Н. А. Некрасов Т. 2 (39) - ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ ГИПЕРИНФО

905 Просмотров

Обсудить

Николай Алексеевич Некрасов

РАЗГОВОР В ЖУРНАЛЬНОЙ КОНТОРЕ

"Одна-то книжка - за две книжки?"
(Кричит подписчик сгоряча)

<< Приказчик >>

То были плоские коврижки,
А эта - толще кирпича!
В ней есть "Гармония в природе"
И битва с Утиным в "Смеси"
Читайте, сударь, на свободе!

<< Подписчик >>
принимая книгу

Merci, почтеннейший, merci!

Уходит.

Так древле тощий "Москвитянин"
По полугоду пропадал,
И вдруг, огромен, пухл и странен,
Как бомба, с неба упадал.
Подписчик в радости великой
Бросался с жадностью на том
Плохих стихов и прозы дикой,
И сердце ликовало в нем,
Он говорил: "Так ты не умер?
Как долго был ты нездоров!"
И принимал нежданный нумер
Охотно за пять нумеров.

Примеч. конторщика.
(Между 6 и 21 января 1861)

129. ГИМН "ВРЕМЕНИ"

Новому журналу, издаваемому М. Достоевским

Меж тем как Гарибальди дремлет,
Колеблется пекинский трон,
Гаэта реву пушек внемлет,
Дает права Наполеон,-
В стране затронутых вопросов,
Не перешедших в сферу дел,
Короче: там, где Ломоносов
Когда-то лирою гремел,
Явленье нового журнала
Внезапно потрясло умы:
В ней слышны громы Ювенала,
В нем не заметно духа тьмы.
Отважен тон его суровый,
Его программа широка...

Привет тебе, товарищ новый!
Явил ты мудрость старика.
Неси своей задачи бремя
Не уставая и любя!
Чтобы ни "Век", ни "Наше время"
Не покраснели за тебя;
Чтобы не сел тебе на плечи
Редактор-дама "Русской речи",
Чтоб фельетон "Ведомостей"
Не похвалил твоих статей!
Как пароксизмы лихорадки,
Терпи журнальные нападки
И Воскобойникова лай
Без раздражения внимай!

Блюди разумно дух журнала,
Бумагу строго береги:
Страшись "Суэцкого канала"
И "Зундской пошлины" беги!
С девонской, с силурийской почвы
Ученой дани не бери;
Кричи таким твореньям: "Прочь вы!"
Творцам их: "Черт вас побери!"
А то как "О сухих туманах"
Статейку тиснешь невзначай,
Внезапно засвистит в карманах...
Беда! Ложись - и умирай!
Будь резким, но не будь бранчливым,
За личной местью не гонись.
Не называй "Свистка" трусливым
И сам безмерно не гордись!
Припомни ямбы Хомякова,
Что гордость - грешная черта,
Припомни афоризм Пруткова,
Что всё на свете - суета!
Мы здесь живем не вечны годы,
Здесь каждый шаг неверен наш,
Погибнут царства и народы,
Падет Штенбоковский пассаж,
Со срамом Пинто удалится
И лекций больше не прочтет,
Со треском небо развалится
И "Время" на косу падет!

(Между 8 и 21 января 1861)

130.

Приятно встретиться в столице шумной с другом
Зимой,
Но друга увидать, идущего за плугом
В деревне в летний зной,-
Стократ приятнее.

(1861)

131. ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО "СВИСТКА" К ЧИТАТЕЛЯМ

В те дни, когда в литературе
Порядки новые пошли,
Когда с вопросом о цензуре
Начальство село на мели,
Когда намеком да украдкой
Касаться дела мудрено;
Когда серьезною загадкой
Всё занято, поглощено,
Испугано,- а в журналистах
Последний помрачает ум
Какой-то спор о нигилистах,
Глупейший и бесплодный шум;
Когда при помощи Пановских
Догадливый антрепренер
И вождь "Ведомостей московских",
Почуяв время и простор,
Катков, прославленный вития,
Один с Москвою речь ведет,
Что предпринять должна Россия,
И гимн безмолвию поет;
Когда в затмении рассудка
Юркевич лист бумаги мял
И о намереньях желудка
Публично лекции читал;
Когда наклонностей военных
Дух прививается ко всем,
Когда мы видим избиенных
Посредников; когда совсем
Нейдут Краевского изданья
И над Громекиной главой
Летает бомба отрицанья,
Как повествует сей герой;
Когда сыны обширной Руси
Вкусили волю наяву
И всплакал Фет, что топчут гуси
В его владениях траву;
Когда ругнул Иван Аксаков
Всех, кто в Европу укатил,
И, негодуя против фраков
Самих попов не пощадил;
Когда, покончив подвиг трудный,
Внезапно Павлов замолчал,
А Амплий Очкин кунштик чудный
С газетой "Очерки" удрал;
Когда, подкошена как колос,
Она исчезла навсегда;
В те дни, когда явился "Голос"
И прекратилась "Ерунда",-
Тогда в невинности сердечной
Любимый некогда поэт,
Своей походкою беспечной
"Свисток" опять вступает в свет...
Как изменилось всё, создатель!
Как редок лиц любимых ряд!
Скажи: доволен ты, читатель?
Знакомцу старому ты рад?
Или изгладила "Заноза"
Всё, чем "Свисток" тебя пленял,
И как увянувшая роза
Он для тебя ненужен стал?
Меняет время человека:
Быть может, пасмурный Катков,
Быть может, пламенный Громека
Теперь милей тебе свистков?
Возненавидев нигилистов,
Конечно, полюбить ты мог
Сих благородных публицистов
Возвышенный и смелый слог,-
Когда такое вероломство
Ты учинил - я не ропщу,
Но ради старого знакомства
Всё ж говорить с тобой хочу.
"Узнай, по крайней мере, звуки,
Бывало милые тебе,
И думай, что во дни разлуки
В моей изменчивой судьбе"
Ты был моей мечтой любимой,
И если слышал ты порой
Хоть легкий свист, то знай: незримый
Тогда витал я над тобой!...

