх прогнало вон,
Единый Сын заснул, как спал, и вновь увидел сон.
Но, искры выбросив, бревно рассыпалось в золе,
И вновь вскочил Единый Сын, и вопросил во мгле:
«Я женщиной рожден, и грудь рождала детский смех?
Так почему мне снится сон про мягкий серый мех?
Я женщиной рожден, отец ласкал меня рукой?
Так почему во сне клыки мой берегли покой?
Я был единственным всегда у матери моей?
Так почему во сне грызусь я с парочкой друзей?
Я в молоко всегда макал сухой ячменный хлеб?
Мне виделась во сне коза, что не вернется в хлев!
Мне полночь снилась, быстрый бег и алой крови зов,
И пасти алые у тех, что мясо рвут с боков!
Вам надо час, и час еще, восхода ждать луны —
Стропила крыши, словно днем, мне и сейчас видны!
За лигу, две шумит порог, олени бродят там —
Я слышу: блеет сосунок, мать ищет по кустам!
За лигу, две шумит порог, там между гор поля —
Я слышу: пляшет ветерок, пшеницу шевеля!
Открой же дверь, покоя нет — Единый Сын идет
Узнать — то волки ждут меня, иль собственный мой род!»
Подняв засов, убрав замок, открыла дверь опять,
И вот — волчица мчится внутрь, сыночка приласкать!

Перевод — ?

Мати моя

Посвящение к роману «Свет погас» (1891).

Если мне стянут горло петлей,
Мати моя! О мати моя!
Знаю, чье сердце будет со мной,
Мати моя! О мати моя!
Если я в море глухом утону,
Мати моя! О мати моя!
Знаю, чьи слезы дойдут в глубину,
Мати моя! О мати моя!
Если проклятью меня предадут,
Знаю, чьи к небу молитвы дойдут,
Мати моя! О мати моя!

Перевод — Фроман М.

Матерь моя

Посвящение к роману «Свет погас» (1891).

Будь я повешен на вершине крутой,
Матерь моя! О матерь моя!
Знаю, чья любовь бы осталась со мной.
Матерь моя! О матерь моя!

Будь я утоплен в морской глубине,
Матерь моя! О матерь моя!
Знаю, чьи слезы протекли бы ко мне.
Матерь моя! О матерь моя!

Будь проклят я в духе и во плоти,
Знаю, чьи молитвы могли бы спасти.
Матерь моя! О матерь моя!

Перевод — Юрьев О.

Четыре вестника

Адам сидел под Древом, под яблоней дремал,
И Дух Земли спустился, в дар Землю предлагал.
Но не захотел Адам
С плугом ползать по полям.
Припев: Ветром, Землею, Водой и Огнем —
Чем не владеешь ты в мире своём?
(А яблоня вся в почках.)

Адам сидел под Древом, под яблоней дремал,
И Дух Морей спустился, в дар Воды предлагал.
Но не пожелал Адам
В лодке плавать по морям.
Припев: Водою и Ветром, Землей и Огнем —
Чем не владеешь ты в мире своём?
(А яблоня в листве.)

Адам сидел под Древом, под яблоней дремал,
И Дух Ветров спустился, в дар Воздух предлагал.
Только не готов Адам
Пролетать по облакам.
Припев: Ветром, Водою, Землей и Огнем —
Чем не владеешь ты в мире своём?
(А яблоня в бутонах.)

Адам сидел под Древом, под яблоней дремал,
И Дух Огня спустился, но слова не сказал —
Он зажег Огонь упрямый,
В сердце вдул его Адаму.
Припев: Сердце, о сердце, вспыхни Огнем,
Счастья достигни ты в мире своем!
(А яблоня в цвету.)

Когда Адам трудился за Райскою стеной,
Брал Землю он, брал Воду, брал матерьял любой,
И, научен черным горем,
Овладеть сумел он вскоре
Ветром, Водою, Землей и Огнем —
Но был несчастен в мире своём!
(А яблоню срубили.)