ЭРИХ ФРОММ. АНАТОМИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕСТРУКТИВНОСТИ (47)

 

Что касается садизма в каждом отдельном случае, то он коррелирует со среднестатистическим социальным типом, включая индивидуальные отклонения в ту или другую сторону. Индивидуальные факторы, которые способствуют развитию садизма, — это все те обстоятельства, которые дают ребенку или взрослому ощущение пустоты и беспомощности (несадистский ребенок может стать садистским подростком или взрослым, если появятся новые обстоятельства). К таким обстоятельствам относится все, что вызывает страх, например "авторитарное" наказание. Я подразумеваю такой вид наказания, который не имеет строго фиксированной формы и не связан с тем или иным проступком, а произвольно выбирается по усмотрению власть имущего и в соответствии с его садистскими наклонностями. В зависимости от темперамента ребенка страх перед наказанием может стать доминирующим мотивом в его жизни, его чувство целостности может постепенно надломиться, а чувство собственного достоинства — рухнуть: если ребенок чувствует себя обманутым, то он теряет чувство самодостаточности и перестает быть "самим собой".

Другое обстоятельство, приводящее к утрате жизненных сил, может быть связано с ситуацией душевного обнищания. Если ребенок не получает положительных стимулов, если ничто не будит его, если он живет в безрадостной атмосфере черствости и душевной глухоты, то ребенок внутренне "замерзает". Ведь нет ничего, где бы он мог оставить свой след; нет никого, кто бы ему ответил на вопрос или хотя бы выслушал его. И тогда в его душе поселяется чувство отчаяния и полного бессилия. Такое чувство бессилия не обязательно должно привести к формированию садистского характера; дойдет ли дело до этого или нет, зависит от многих других факторов. Это, однако, одна из главных причин, которая способствует развитию садизма как на индивидуальном, так я на общественном уровне.

Если индивидуальный характер отклоняется от общественного, то социальная группа имеет тенденцию усиливать те черты характера, которые ей соответствуют, и ослаблять нежелательные черты. Если, например, индивид садистского типа живет в группе, в которой большинство людей лишено этой черты, где садистское поведение осуждается, то это еще не значит, что садист-одиночка обязательно изменит свой характер. Однако он будет стараться действовать вопреки своему характеру; его садизм не исчезнет, но он из-за недостатка питания "засохнет". Иллюстрацией к такому утверждению является жизнь в кибуце и других общностях, объединенных одной идеей (хотя есть и такие случаи, когда новая обстановка и новый социальный климат вызывают радикальные перемены в характере личности).

Для общества антисадистского толка личность одного садиста не представляет особой опасности. Его будут считать больным. Он никогда не будет популярен и вряд ли получит доступ к социально значимым позициям. Когда речь идет о причинах и корнях злокачественного садизма, конечно, нельзя ограничиваться только врожденными биологическими факторами, а нужно учитывать также психологическую атмосферу, от которой зависит не только возникновение социального садизма, но и судьба индивидуального, личностного садизма. Поэтому развитие индивидуума никогда нельзя понять в достаточной степени, если рассматривать только его генетические и семейные корни. Если мы не знаем социальный статус его и его семьи в рамках общественной системы и дух этой системы, то мы не сможем понять; почему некоторые черты характера такие глубинные и такие устойчивые и так глубоко укоренились.

Генрих Гиммлер, клинический случай анально-накопительского садизма

Генрих Гиммлер является отличным примером злокачественного садистского характера. Это иллюстрация к тому, что мы сказали о связи между садизмом и крайними формами проявления анально-накопительской, бюрократической, авторитарной личности.

"Кровавый пес Европы", как называли Гиммлера вместе с Гитлером, несет ответственность за убийство 15 или 20 млн. безоружных и беспомощных людей: русских, поляков и евреев.

Что это был за человек?

Начнем с того, что рассмотрим некоторые описания характера Гиммлера. Самую меткую и точную характеристику Гиммлера мы находим у Карла Буркхардта, который был в свое время представителем Лиги Наций в Данциге. На Буркхардта Гиммлер производил неприятное впечатление "степенью своей подчиненности, какой-то узколобой исполнительностью, нечеловеческой методичностью с некоторым элементом автомата". Это описание содержит большинство существенных элементов садистской авторитарной личности, описанной ранее. Оно подчеркивает в Гиммлере умение подчиняться, его нечеловеческую, бюрократическую тщательность и педантичность. Это вовсе не описание монстра или человеконенавистника, как его обычно оценивают, это просто портрет бездушного бюрократа.