---

"Свисток" пред публику выходит.
Высокомерья не любя,
Он робко взор кругом обводит
И никого вокруг себя
Себя смиренней не находит!
Да, изменились времена!
Друг человечества бледнеет,
Вражда повсюду семена
Неистовства и злобы сеет.
Газеты чуждые шумят...
(О вы, исчадье вольной прессы!..)
Черт их поймет, чего хотят,
Чего волнуются, как бесы!
Средь напряженной тишины
Катков гремит с азартом, с чувством,
Он жаждет славы и войны
И вовсе пренебрег искусством.
Оно унижено враждой,
В пренебрежении науки,
На брата брат подъемлет руки,
И лезет мост на мост горой,-
Ужасный вид!.. В сей час тяжелый
Являясь в публику, "Свисток"
Желает мирной и веселой
Развязки бедствий и тревог;
Чтобы в сумятице великой
Напрасно не томился ум...

И сбудется... Умолкнет шум
Вражды отчаянной и дикой.
Недружелюбный разговор
Покончит публицист московский,
И вновь начнут свой прежний спор
Гиероглифов и Стелловский;
Мир принесет искусствам дань,
Престанут радоваться бесы,
Уймется внутренняя брань,
И смолкнет шум заморской прессы,
Да, да! Скорее умолкай,-
Не достигай пределов невских
И гимны братьев Достоевских
Самим себе не заглушай!

(1863)

132. ЖУРНАЛИСТ-РУКОВОДИТЕЛЬ

Ну... небесам благодаренье!
Свершен великий, трудный шаг!
Теперь общественное мненье
Сожму я крепко в мой кулак,
За мной пойдут, со мной сольются...
Ни слова о врагах моих!
Ни слова! Сами попадутся!
Ретивость их - погубит их!

(Ноябрь-декабрь 1865)

133. ЖУРНАЛИСТ-РУТИНЕР

Созрела мысль, проект составлен,
И вот он вышел,- я погиб!
Я разорен, я обесславлен!
Дух века и меня подшиб!

Условья прессы подцензурной
Поняв практическим умом,
Плохой товар литературный
Умел я продавать лицом;
Провидя смелые затеи,
Читатель упивался всласть,
И дерзновенные идеи
Во мне подозревала власть.
Как я умел казаться новым,
Являясь тот же каждый день,
Твердя с унынием суровым
Одну и ту же дребедень!
Как я почтенных либералов,
Моих подписчиков пленял,
Каких высоких идеалов
Я перспективы им казал!
Я, впрочем, говорил не много,
Я только говорил: "Друзья!
Всегда останусь верен строго..."
Чему? Тут точки ставил я...
О точки! тонкие намеки!
О недомолвки и тире!
Умней казались с вами строки!
Как не жалеть о той поре?..

Прилично сдержан, строго важен,
Как бы невольно молчалив,
Я был бездействуя отважен,
Безмолвствуя - красноречив!
Являлся я живой картиной -
Гляди, любуйся, изучай!
Реке, запруженной плотиной,
Готовой хлынуть через край,
Готовой бешеным потоком
Сорвать мосты, разбить суда,
В моем бездействии жестоком
Я был подобен, господа!

Теперь - как быть?.. "Толковой строчки
В твоем изданьи,- скажут,- нет!"
В ответ бы им поставить точки,
Но точки - будут ли ответ?
Заговорят: "Давай идею!"
Но что ж могу ответить им?
Одну идею я имею,
Что все идеи эти - дым!
Что в свете деньги только важны,
Что надо их копить, копить...
Что те лишь люди не продажны,
Которых некому купить!
Созрела мысль, проект составлен,
И вот он вышел,- я погиб!
Я разорен, я обесславлен...
Дух века и меня подшиб!
Еще не может быть исчислен
Убыток, но грозит беда,
Я больше не глубокомыслен,
Не радикал я, господа!
Не корифей литературы,
Теперь я жалкий паразит,
С уничтожением цензуры
Мгновенно рухнет мой кредит.

(Ноябрь-декабрь 1865)

134.

Предмет любопытный для взора:
Огромный кусок лабрадора,
На нем богатырь - великан
В славянской кольчуге и в шлеме,
Потомок могучих славян,-
Но дело не в шлеме, а в теме:
Назначен сей муж представлять
Отчизны судьбы вековые
И знамя во длани держать
С девизом "единство России!".
Под ним дорогой пьедестал,
На нем: земледелья родного
Орудья, и тут же газета, журнал -
Изданья Михайлы Каткова.
На книгах - идей океан -
Чернильница; надпись: "Каткову
Подарок московских дворян",
И точка! Мудрейшему слову
Блистать на пере суждено,-
Так имя Каткову дано:
"Макающий в разум перо"- имя это
У древнего взято поэта...

(1865)