1146 Просмотров

Илья Львович Сельвинский (в 1920-е годы пользовался псевдонимами Эллий-Карл и Илья-Карл Сельвинский, в документах военного времени — Илья-Карл Львович; 1899—1968) — русский советский поэт крымчакского происхождения. Прозаик и драматург. Основатель и председатель Литературного центра конструктивистов.

Илья Львович Сельвинский

НОЧНАЯ ПАХОТА

В темном поле ходят маяки
Золотые, яркие такие,
В ходе соблюдая мастерски
Планировок линии тугие.

Те вон исчезают, но опять
Возникают и роятся вроде,
А ближайшие на развороте
Дико скосоглазятся - и вспять!

И плывут, взмывая над бугром,
Тропкою, намеченною строго;
И несется тихомирный гром,
Мощное потрескиванье, стрекот.

Словно тут средь беркутов и лис -
Всех созвездий трепетней и чище -
Этой ночью бурно завелись
Непомерной силы светлячища...

На сухмень, на допотопный век,
Высветляя линии тугие,
Налетела добрая стихия,
И стихия эта - Человек.

1954, Кзыл-Ту

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

ТРАКТОР `С-80`

Есть вещи, знаменующие время.
Скажи, допустим, слово "броневик" -
И пред тобой гражданская, да Кремль,
Да в пулеметных лентах большевик.

Скажи "обрез" - и, матюги обруша,
Махновщина средь зелена вина!
А в милом русском имени "Катюша"
Дохнет Отечественная война.

Тут в каждой вещи - дума и характер.
В любой подробности
 оттенок свой:
Вот я гляжу на этот синий трактор,
На флаг его, задорный, заревой,

На гусеничьи ленты в курослепе,
На фары, где застряли ковыли,
На мощное стекло, в котором степи
Как будто сами карту обрели,

И думаю о том, что в этой вещи,
Со стенда залетевшей в глухомань,
Не только мая радостные вести -
Коммуны отшлифованная грань.

1954, Боровое

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

ЦЫГАНСКАЯ

Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех...

Там, за белой пылью,
В замети скользя,
Небылицей-былью
Жаркие глаза...

Былью-небылицей
Очи предо мной...
Так быстрей же, птицы!
Шибче, коренной!

Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех.

А глаза сияют,
Ласкою маня.
Не меня встречают.
Ищут не меня,

Только жгут без меры
Из-под темных дуг...
Гей, чубарь мой серый,
Задушевный друг!

Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех.

Я рыдать не стану,
В дурь не закучу -
Я тебя достану,
Я тебя умчу!

Припадешь устами,
Одуришь, как дым...
В полынью с конями
К черту угодим!

Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Вороны да Серый,
Да медвежий мех...

1954

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

СОНЕТ

 Правду не надо любить: надо жить ею.

Воспитанный разнообразным чтивом,
Ученье схватывая на лету,
Ты можешь стать корректным и учтивым,
Изысканным, как фигурист на льду.

Но чтобы стать, товарищи, правдивым,
Чтобы душе усвоить прямоту,
Нельзя учиться видеть правоту -
Необходимо сердцу быть огнивом.

Мы все правдивы. Но в иные дни
Считаем правду не совсем удобной,
Бестактной, старомодной, допотопной -

И гаснут в сердце искры и огни...
Правдивость гениальности сродни,
А прямота пророчеству подобна.

1955

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

ЛЕНИН

Политик не тот, кто зычно командует ротой,
Не тот, кто усвоил маневренное мастерство,-
 Ленин, как врач,
 Слушал сердце народа
 И, как поэт,
 Слышал дыханье его.

1966

Русская советская поэзия.
Под ред. Л.П.Кременцова.
Ленинград: Просвещение, 1988.

СТРАШНЫЙ СУД

 Б. Слуцкому

В этот день в синагоге
Мало кто думал о боге.
Здесь плакали,
 рыдали,
Рвали
 ворот
 на вые,
Стенали и просто рычали,
Как глухонемые.
Когда же сквозь черный ельник
Юпитер взглянул на порог,
В рыдающей молельне
Взвыл бычачий рог.