Другие исследователи называют еще некоторые элементы в структуре личности Гиммлера. Ведущий национал-социалист д-р Альберт Кребс, который был в 1932 г. исключен из партии, однажды 6 часов подряд беседовал с Гиммлером во время совместной поездки в поезде. Это было в 1929 г., когда тот еще не был у власти, и доктору Кребсу бросились в глаза его неуверенность и его неуклюжее поведение. Для Кребса это короткое путешествие стало мукой из-за "глупой и, в сущности, беспредметной болтовни, инициатором которой был Гиммлер... Его рассуждения были странной смесью из бравого вранья, мелкобуржуазной застольной болтовни и страстной проповеди сектанта". Навязчивость, с которой Гиммлер заставлял другого человека слушать его бесконечные речи, — это вариант господства, весьма типичный для личности садиста.

Интересную характеристику Гиммлера дал один из наиболее талантливых немецких генералов, Хайнц Гудериан:

Самым непроницаемым в свите Гитлера был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Невзрачный человек, со всеми признаками низшего сословия, носил личину простака. Он старался быть вежливым. По сравнению с Герингом он вел буквально спартанский образ жизни. Зато в фантазиях он не знал преград... После 20 июля Гиммлера мучило военное тщеславие; оно заставляло его стать верховным главнокомандующим вспомогательной армии, а затем верховным главнокомандующим группы войск. В военной области Гиммлер вначале потерпел полный крах. Его суждения о наших врагах можно было назвать только детскими... У меня неоднократно была возможность заметить в нем недостаток чувства собственного "Я" и полное отсутствие гражданского мужества в присутствии Гитлера.

Эмиль Хельфферих, представитель элитарных банковских кругов, писал: "Гиммлер — это тип жестокого воспитателя старой школы. Строгий к самому себе, он еще строже требует с других. Видимость сочувствия, а особенно дружеский тон его благодарственных писем — всего лишь поза, неистинное поведение, нередко встречающееся у ярко выраженных холодных натур".

Менее негативный портрет Гиммлера мы находим у его адъютанта Карла Вольфа; в его воспоминаниях нет даже намека на садизм, из отрицательных черт он называет только фанатизм и слабую волю. "Он мог быть нежным отцом семейства, вежливым начальником и хорошим приятелем. Одновременно он был ярым фанатиком, взбалмошным мечтателем и безвольным инструментом в руках Гитлера, с которым его связывала все возрастающая любовь-ненависть". В описании Вольфа мы видим в Гиммлере две противоположные личности: доброжелательного человека и одержимого фанатика. Сам Вольф не сомневается ни в том, ни в другом. Старший брат Гиммлера Гебхард сообщает о Генрихе только положительные факты, хотя тот долгие годы оскорблял и унижал его еще до прихода к власти. Гебхард Гиммлер даже пишет об "отеческой доброте и участии" брата в отношении своих подчиненных. Эти описания содержат самые точные данные о характере Гиммлера, фиксируя такие элементы, как мрачность, желание господствовать над другими и одновременно фанатизм и подобострастие по отношению к Гитлеру. Его дружеская забота о других, о которой упоминают Вольф и Гебхард, была, скорее всего, признаком внешнего поведения; впрочем, всегда трудно определить, в какой мере речь идет о заботливости как черте характера. Если представить себе всю эту личность в целом, то элемент доброжелательности займет в ней все же минимальное место.

По мере изучения структуры данной личности становится очевидно, что это действительно классический случай анального (накопительского) садо-мазохистского характера, основные признаки которого мы уже назвали: супераккуратность и чрезмерный педантизм. С 15 лет он вел список корреспонденции, в котором помечал каждое входящее и выходящее письмо.

Усердие, с которым он этим занимался, его педантичность, склонность к четкому делопроизводству — все это выдает очень • важную сторону его личности. Его бухгалтерский менталитет проявился особенно отчетливо в его отношении к переписке со своими близкими друзьями Лу и Кэт. (Письма, которые он получал от своей семьи, не сохранились.) На каждом из этих писем и открыток он ставил не только дату получения, но и время с точностью до минуты... И поскольку речь шла о поздравлениях с праздниками, днем рождения и другими подобными событиями, такая педантичность была более чем абсурдной.