Был в этом древнем вое
Такой исступленный стон,
Как будто всё вековое
Горе выкрикивал он!
Всю тоску и обиду,
Мельчайшей слезинки не пряча,
Глубже псалмов Давида
Выхрипел рог бычачий.
Пока он вопил от боли,
Пока он ревел, зверея,
На улицу вышли евреи,
Не убиваясь более:
Теперь от муки осталась
Тихая усталость.

Их ждали уже катафалки,
Щиты библейской легенды,
Искусственные фиалки,
Смолистые елки, ленты.
Взглянув на пустые гробы,
Поплелся раввин гололобый;
Одеты в суконные латы
И треуголки Галлии,
Подняв на плечи лопаты,
Факельщики зашагали;
Сошел с амвона хор,
Спустились женщины с хор -
И двинулись толпы в застенок
К бывшему "Лагерю смерти",
Дабы предать убиенных
 Тверди.

Но где же трупы, которые
Грудой, горой, мирами
Лежали у крематория,
Отмеченные номерами?
Где пепел хотя бы? Могила?
И вдруг - во взорах отчаянных
Оплывы сурового мыла
Блеснули в огромных чанах.
Глядите и леденейте!
Здесь не фашистский музей:
В отцов тут вплавлены дети,
Жены влиты в мужей;
Судьба, а не бренные кости,
Уйдя в квадратные соты,
Покоится тут на погосте
В раю ароматной соды.

Ужели вот эта зона
Должна почитаться милой?
Но факельщики резонно
В гроба наложили мыла,
И тронулись бойкие клячи,
За ними вороны нищие.
Никто не рыдает, не плачет...
Так дошли до кладбища.

О, что же ты скажешь, рабби,
Пастве своей потрясенной?
Ужели в душонке рабьей
Ни-че-го, кроме стона?
Но рек он, тряся от дрожи
Бородкой из лисьего меха:
"В'огавто
 л'рейехо
 комейхо!"-
Всё земное во власти божьей...

А в вечереющем небе
Бесстрастье весенней тучи.
И кто-то: "Вы лжете, ребе!"-
Закричал и забился в падучей.

"Ложь!"- толпа загремела,
"Ложь!"- застонало эхо.
И стала белее мела
Бородка из рыжего меха.

А тучу в небе размыло -
И пал
 оттуда
 на слом
Средь блеска душистого мыла
Архангел с разбитым крылом...
За ним херувимов рой,
Теряющих в воздухе перья,
И прахом,
 пухом,
 пургой
Взрывались псалмы и поверья!
А выше, на газ нажимая,
Рыча, самолеты летели,
Не ждавшие в месяце мае
Такой сумасшедшей метели.

1960, Кунцево

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

УРОК МУДРОСТИ

Можно делать дело с подлецом:
Никогда подлец не обморочит,
Если только знать, чего он хочет,
И всегда стоять к нему лицом.

Можно делать дело с дураком:
Он встречается в различных видах,
Но поставь его средь башковитых -
Дурачок не прыгнет кувырком.

Если даже мальчиком безусым
Это правило соблюдено,
Ни о чем не беспокойся. Но -
Ни-ког-да не связывайся с трусом.

Трус бывает тонок и умен,
Совестлив и щепетильно честен,
Но едва блеснет опасность - он
И подлец и дурачина вместе.

1961

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

ЗАВИСТЬ

Что мне в даровании поэта,
Если ты к поэзии глуха,
Если для тебя культура эта -
Что-то вроде школьного греха;

Что мне в озарении поэта,
Если ты для быта создана -
Ни к чему тебе, что в гулах где-то
Горная дымится седина;

Что мне в сердцеведенье поэта,
Что мне этот всемогущий лист,
Если в лузу, как из пистолета,
Бьет без промаха биллиардист?

1958

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

КАРУСЕЛЬ

Шахматные кони карусели
Пятнами сверкают предо мной.
Странно это круглое веселье
В суетной окружности земной.

Ухмыляясь, благостно-хмельные,
Носятся (попробуй пресеки!)
Красные, зеленые, стальные,
Фиолетовые рысаки.

На "кобылке" цвета канарейки,
Словно бы на сказочном коне,
Девочка на все свои копейки
Кружится в блаженном полусне...

Девочка из дальней деревеньки!
Что тебе пустой этот забег?
Ты бы, милая, на эти деньги
Шоколад купила бы себе.

Впрочем, что мы знаем о богатстве?
Дятел не советчик соловью.
Я ведь сам на солнечном Пегасе
Прокружил всю молодость свою;

Я ведь сам, хмелея от удачи,
Проносясь по жизни, как во сне,
Шахматные разрешал задачи
На своем премудром скакуне.

Эх ты, кляча легендарной масти,
На тебя все силы изведя,
Человечье упустил я счастье:
Не забил ни одного гвоздя.

1958

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

* * *

Ах, что ни говори, а молодость прошла...
Еще я женщинам привычно улыбаюсь,
Еще лоснюсь пером могучего крыла,
Чего-то жду еще - а в сердце хаос, хаос!

Еще хочу дышать, и слушать, и смотреть;
Еще могу шагнуть на радости, на муки,
Но знаю: впереди, средь океана скуки,
Одно лишь замечательное: смерть.

1958

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

МАМОНТ

Как впаянный в льдину мамонт,
Дрейфую,
 серебряно-бурый.
Стихи мои точно пергамент
Забытой, но мощной культуры.

Вокруг, не зная печали,
Пеструшки резвятся наспех.
А я покидаю причалы,
Вмурованный в синий айсберг;

А я за Полярный пояс
Плыву, влекомый теченьем:
Меня приветствует Полюс,
К своим причисляя теням.

Но нет! Дотянусь до мыса,
К былому меня не причалишь:
Пульсирует,
 стонет,
 дымится
Силы дремучая залежь...

Я слышу голос Коммуны
Сердцем своим горючим.
Дни мои - только кануны.
Время мое - в грядущем!

1958

Пускай не все решены задачи
И далеко не закончен бой -
Бывает такое чувство удачи,
Звериности сил, упоенья собой,
Такая стихия сродни загулу,
В каждой кровинке такой магнит,
Что прикажи вот этому стулу:
"Взлететь!" - и он удивленно взлетит.

1959

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.

СКАЗКА

Толпа раскололась на множество группок.
И, заглушая трамвайный вой,
Три битюга в раскормленных крупах -
Колоколами по мостовой!

"Форды", "паккарды", "испано-сюизы",
"Оппель-олимпии", "шевроле" -
Фары таращат в бензинщине сизой:
Что, мол, такое бежит по земле?

А мы глядим, точно тронуты лаской,
Точно доверясь мгновенным снам:
Это промчалась русская сказка,
Древнее детство вернувшая нам.

1959

Не знаю, как кому, а мне
Для счастья нужно очень мало:
Чтоб ты приснилась мне во сне
И рук своих не отнимала,
Чтоб кучевые две гряды,
Рыча, валились в поединок
Или петлял среди травинок
Стакан серебряной воды.

Не знаю, как кому, а мне
Для счастья нужно очень много:
Чтобы у честности в стране
Была широкая дорога,
Чтоб вечной ценностью людской
Слыла душа, а не анкета,
И чтоб народ любил поэта
Не под критической клюкой.

* * *
Поэт, изучай свое ремесло...
Поэзия
Поэт, изучай свое ремесло,
Иначе словам неудобно до хруста,
Иначе само вдохновенье - на слом!
 Без техники
 нет искусства.

Случайности не пускай на порог,
В честности
 каждого слова
 уверься!
Единственный
 возможный в поэзии порок -
 Это порок сердца.

1959

Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.