Позднее, когда Гиммлер был рейхсфюрером СС, он завел себе картотеку и фиксировал в ней каждый подарок, который он кому-либо презентовал. По настоянию отца с 14 до 24 лет он вел дневник. Почти ежедневно там появлялись незначительные записи, которым он вряд ли придавал более глубокий смысл.

Гиммлер записывал, как долго он спал, когда пошел обедать, пил ли чай, курил ли, кого встретил днем и как долго делал уроки, в какую церковь ходил и в котором часу вернулся домой. Затем он записывал, кого он навестил и встретил ли гостеприимство, когда поехал поездом к родителям, опоздал ли поезд или пришел вовремя и т. д.

Например, с 1 по 16 августа 1915 г. он записывает в дневнике:

1. 8.15 Воскресенье... купался 3-й раз. Папа, Эрнст и я купались после катания на лодке 4-й раз. Гебхард слишком разогрелся...2. 8.15 Понедельник... вечером купался 5-й раз...

3. VIII. Вторник... купался 6-й раз...

6. VIII. Пятница... купался 7-й раз... купался 8-й раз...

7. VIII. Суббота... до обеда купался 9-й раз...

8. VIII. ...купался 10-й раз...

9. VIII. До обеда купался 11-й раз, после этого купался 12-й раз...

12. VIII. Играл, потом купался 13-й раз...

13. VIII. Играют, потом купался 14-й раз... 16. VIII. Затем купался 15-й и последний раз

(Записано Смитом)

Другой пример: Гиммлер записал в своем дневнике, что под Гумбинненом в плен взяли 3000 русских (запись от 23.08.1914 г.), а 29 августа 1914 г. в Восточной Пруссии было взято уже 30 000 русских пленных (запись от 29.08.1914 г.), что этих "пленных русских... после детального подсчета не 30 000, а 60 000" (запись от 31.08.1914 г.), а после повторной проверки даже 70000 человек. Вскоре после этого он записал, что число пленных русских было не 70 000, а 90 000. И добавил: "Они размножаются, как насекомые" (запись от 4.09.1914 г.). 26 августа 1914 г. мы находим следующую запись:

26 августа. Играл в саду с Фальком, наши войска восточнее Вислы взяли в плен 1000 русских. Австрийцы наступают. После обеда работал в саду. Играл на рояле. После кофе ходили в гости к Киссенбартам. Нам разрешили у них нарвать слив. Ужасно много пало. Теперь у нас есть 42-сантиметровые пушки.

Смит пишет: неясно, сожалеет ли Гиммлер по поводу упавших слив, которые нельзя было есть, или по поводу погибших людей.

Педантичность Гиммлер, вероятно, унаследовал от отца, который был страшный педант: профессор гимназии, а затем директор, самым главным достоинством которого была любовь к порядку. Это был, по сути дела, слабый старомодный человек, консервативный учитель и авторитарный отец.

Другой важной чертой в структуре личности Гиммлера была его готовность подчиняться ("несамостоятельность, зависимость", как это назвал Буркхардт). Даже если он и не испытывал особого страха перед отцом, он все равно был чрезвычайно послушным сыном. Он принадлежал к тому типу людей, которые подчиняются не оттого, что какой-либо конкретный человек внушает им ужас, а оттого, что в них самих сидит страх (и это страх не перед авторитетом, а перед жизнью), и поэтому они прямо-таки ищут авторитет, которому готовы подчиниться, ибо испытывают в этом потребность. Их подчинение нередко имеет потребительскую цель, что в полной мере относится и к Гиммлеру. Он использовал своего отца, своих учителей, а позднее и своих начальников в армии и партии (от Грегора Штрассера до Гитлера) ради своей карьеры и устранения соперников. Он никогда не бунтовал и не "высовывался", пока не нашел мощных покровителей в лице Штрассера и других нацистских лидеров. Он вел свой дневник так, как однажды ему велел это делать отец, и чувствовал угрызения совести, если хоть день пропускал. Его родители и он сам были католики. Они регулярно ходили в церковь (во время войны 3-4 раза в неделю), и он заверял отца, что чтение аморальных книг (вроде Золя) не принесет ему вреда. У нас нет данных о страстной религиозности молодого Гиммлера; его отношение к религии было довольно-таки символическим, как это характерно для всех буржуазных семей.